Элизабет Ланди - Тайная жизнь великих художников
Пикассо ураганом пронесся по жизни, оставляя позади сплошные разрушения. Дора Маар свалилась с нервным срывом, когда он бросил ее ради Франсуазы Жило. Пауло, его старший сын и тезка, так ничего и не добился в профессиональном отношении, разве что работал шофером у своего отца и уверенно спивался. Дети Жило, Клод и Па- лома, были вычеркнуты из его жизни после выхода откровенной книги их матери; последняя жена Пикассо, Жаклин, даже запретила им появляться на похоронах отца.
Беды не закончились и со смертью художника. Мария- Тереза Вальтер повесилась, а Жаклин Рок-Пикассо застрелилась. Даже следующее поколение оказалось задетым: дочь Пауло, Марина, издала книгу, в которой винила дедушку за свое несчастное детство, а ее брат Паблито умер, выпив перекиси водорода. И, возможно, стоит прислушаться к Доре Маар, сказавшей однажды Пикассо: «Пусть ты и выдающийся художник, но как человек — полное нравственное ничтожество».
ЖИЗНЬ ПОДРАЖАЕТ ИСКУССТВУДружба с Гертрудой Стайн не только преподнесла Пикассо щедрого заказчика и открыла двери самых блестящих салонов Парижа, но и подтолкнула к созданию одного из ранних шедевров. Он начал портрет Стайн в 1905 году, но у него возникли трудности с лицом модели, и после девяноста сеансов он бросил работу незаконченной, к великому огорчению Стайн.
Затем он уехал проветриться в Испанию, где разработал новый, подчеркнуто угловатый, геометрический стиль. Вернувшись в Париж, он снова взялся за портрет Стайн и переписал лицо. Оно стало маской: рот — жесткой линией, щека — овалом, глаза — ассиметричными миндалинами. Его друзьям портрет категорически не понравился, но только не Стайн. В своей изломанной прозе она утверждала: «Это я, и это — единственное воспроизведение меня, которое всегда «я» для меня».
Когда друзья пеняли художнику, что портрет совсем не похож на Стайн, он невозмутимо отвечал: «Будет похож». И правда, с годами стареющая Стайн все более напоминала чертами лица свое изображение.
ПИКАССО И КРАЖА ВЕКАВероятно, вы помните из предыдущих глав о самой знаменитой краже в истории искусства, когда в 1911 году из Лувра вынесли «Мону Лизу»? Но известно ли вам, что Пикассо, пусть и косвенно, был причастен к этой истории?
Все началось несколькими годами ранее, когда близкий друг Пикассо, поэт Гийом Аполлинер, познакомился с разудалым бельгийцем по имени Жери Пьере и нанял его в качестве секретаря. В 1907 году Пьере посетил Лувр и вышел оттуда с двумя маленькими иберийскими статуэтками из камня, спрятанными под пиджаком (охрану музеев в те времена не назовешь «строгой»). Бельгиец отдал статуэтки Аполлинеру, а тот подарил их Пикассо. В 1911 году Пьере проиграл кучу денег на скачках, и Аполлинер выручил его; в благодарность Пьере украл еще одну статуэтку, которую также отдал поэту.
А спустя несколько дней газеты сообщили о пропаже «Моны Лизы». Пьере решил, что может извлечь материальную пользу из этой ситуации; он взял последнее из украденных им произведений искусства и отнес его в редакцию газеты, где рассказал увлекательную байку о том, как он украл статуэтку с целью доказать неэффективность музейной охраны. Разумеется, полиция вытрясла из него правду во всех подробностях, и вскоре Пикассо и Аполлинер оказались за решеткой.
Они немедленно во всем признались, и парижские полицейские поняли, что легкомысленные поэт и художник не имеют никакого отношения к делу «Моны Лизы». Их освободили с условием, что они вернут украденные статуэтки. По сей день в каталоге Лувра значится, что эти предметы находились «во временном владении г-на Пикассо».
НАШИ БОМБЫ СЕЙЧАС КУДА УМНЕЕ, ЧЕМ РАНЬШЕВ свое время «Герника» прогремела на весь мир, явив жестокость войны и фашизма, но в последующие годы картина не утратила своей мощи. В феврале 2003 года госсекретарь США Колин Пауэлл выступил в Совете Безопасности ООН с объяснениями причин, побудивших Соединенные Штаты начать войну в Ираке. После заседания Пауэлл и члены Совета Безопасности вышли в зал для общения с журналистами. Позже телевизионные репортажи показали госсекретаря и других международных лидеров на фоне большого синего занавеса. Что же скрывалось за этим занавесом? Репродукция «Герники». Очевидно официальные лица ООН решили, что будет «неловко» говорить о грядущей войне на фоне самого знаменитого изображения военных бедствий.
НЕИСПРАВИМЫЙ НЕРЯХА, ПАБЛО ПИКАССО РАБОТАЛ СРЕДИ ГРУД СТАРЫХ БУМАГ И КВИТАНЦИЙ, ХОЛСТОВ, ПУСТЫХ БУТЫЛОК И ХЛЕБНЫХ КОРОК, А ТАКЖЕ В ОБЩЕСТВЕ ЦЕЛОГО ЗВЕРИНЦА — СОБАК, КОШЕК, МЫШЕЙ И ДАЖЕ ОБЕЗЬЯНКИ.
ИСКУССТВО НА ВСЕ ВРЕМЕНА
АФРИКАНСКОЕ ИСКУССТВО
В 1905 году Анри Матисс по дороге к Гертруде Стайн заметил в витрине антикварной лавки вещицу, привезенную из Африки. Залюбовавшись выразительной абстрактной формой, Матисс купил эту вещь и, появившись у Стайн, показал находку Пикассо, который как раз работал над портретом хозяйки. Пикассо пришел в такой восторг, что отправился в Парижский этнографический музей изучать африканское искусство. Особенный интерес он проявил к западноафриканским маскам.
Пикассо говорил, что знакомство с этим искусством изменило его жизнь: «Тогда я и понял, чем является живопись на самом деле. Это не эстетический процесс, но форма магии, которая защищает нас от враждебной Вселенной, средство обрести власть, заключив наши страхи и наши желания в четкие формы». Он не был далек от истины. Церемониальные маски преследовали прежде всего не эстетические, а ритуальные цели. Обычно затейливо украшенные маски использовали, например, в ритуалах инициации юношей и девушек племени или в обрядах, призывающих на помощь духов предков.
Но Пикассо, как и многие европейцы, недооценивал сложности африканского искусства. Укоренившиеся расистские представления побуждали европейцев квалифицировать все африканское как «примитивное», а в абстрактности масок видеть слабое владение художественными приемами. В действительности, все африканские маски и скульптуры — продукт древней культуры, со своим, пусть и отличным от западного, способом мышления и сложным интеллектуальным подтекстом. Маски отражают духовную мудрость, обобщающую знания о различных силах природы и важности взаимосвязей.
ЭДВАРД ХОППЕР
22 ИЮЛЯ 1882 — 15 МАЯ 1967
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: РАК
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: АМЕРИКАНЕЦ
ПРИЗНАННЫЙ ШЕДЕВР: «ПОЛУНОЧНИКИ» (1942)
СРЕДСТВА ИЗОБРАЖЕНИЯ: МАСЛО, ХОЛСТ
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ СТИЛЬ: АМЕРИКАНСКИЙ PEAЛИЗМ
КУДА ЗАЙТИ ПОСМОТРЕТЬ: ЧИКАГСКИЙ ИНСТИТУТ ИСКУССТВ
КРАСНОЕ СЛОВЦО: «ВСЕ, ЧТО Я ХОТЕЛ, — ЭТО НАПИСАТЬ СОЛНЕЧНЫЙ СВЕТ НА СТЕНЕ ДОМА»[19].
Вы, наверное, подметили тенденцию: последняя дюжина художников либо французы по национальности, либо перебрались во Францию ради приобретения художественного опыта. Стоит ли удивляться тому, что Париж стал колыбелью модернизма.
Эдвард Хоппер тоже ездил во Францию. Ему было слегка за двадцать, он только что окончил художественную школу и жаждал новых вдохновляющих впечатлений. Вернувшись домой, он цитировал французских поэтов, бредил импрессионизмом и был готов создавать шедевры. Не получилось.
Напротив, чтобы преуспеть, Хопперу пришлось разучиться всему французскому. Пришлось осознать, что он — американец, и придумать способ создавать живописные произведения, сообразуясь со своей национальной идентичностью. В результате он сказал новое слово в искусстве, ухватив самую суть жизни американского города.
AD NAUSEAUM[20]Хопперы владели магазинчиком в Найаке, штат Нью-Йорк, в долине реки Гудзон. Набожные баптисты, они воспитывали своих детей, Эдварда и Мэрион, в строгости, полагая выпивку и танцы непозволительной распущенностью. Когда Эдвард обнаружил способности к рисованию, родители решили отдать его учиться на иллюстратора; мысль о том, что их сын станет профессиональным художником, просто не могла прийти в голову этим скромным людям. Эдварда записали в Нью-Йоркскую заочную школу иллюстрирования. Учили там по шаблону, и это раздражало юного Хоппера; в следующем году он убедил родителей, что ему будет куда полезнее Нью-Йоркская школа живописи. Так он стремительно перешел от иллюстрации к изящным искусствам.
Шесть лет спустя Хоппер почувствовал, что настала пора ехать в Париж. Американские художники все еще смотрели на Европу снизу вверх, и самые прославленные из них работали в Париже и Лондоне. Мать Хоппера была против и согласилась, только когда пристроила сына на проживание в баптистскую миссию в Париже, — злачный Монпарнас не годился для ее Эдди. Он исправно слал письма домой, рассказывая в подробностях, чем питается и в каком состоянии его нижнее белье.
За четыре года Хоппер трижды съездил в Европу. Его живопись совершенно офранцузилась: такое же легкое прикосновение кисти, как у импрессионистов, и сюжеты из современной действительности. По возвращении он охотно показывал свои работы с изображением парижских кафе, рассчитывая на признание. Его не замечали. Он продал одну картину в 1913 году — единственный успех, за которым последовали десять долгих лет неудач. Вынужденный зарабатывать на жизнь коммерческим искусством, о чем и мечтали его родители, Хоппер возненавидел эту работу, а еще сильнее он ненавидел предлагать себя потенциальным клиентам. Говорят, он подолгу кружил вокруг рекламного агентства, собираясь с духом, чтобы зайти туда.
