Наталия Кузнецова - Волчий клад
— Дело в том, что… — смущенно стал оправдываться француз, но Лешка, резко тряхнув волосами, подбежала к тетке Анфисе и, глядя на нее в упор, спросила:
— Скажите, пожалуйста, когда и где в последнее время волки напали на человека?
— Да везде!
— Да что вы говорите! Если бы такое случилось, об этом во всех газетах бы написали. К вашему сведению, волки людей сторонятся. Они — санитары леса, и там, где они водятся, все животные здоровые, мало болеют и не вырождаются. А люди убивают красивых и сильных и свои преступления сваливают на волков. Между прочим, серый волк как вид занесен в Красную книгу. И вообще, вас не касается, где и кого мы подбираем, это наше личное дело!
— Очень даже касается! А как вырвется, тогда что?
— Не вырвется!
— Ты волков не знаешь!
— Очень даже знаю! — распалилась Лешка. — Нельзя относиться к ним как к каким-то вредителям!
— Перестань, идем, — сказала Катька и взяла подругу за руку. Но Лешка не унималась. Она взялась за край одеяла, на котором лежала волчица, продолжая возмущаться:
— Не люблю несправедливости! Почему лев — тоже, между прочим, хищник, да еще какой! — считается царем джунглей, а волка царем леса никто не называет? А еще поговорка есть, что человек человеку — волк. А почему не тигр и не лев? Да люди с волков должны пример брать! Они хранят друг другу верность всю жизнь, заботятся не только о своих, а и о чужих детях, и волчат беспризорных у них не бывает, не то что у людей! Люди своих собственных детей очень даже часто бросают, а волки чужих подбирают и воспитывают.
Лешка успокоилась только тогда, когда они занесли волчицу в сарай и опустили на заранее приготовленную подстилку. Присев рядом, она погладила лобастую голову.
— Проснется голодной, надо ей еды приготовить. И питья побольше давать, врач сказал. — Откинув со лба волосы, Лешка с озабоченным лицом повернулась к Катьке. — Всю дорогу придумывала, как мы ее назовем, но пока ничего в голову не пришло. Ты что предлагаешь?
— Никак мы ее не назовем, даже и не мечтай ее как-то называть, нельзя тебе к ней привыкать, — охладил сестру Ромка. — И вообще, как волка ни корми, он все равно, сама знаешь, что делает. Причем в этой пословице про волчат говорится, а ты взрослого зверя притащила, он вообще не приручаемый. В любом случае мы ее в лес отпустим, там ее место.
Тщательно закрыв за собой дверь сарая, друзья вышли на улицу, чтобы поблагодарить Жан-Жака. Француз принял эстафету от Лешки и просвещал тетку Анфису: рассказывал ей о Международном центре волка, который находится в маленьком городке под названием Или на границе США с Канадой и занимается изучением и охраной этих прекрасных зверей. Жан-Жак был эрудированным человеком, мог поговорить на любую тему.
— Не так давно в штате Миннесота, где находится этот центр, за убийство волка полагался штраф в размере 20 тысяч долларов и заключение в тюрьму до года, вы себе это представляете? — француз даже поднял вверх указательный палец.
Однако на его оппонентку эти слова, равно как и Лешкины, не произвели никакого эффекта. Тетка Анфиса лишь качала головой и твердила свое: волку в их поселке не место.
— Странные вы люди! — вынесла она под конец свой вердикт. — Кому рассказать — не поверят!
А потом круто развернулась и пошла прочь, не переставая, как маятником, качать головой. Пожав плечами, Жан-Жак сел в свою машину, но перед тем, как включить мотор, еще раз попросил ребят принять все меры предосторожности.
Нина Сергеевна, распрощавшись с французом, подавила в себе глубокий вздох и спросила:
— Устроили зверя? Тогда идите обедать, верней, теперь уже ужинать.
Глава VI
Дачник с Ольховой улицы
После обеда-ужина все снова понеслись в сарай. Лешка с полной миской еды бежала первой. Когда она открыла дверь, волчица уже проснулась и пыталась встать.
Сказав «лежи, лежи», Лешка подсунула ей под нос миску. Волчица понюхала подношение, тут же все съела и облизала дно и края посудины точь-в-точь так же, как это делал Дик. Лешка убрала миску и смело погладила зверя по голове. Волчица прикрыла глаза, опустила голову на лапы и громко охнула, совсем как человек. Лешка дотронулась до волчьего носа, чтобы проверить, холодный он или горячий, и зверь теплым шершавым языком лизнул ее руку.
— Вы видели? — с неописуемым восторгом Лешка оглянулась на друзей. — Говорят, что волки злые, а выходит, что все не так! Она как собака.
Держась на всякий случай поодаль, Ромка пожал плечами, но возражать не стал. Факт, как говорится, был налицо. Но сейчас его волновало не это.
— Все думаю и никак не могу понять, откуда эта волчица взялась на той поляне. Люди, понятное дело, клад искали, а она как туда попала? Надо поскорее разузнать, что за всем этим кроется.
— Надо, — продолжая гладить зверя, отозвалась сестра.
— Тогда вставай, нечего прохлаждаться. Пора искать того мужика. Кстати, мой знакомый дед сказал, что зовут его Дмитрием Геннадиевичем.
— По прозвищу Седой, — усмехнулся Артем.
— Да-да, именно так и будем его называть. А остановился он у какой-то Прасковьи Ивановны. Темка, ты случайно не знаешь, где живет эта Прасковья Ивановна?
Артем покачал головой:
— Откуда?
— Тогда спроси у своей тетки, может, она знает.
Прасковья Ивановна, или бабушка Паша, как назвала ее Нина Сергеевна, жила на Ольховой улице, всего за три квартала от дачи Артема.
Ромка прихватил с собой бинокль и фотографию руки с часами, чтобы сравнить их с оригиналом. Лешка перед уходом еще раз заглянула в сарай, и друзья отправились на дело.
Ольховая улица отличалась от всех других медовских улиц своими высокими фруктовыми деревьями, которые росли между дорогой и тротуаром, образуя узкий зеленый бульвар-коридор. Поскольку его венчал тупик, чужие машины здесь не ездили, заезжали лишь те, что принадлежали жителям здешних домов.
Рядом с аккуратным деревянным домиком бабушки Паши сбоку от калитки стояла широкая, сбитая из досок скамейка. На ней седой мужчина и дочерна загорелый кареглазый мальчишка лет семи или восьми играли в шахматы.
Подозреваемый имел вид заправского туриста, причем не нашего, а заграничного. На нем было светлое кепи, в тон ему такие же светлые шорты и серая футболка с каким-то длинным текстом.
Сильно загорелое, с правильными чертами лицо Седого казалось вырубленным из какого-то твердого материала, и тот, кто его рубил, постарался на славу, спрямив нос, высоко подняв скулы, сделав четкими губы. Правда, над левой бровью мужчины выделялся небольшой шрам, но он его нисколько не портил. Несмотря на почти белый цвет волос и глубокие морщины, Седой был далеко не старым человеком. Особенно молодо выглядели его глаза, неожиданно голубые и светлые, как озерки в лесу.
Все это Ромка увидел в свой бинокль из-за толстого грушевого дерева. Теперь он старался разглядеть часы подозреваемого. Тут как раз Седой взял правой рукой шахматную фигуру, но часов на ней не было. А левую руку мужчина держал на колене, и в поле Ромкиного зрения она не попадала. Ждать пришлось минут пятнадцать, прежде чем Седой сменил позу. Он поставил левую руку локтем на колено и уперся в нее кулаком, размышляя над следующим ходом. Часов не оказалось и там.
— Должно быть, он оставил их дома, — отведя окуляры от глаз, сказал Ромка. — Ну ничего, это нетрудно выяснить. Заодно узнаем, был ли он вообще вчера и сегодня в лесу, а то, может, парень тот другого какого седого встретил.
Катька подобрала с земли маленькую недозрелую грушу, надкусила ее, бросила и поинтересовалась:
— И как мы будем это узнавать?
— Очень просто. Дождемся, пока они доиграют, и расспросим пацана.
Шахматная баталия длилась долго, Лешка вся извелась, ожидая конца. Она успела сбегать домой, убедиться, что ее подопечная снова спит, и вернуться обратно, а игра все продолжалась. И только когда на землю спустились сумерки, последняя партия наконец завершилась. Старший партнер ушел в дом, а младший остался собирать фигуры.
— Эй, поди сюда, — громким шепотом позвал Ромка мальчишку. А когда тот подбежал, стукнул себя кулаком в грудь: — Я — Рома. А тебя как зовут?
— Меня-то? Игорьком. А вы кто?
— Это — моя сестра Лешка, это — Катька, — начал представлять своих спутников Ромка, но мальчишка его перебил и, расширив глаза, спросил со страхом и изумлением: — Это не у вас волк завелся?
— Тетка Анфиска не дремлет, — шепнула Катьке Лешка, а Ромка горделиво кивнул:
— У нас. И если будешь с нами дружить, мы тебе его, так и быть, покажем. А кто с нами знаться не захочет, на того мы его натравим. Потому и завели.
— Не пугай ребенка, — толкнул его Артем.
— А я и не пугаю, он-то с нами дружить хочет, чего ему бояться. Игорек, ты ведь будешь со мной дружить, правда?
