Дмитрий Евдокимов - За давностью лет
— В школе математику преподавали? — усмехнулся Андрей.
Нимб над головой Петра Марковича удивленно дрогнул.
— Нет, логику. А как вы догадались? Наверное, Иван Семенович что-нибудь говорил?
— Нет, сам вычислил, — не без гордости сказал Андрей. — По манере спрашивать и самому же отвечать. У нас так математик уроки вел.
— Ишь ты, Пинкертон! — восхищенно покрутил головой Петр Маркович. — Вы, кстати, сразу поняли, что рубль серебряный?
— Конечно! — рассмеялся Андрей. — Петр Маркович, вы мне лучше скажите, как специалист, сколько такой рубль может стоить?
— Вы, наверное, хотите спросить, за сколько его приобретет коллекционер? Так?
— Вот именно.
— Ну что ж. Рубль довольно редкий. Думаю, что, если перевести на сегодняшний номинал, рублей сорок — пятьдесят.
— Значит, сто полтинников? — прикинул Андрей.
— Ну не совсем так. Полтинник тысяча девятьсот двадцать четвертого года, хоть и принимается в кассах магазинов как обыкновенный, ценится подороже. Дело в том, что он изготовлен из отличного серебра, хорошо поддающегося обработке. Поэтому весьма ценится ювелирами.
Андрей вспомнил рассказ Дутикова об умельцах и понимающе закивал.
— Но все равно вы правы — обмен отнюдь не равноценный. А вот и счастливый обладатель монеты!
— Здравствуйте, Петр Маркович! — воскликнул подошедший к ним худощавый парнишка в джинсовом костюме, в очках и добавил нетерпеливо: — Нашли мне полтинник?
— Вот этот молодой человек выразил желание, с ним и договаривайся, а то мне некогда, я пошел! — скороговоркой выпалил Петр Маркович и начал удаляться.
— А монета моя где? — крикнул подросток вслед колыхнувшемуся нимбу.
— У него! — уже издали послышался голос Петра Марковича.
— У меня, у меня! — подтвердил Андрей, пристально вглядываясь в лицо паренька.
Он быстро составил мнение о нем. Одет аккуратно, но небогато, держится подчеркнуто независимо, чем-то, скорее своей напористостью и прямотой, он напоминал Андрею его друга Бориса в школьные годы. Смотрел подросток на собеседника холодно-пытливо, будто перед ним не человек, а сломанный будильник, и интересно посмотреть, что у него там внутри.
Так будем меняться? — упрямо спросил подросток.
— Давай для начала познакомимся, — предложил, продолжая пытливо вглядываться, Андрей.
— Василий, — без улыбки сказал паренек и сунул Андрею сухую, крепкую руку, густо залепленную пластырем.
Андрей начал кое о чем догадываться, но, вспомнив наставления начальства, с выводами не спешил.
— А меня Андреем Борисовичем зовут, — начал он было степенно, однако, уловив во взгляде нового знакомца насмешливую искорку, поспешно закончил: — Впрочем, можно — просто Андреем, не возражаю.
— Так что, мало одной монеты? — нетерпеливо прервал его Василий. — Она ведь редкая. Написано: «Петр Великий». Я прочитал.
— Ну молодец, — с иронией похвалил его Андрей. — Поговорить бы надо.
— Мало одной? — снова с нетерпением спросил паренек.
— А есть еще? — вкрадчиво поинтересовался Андрей.
— Нет, только одна. И та, если честно, случайно у меня оказалась, младший братишка с улицы принес...
— Давай все же поговорим, — снова с настойчивостью предложил Андрей, показывая на соседний скверик, который углядел заранее.
— Раз надо, пойдем. Только я спешу, меня один человек очень ждет...
Андрей вновь насторожился: неужели проницательный майор был, как всегда, прав?
Они уселись на свободной скамейке, и Василий выжидательно уставился на Андрея:
— Ну? Будем меняться?
— Скажи мне, Василий, прямо и откровенно: зачем тебе полтинник?
— Как зачем? Какой же вы нумизмат, если не знаете? — Василий снова посмотрел на Андрея так, будто тот сломанный будильник — Там же чистое серебро. Или неправда? Нам так учитель физики сказал
— Так тебе серебро нужно... — начал Андрей.
— Для опытов. Мы хотим с другом сделать гальванический элемент. Он меня сейчас как раз ждет...
Все сразу встало на свои места Андрей откинулся на спинку скамейки, глядя на Василия с явным снисхождением. Паренек уловил насмешку и вспыхнул:
— А ну, отдавайте мою монету!
— Я тебе, конечно, Василий, могу отдать монету, но сначала скажи: у тебя по физике пятерка, а по истории, конечно, трояк?
Глаза Василия округлились, и он уважительно сказал:
— А как вы догадались?
— Ах, Василий, Василий, это нетрудно вычислить. Кстати, знаешь, как твое имя с греческого переводится?
— Как?
— Царственный.
— Ух ты! — восхитился паренек. — Царственный. Надо будет матери сказать. А то, чуть что, ругаться: «Васька, опять картошку не почистил».
— Учил бы историю, то знал бы, что василевсами, точнее, базилевсами царей называли. Например, Александр Македонский базилевсом был. Знаешь такого?
— Проходили, — хмуро бросил Василий.
— Вот так, учат их, учат! — сокрушенно вздохнул Андрей.
— А вы что, тоже учитель? — с подозрением спросил Василий.
— Нет, Вася, я не учитель, — отрицательно помотал головой Андрей и, вдруг наклонившись к подростку, шепотом сказал: — Я сыщик.
— Ой! Опер! — Глаза Василия радостно вспыхнули, но тут же погасли.
— Хочешь, удостоверение покажу?
— Хочу.
Андрей с гордостью извлек красное удостоверение, которое предъявлять пока не представлялось повода.
— Ух ты! «С правом ношения оружия». И пистолет есть?
— Есть.
— Дадите пострелять?
— Вася! — укоризненно покачал головой Андрей.
— Ах, ну да. Служебная тайна.
— Вот именно. Так что давай вернемся к монете.
— Монета как монета, — вяло протянул Василий, — медная.
— Много тебе, Вася, трояка за историю! — весело воскликнул Андрей.
— Почему?
— А потому, Вася, что хотел ты из-за плохого знания истории поменять серебро на серебро.
— Как? — встрепенулся Василий. — Монета зеленая, — значит, медная.
— А ты подписи внимательно на монете читал? Вот это что написано?
— Рубль. Ну и что, разве рубль медный не бывает?
— Васенька, вы учили в школе стихи:
Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастный случай берегут...
— Ну? — насупился Василий.
— Кто написал — не помнишь?
— Ломоносов, кажется.
— Точно, Васенька, Ломоносов. Хотя он наверняка, когда писал, тебя не имел в виду.
— Кончай смеяться! — отмахнулся подросток. — При чем тут Ломоносов и рубль?
— А то, Васенька, — назидательным тоном продолжал Андрей, — что за эту оду, посвященную Елизавете, императрица отвалила великому поэту две тысячи рублей, а в шутку ему выплатили их медными монетами. Это составило ни много ни мало три тысячи двести килограммов.
— Ого, — воскликнул Василий, — три тонны! Это же только на самосвале увезешь!
— Вот-вот, Михайло Васильевич и вез гонорар на нескольких подводах. А раз ты силен в арифметике, скажи: сколько должен был весить медный рубль?
Василий быстро прикинул в уме и ахнул:
— Килограмм шестьсот граммов! Не может быть!
— Вот так-то, Базилевс! — хмыкнул Андрей. — Тоже мне финансовый гений — хотел на полтинник сменять рубль из чистого серебра, да еще такой редкий. Ты мне лучше вот что скажи: тебе его действительно браг принес? Говори правду, и только правду!
Василий вдруг взглянул на Андрея со страхом, до него наконец дошло, зачем с ним беседует инспектор уголовного розыска. Неожиданно он всхлипнул:
— Значит, надо было сдать государству?
— Конечно! Это же не твой рубль?
Обильные слезы потекли из-под очков Василия
— Значит, вы меня арестуете?
— Чудак! — усмехнулся Андрей. — Как же я тебя могу арестовать, когда тебя друг ждет для совместного проведения опытов!
— Шутишь? — еще раз шмыгнув носом, спросил Василий.
— Конечно! — согласился Андрей. — Ты лучше вспомни, при каких обстоятельствах этот злосчастный рубль появился в вашей семье. Брат его не мог — того... Скажем, у соседа позаимствовать? Кстати, сколько ему лет?
— Витальке? Шесть.
— Да, значит, насчет соседа вопрос отпадает. Откуда он этот рубль взял?
— Нашел.
— Где?
— Да рядом с домом. Там какую-то траншею копают. Вот он на куче вырытой земли и увидел, как он сказал, кругляшок. Принес домой, мне показал. Я протер, смотрю — рубль петровский. Дай, думаю...
— Погоди, погоди, не тараторь, — наморщил лоб в напряжении Андрей. — Значит, говоришь, в куче земли... Из траншеи... — Он неожиданно вскочил и дернул Василия за руку.
— Что же мы сидим! Бежать надо! Ведь там наверняка еще находки могут быть. Где ты живешь?
— В Большом Черкасском.
— Там же вроде одни учреждения?
— Нет, во дворе четыре жилых дома. Знаете, такой коммунальной постройки. В одной квартире двадцать семей.
— Бежим! Как быстрее добраться?
— Тут пешком всего двадцать минут.
— Ни минуты терять нельзя. Будем ловить такси.
— А что случилось? Виталька мой не убежит.
— При чем тут Виталька? — досадливо бросил Андрей и замахал рукой: — Эй, такси!
