Владимир Фиала - Кто такой Антал?
— Ничего. Испугался и убежал.
— Куда он поехал потом?
— Не знаю. Говорил, что должен еще многих навестить. Ждали его Хохолач, священник и наверняка кто-то еще.
— Он приехал конечно же на мотороллере. Вы не слышали, у кого он остановился?
— Нет. Я не обратил на это внимания. Мне было интересно, и я пошел в сад осмотреть эту самую будку.
— Сколько времени прошло между уходом Хенке и выстрелом?
— Десять минут, не больше.
— Нам обоим пришла в голову мысль, что выстрел как-то связан с этой телефонной линией. Предположим, что стрелял человек, которого Хенке предупредил. Расска-эав вам об этой линии связи, Хенке не видел в этом ничего особенного. Скорее всего, он знает Клехту и предупредил его.
— У меня создалось такое же впечатление.
— Теперь мы подошли к другому вопросу. Хенке после разговора с вами предупредил Клехту, что вы им интересуетесь, но не знаете, кто это. Клехте хватило нескольких минут, чтобы переговорить с Хенке, взять оружие, добежать до леса за садом Урбанковых. Должно быть, он сильно испугался, иначе не стал бы так рисковать.
— Я думал, что стрелял Антал, — сознался Ярда. — А вы знаете, кто Клехта?
— Капитан Гавран знает. Я только догадываюсь и не могу простить себе, что не догадался раньше.
— Может быть, и мне скажете? — не выдержал Ярда.
— Всему свое время, подпоручик. Когда будет можно, узнаете.
Телефон на столе громко зазвонил. Капитан взял трубку, представился и с минуту слушал.
— Да, он здесь. Гавран прибудет с минуты на минуту. Хорошо, согласен, после обеда.
Маришка повесил трубку и посмотрел на Ярду. В его глазах играли веселые огоньки.
— События разворачиваются. Собаки взяли следы за садом Урбанковых. Один ведет к ручью и там кончается, другой исчезает на площади в Седловице.
— Какой из них принадлежал стрелку?
— Трудно сказать, подпоручик, поиск продолжается.
— Нашли гильзу?
— Сейчас в вас заговорил любитель. Патроны «лонг райфл» подходят только для мелкокалиберной винтовки. А как известно, большинство этих винтовок имеет ручной Затвор — гильза выбрасывается отведением затвора рукой назад. Даже браконьеры знают, что не следует оставлять следов.
Едва Маришка закрыл сейф, как распахнулась дверь и в канцелярию ворвался капитан Гавран.
— Хорошо, что вы здесь, — удовлетворенно проговорил он, поздоровавшись. — Наконец-то, надеюсь, будет ясно, кто такой Антал.
— Если разрешите, я бы хотел обратить ваше внимание на то, что стрелок, возможно, попытается перейти границу.
Маришка и Гавран, улыбнувшись, обменялись взглядами.
— Ваши опасения обоснованны, подпоручик, — согласился Гавран. — Но заверяю вас, что граница надежно охраняется.
— Ты говорил, что у тебя есть что-то новое, — поинтересовался Маришка.
— Есть, — ответил Гавран. — Дневник дежурств жандармского поста в Седловице довоенных времен.
— Что там? — спросил Маришка.
— Ты удивишься. Там есть упоминание о Клехте.
— То есть Клехта существовал! — воскликнул Ярда.
— Существовал и по сей день живет в Седловиде.
— Дневник у вас с собой?
— Разумеется. Однако нелегко было его найти. Вы говорили, что Клехта принес много несчастья людям. Что это означало? Доносил. В Седловице были жандармский пост и таможня. Я нашел свидетеля, это главный вахмистр Валичка. Уже старый человек, но многое помнит. Когда в тридцать восьмом году пограничную полосу ликвидировали, он взял журнал себе. Он показал мне записи о Клехте. Вы были правы, это всего лишь кличка, его настоящее имя другое.
— Я его знаю?
— Знаете, подпоручик, и очень хорошо. Мы к нему заедем.
Ярда сгорал от нетерпения, но не подавал виду. Капитан Маришка надел ремень с кобурой, сунул в нее пистолет и собрался выходить.
— С вами, подпоручик, мы заключим одноразовый договор, — обратился Гавран к Ярде. — Вы, видимо, будете главным свидетелем. Поэтому было бы некстати, если бы с вами снова что-то случилось. У вас исключительный талант на всякие ЧП. Останетесь поэтому здесь. Ясно?
Ярда был в бешенстве:
— Это значит, что операцию вы завершите без меня?!
— Не совсем так. Мы еще появимся здесь в два часа. Вы отсюда — ни шагу, пока не разрешит командир. Тем временем можете проштудировать это! — Гавран бросил на стол записи радиста Завадила.
Подпоручик не проявил к ним особого интереса.
— Вы считаете, что мне угрожает опасность?
— Самое худшее, надеюсь, позади, но случиться может всякое. Мы не знаем, как поведет себя Антал, у него теперь все поставлено на карту…
До двух часов вроде бы ничего не произошло, однако посвященный мог заметить растущую напряженность, нечто похожее на повышенные обороты хорошо отлаженного механизма. Командир был в своей стихии. Около двух часов он вызвал Ярду:
— Операция подходит к концу.
— Уже поймали преступника?
— Он от вас на расстоянии протянутой руки, подпоручик. Никуда не уходите, вы будете нужны.
Раздался решительный стук, и появился Ладя Новотный с автоматом на груди.
— Товарищ капитан, по вашему приказанию задержанный доставлен.
— Отлично, введите его. — Капитан встал.
Ярда онемел от удивления. На пороге появился Хенке. Рядовой Махач подтолкнул его стволом автомата.
— Панове, это какая-то ошибка, — испуганно оправдывался Хенке. — Я иностранец, документы у меня в порядке, я ничего не нарушал! Почему меня задержали?
«Старик Хенке преступник? — соображал Ярда. — Почему же он рассказал о почтовой телефонной линии?»
— Садитесь, пан Хенке, — предложил капитан задержанному. — Товарищ четарж, принесите то, что вы нашли!
Ладя, щелкнув каблуками, вышел и вскоре возвратился с каким-то свертком, завернутым в брезент. Капитан развернул полотнище палатки. Там лежала коричневая коробка размером с ящик из-под фруктов. На ее боках выделялись рекламные эмблемы известной японской фирмы. Коробка была крепко стянута узкими металлическими полосками и залита парафином.
— Вам знакома эта коробка, Хенке?
Старик заморгал и кивнул.
— Что в ней?
— Не знаю, — забормотал Хенке.
— Разрешите вам не поверить. Ведь такие штуки вы к нам переправляете не впервые.
— Впервые, клянусь вам, пан командир.
Капитан сел на стул напротив Хенке.
— Хорошо, тогда давайте поговорим, Хенке. Я за вами наблюдаю уже довольно давно. Когда вы к нам контрабандно переправляли зажигалки, плащи-болонья, авторучки с голыми девочками и прочее барахло, мы вас не трогали. Мы закрывали глаза и на то, что вы приторговывали церковной литературой и картинками. Но вы зашли слишком далеко, Хенке. На этот раз мы за вас вынуждены взяться. Так что в этой коробке?
— Японские калькуляторы, — признался Хенке.
— Где вы их взяли и кому должны были передать?
— Их привез господин Биттнер из Вены.
— Прошлый раз тоже были от него?
Хенке утвердительно кивнул.
— А перед этим тоже?
— Да, пан капитан.
— Сколько раз вы их сюда переправляли?
— Всего шесть раз.
— Кому передавали?
— Одному пану из Брно, как его звать, я не знаю.
— Я вам помогу. Бывшему антиквару Бартошеку. Что вы за это получали?
— От господина Биттнера двести шиллингов и от пана из Брно сто крон.
— Вас крепко надули, Хенке. Как вы сюда переправили сверток?
Хенке потупился:
— Провез.
— Через таможню? Там у вас ничего не было. В коробке на багажнике вы везли лук-сеянец, две пустые бутылки и другую мелочь. Где взяли калькуляторы?
Хенке молчал. Суетливо потирая жилистые, изуродованные тяжелой работой руки, кивал головой и смотрел в пол.
— Товарищ четарж, расскажите нам, что вы видели!
Ладя встал по стойке «смирно».
— Есть, товарищ командир! Наблюдали задержанного на участке номер двенадцать. Он пришел от дороги к реке. Огляделся, сел на берег и подождал некоторое время. Убедившись, что за ним не наблюдают, он спустился к воде, нашел в кустах бечевку и вытянул эту коробку.
— Вы слышали, Хенке? Вы использовали старинный способ контрабандистов. Ночью на облюбованном месте привязали к бечевке камень, перебросили его через реку с австрийской стороны на наш берег, а товар утопили. Сегодня вы за ним пришли уже с нашей стороны и тем самым нарушили закон. Мы располагаем фотодокументами. Посмотрите! — Он взял со стола фотоснимки. — Доказательств достаточно. Вы признаетесь?
— Признаюсь, пан командир, — выдавил из себя Хенке.
— Вы меня удивляете, Хенке. Занимаетесь контрабандой уже пятьдесят лет! Когда-то это был сахарин, камешки для зажигалок, после войны сигареты, чулки, а теперь вот это? У нас в документах есть упоминание о вас еще со времен первой республики. Тогда вы ни таможне, ни жандармам ни в чем не признались. Почему вдруг сейчас стали таким покладистым?
