Лион Измайлов - Четыре мушкетёра (сборник)
Но вот раздался долгожданный звонок. Бонасеева поглядела в глазок, увидела Анну Леопольдовну, знаком скомандовала Вартаняну зайти в ванную и открыла дверь.
— Дорогая, что же вы так долго? Ведь поезд-то идёт всё это время.
— Так получилось. Потом расскажу. Где Михаил?
— Он, пока ждал, вдруг надумал душ перед дорогой принять. Говорите мне, что хотите сказать.
— Вот деньги. — Анна Леопольдовна прошла в гостиную и начала отсчитывать на столе купюры. Все были одна к одной по сто рублей. — Это тысяча двести вам с Михаилом…
— А где ещё триста?
— По возвращении, сейчас не сумела достать. А это, — она выложила ещё две пачки сторублёвок, — Жоре за подвески. Сначала надо дать ему одну пачку — здесь пять тысяч — и сказать, что остальное отдам тут, а если он начнёт артачиться — надо отдать и вторую. Но не всю. Сперва тысячу пятьсот рублей, а потом набавлять по пятьсот, если он будет продолжать артачиться. Поняла?
— Да, я поняла. — Бонасеева вскрыла обе пачки и стала пересчитывать купюры.
— Ты напрасно их пересчитываешь. Неужели ты думаешь, что можно в наше время лететь с такими деньгами в кармане?
— А где же их ещё прятать?
— Их вообще нельзя брать с собой! Мало ли что с самолётом может случиться. А тут такие деньги! Надо, чтобы Михаил отправил их туда аккредитивом.
— Значит, Михаила вам не жалко, а денег жалко, — обиделась Бонасеева.
— Да нет, ты меня неправильно поняла. Михаила тоже жалко. Но если деньги будут при нём, то не будет ни у тебя Михаила, ни у меня денег. А если раздельно, то хоть деньги останутся. Пойми, деньги-то без Михаила в самолёте никак не улетят. И поверь, дорогая, если бы можно было, неужели я не отправила аккредитивом для безопасности и Михаила тоже?
Бонасеева стала лихорадочно соображать. Авантюра грозила вот-вот рухнуть.
— Ну ладно, — сказала она как можно более безразлично, — сейчас он выйдет из душа, соберётся, и мы с ним по дороге всё сделаем.
— Ну конечно, — обрадовалась Анна Леопольдовна, — сейчас пойдём и оформим.
Уловка не прошла, и Бонасеева снова стала думать.
— Что он там так долго моется? — начала нервничать Анна Леопольдовна.
— Миша — мужчина аккуратный, — постаралась успокоить подругу Бонасеева, — пока всё не вымоет, ни за что не выйдет.
А Вартанян сидел в это время, приложив ухо к двери. Он слышал обрывки фраз и пытался изо всех сил восстановить из них суть проблемы.
— Да, кстати, — вспомнила вдруг Бонасеева, — а записку вы ведь не написали!
— О боже! — воскликнула Анна Леопольдовна. — Как же это я так!
Она взяла поданный Бонасеевой лист бумаги, достала из сумочки свой «паркер», села и начала писать. Писала долго, выискивая в своём словарном запасе слова, способные, по её мнению, поразить Жору в самое сердце, или что у него там. Но, к сожалению, женщина властна только над будущими поклонниками, тогда как прошлые всегда готовы отбиться от рук. Так что когда дело дошло до обещаний на будущее за её выполненную просьбу, Анна Леопольдовна не нашла ничего такого, что можно было бы считать для Жоры завлекательным. Она лишь в который раз за свою жизнь подумала о том, что скоропалительность женщин в их амурных делах всегда чревата и как было бы хорошо, если бы с Жорой всё было ещё впереди. И зареклась, опять-таки в который раз, впредь быть осмотрительнее. «Но, с другой стороны, такой с виду порядочный человек, работник такого министерства — кто бы мог знать!» — подумала она напоследок, прежде чем запечатать письмо и отдать его Кате.
— Давайте ещё раз всё обговорим, — старалась оттянуть время Бонасеева, сама, впрочем, не зная, что это может дать. — Что Миша должен сделать в первую очередь? Бежать за деньгами или к поезду?
— Сперва к поезду. И надо договориться с Жорой о встрече. Потом за деньгами. А потом по договорённости. Ведь всё так просто! — Анна Леопольдовна заметно нервничала и смотрела на часы.
— Ничего страшного, если он улетит даже ночным рейсом, всё равно успеет к поезду. Ведь сутки поездом — час самолётом! — напомнила Бонасеева. — Может быть, вы торопитесь? Так не сомневайтесь, идите. Мы с Мишей всё сделаем сами. Он всё-таки профессор! — Искра надежды снова мелькнула в глазах Бонасеевой.
— Ну куда же я пойду? Я должна быть уверена. А тут ещё Король должен домой прийти, а меня нет. Я боюсь, что он начнёт меня разыскивать и может припереться сюда без звонка. Он ведь знает, что по телефону ты ему не признаёшься, что я здесь. А мне бы не хотелось, чтобы он что-нибудь заподозрил, ты же знаешь.
— Так идите, я позвоню вам сразу, как только мы всё сделаем.
— Если только так, дорогая. Я тебе верю, но очень беспокоюсь. Ты уж, пожалуйста… — И Анна Леопольдовна пулей вылетела из квартиры.
Бонасеева облегчённо вздохнула и пошла к ванной комнате. Постучала в дверь.
— Выходи, она ушла.
— Сейчас, домоюсь и выйду! — ответил Вартанян. Он и в самом деле после долгих попыток понять из-за двери, что там происходит, решил принять душ перед дорогой.
«Ну и нервы у мужиков — крепкие!» — подумала Бонасеева и начала нетерпеливо ходить по квартире. Минут через десять вышел из ванной Вартанян.
— Значит, так, — сказала она ему, — ты пока собирайся, а я сбегаю на почту, положу деньги на твоё имя. Кстати, как тебя зовут, отчество? Паспорт у тебя есть?
Вартанян пошёл в свою комнату и принёс паспорт. Она положила его в сумку вместе с деньгами и ушла, а он пошёл собирать вещи в дорогу.
Глава 15
План кампании
В это время раздался звонок, и на пороге появился Планшеев, который если слышал звон, то точно знал, где он, и всегда умел вовремя там оказаться.
— С большим приветом! — беззастенчиво отсалютовал он Вартаняну и, не дожидаясь приглашения, пошёл в его комнату.
Вартанян последовал за ним.
— Ты что, уезжаешь? — спросил Планшеев, увидев в комнате следы сборов в дорогу. — А как же я?
— Я ненадолго. Можешь здесь пока пожить один.
— А куда, если не секрет?
— Понимаешь, это не мой секрет.
— Ну, если не твой, так и жалеть нечего. Говори, куда едешь? И всех делов. — Иметь свои секреты Планшееву всегда было не по средствам из-за его болтливости, поэтому он и в смысле секретов предпочитал жить за чужой счёт.
— По делам в Одессу.
— Какие у тебя могут быть дела в Одессе? Небось какое-нибудь барахло импортное закупать?
— Это не у меня дела, меня просто попросили.
— Кто попросил?
— Секрет.
— Катька небось?
— Ну, допустим, она. Что это меняет?
— А откуда деньги на дорогу?
— Деньги есть.
— Деньги — это хорошо! — сразу отвлёкся от темы Планшеев, так как был очень мечтательным человеком в смысле денег. — А много?
— Ещё не знаю, но на дорогу должно хватить.
— Надо сделать так, чтобы ещё и осталось, — поучительным тоном сказал Планшеев.
— Как получится, — неопределённо ответил Вартанян, до которого уже дошло, что такие люди, как Планшеев, всегда бывают в друзьях, хочешь ты этого или нет.
— И что тебя в Одессу тянет? — продолжал размышлять вслух Планшеев. — Небось какая-нибудь Кать-кина тёмная история? Можешь ничего не говорить, скажи только, тёмная или нет? И всё.
— Не знаю. Наверное, нет.
— Ну ладно, ты мне только мозги-то не пудри. У Катьки и не тёмная. Так не бывает.
— Ну пусть тёмная, если тебе так хочется.
— Вот видишь, я же говорил, что тёмная! Я же говорил, — сразу оживился Планшеев. — А очень тёмная или не очень? Больше ни слова. Только скажи, очень или не очень?
— Ну, не очень.
— Не очень, но ведь всё равно тёмная. Да-а, парень, попался ты, похоже. Надо тебя выручать. А денег-то много или не очень?
— Хватит.
— Я понимаю, что хватит. Но ты пойми: в Одессу в одиночку — это тухлое дело. Ты в Одессе хоть раз был?
— Нет.
— То-то, что нет. Одесса — это знаешь! Это не шутка! — сказал Планшеев, который тоже в Одессе ни разу не был. — Так что давай выкладывай, какое дело, и мы тебя будем выручать.
— Кто — вы?
— Всё. Я сейчас всех обзвоню. Ведь мы же друзья?
— Друзья.
— А друзья тебя не бросят. Это ты запомни. Особенно в трудную минуту.
Вартанян и не догадывался, что самой трудной минутой в жизни друзей Планшеев считал ту, в которую эти друзья задумывались, куда бы потратить деньги. А в этом деле он был просто неоценимый помощник.
— Так что я звоню. Одного тебя в Одессу мы не пустим. Так Катьке и скажи. Сам, конечно, не говори, но если спросит — вот так.
И он начал яростно крутить телефонный диск. А Вартанян ходил по комнате и соображал, хорошо или плохо то, что предлагал Планшеев,
— Ты пойми, — продолжал убеждать его Планшеев, не переставая работать с телефоном, — Одесса — это дело нешуточное, туда в одиночку что в омут головой. Я-то точно знаю. Туда только впятером. И то ещё мало. Алло! — он наконец дозвонился. — Атасов? Это я. Дуй на Катьки ну квартиру. В Одессу едем. Здесь всё объясню.
