Наталья Парыгина - Отдых у моря
В Туапсе поезд прибывал рано утром. Люся в эту ночь почти не спала — боялась, что проводница забудет их разбудить, и они проедут нужную станцию. Она была немножко беспокойная по натуре, и Костя частенько по этому поводу посмеивался.
Но в этот раз он не смеялся, а почему-то разозлился, когда Люся разбудила его среди ночи.
— Какого черта, — пробурчал Костя, — не спать за три часа до станции.
— Но ведь нужно собраться, — сказала Люся. — Можем что-нибудь забыть.
— Пустую бутылку из-под кваса?
Костя немного полежал, но заснуть ему так и не удалось. Он оделся и стал молча и хмуро смотреть в окно.
Люся осторожно будила Николку. Николка не просыпался. Люся тормошила его, перевертывала, звала по имени, но Николка упорно не открывал глаза. Тогда она принялась одевать сына, не дожидаясь, пока он проснется. Николка захныкал:
— Я спа-ать хочу-у…
— Мы едем к морю, скоро будет море, — сладким голосом говорила Люся.
— Не хочу моря. Я спать хочу-у…
— Возьми его на руки, — приказала Люся мужу.
Костя молча подчинился. Николка успокоился и тотчас заснул у отца на коленях.
Люся собрала постели, с трудом достала из багажника тяжелый чемодан. Черт его знает, почему он был такой тяжелый, вроде не так уж много Люся набрала вещей, только самое необходимое: одежда для всех, плащи, купальники, простыни, полотенца… Все это определенно потребуется.
За окном тянулись горы, а внизу, в долинах, густыми клубами перекатывался туман. Люся, покончив со сборами, присела напротив Кости. Ей очень нравилась дорога, горы, туман, мелкие прозрачные речки с каменистым дном, белые домики, уютно укрытые зеленью. Все ей нравилось, только немного тревожило будущее: как удастся устроиться с квартирой, и не будет ли Николке вредна южная жара, и как вообще живется на курорте «дикарям»?
Когда приехали в Туапсе, уже взошло солнце. Люся пожалела будить Николку, взяла его, спящего, на руки. Костя надел на плечи рюкзак, подхватил чемодан, и они направились к выходу.
— Надо взять такси, — сказала Люся.
Они вышли на вокзальную площадь, и Костя кинулся к единственной серой машине с шашечками. Но толстый лысый человек в светлом костюме с удивительным проворством обогнал Костю и захватил такси.
Костя беспомощно оглянулся на Люсю. «Растяпа!» — подумала Люся, но вслух этого не высказала. Костя впрочем угадал ее мнение по выражению лица.
— Скажите, далеко до автовокзала? — спросил он у женщины, подметавшей площадь.
— Близко. Вон в тех тополях автовокзал.
Костя почувствовал себя реабилитированным и с превосходством поглядел на Люсю: «Автовокзал рядом, а тебе зачем-то потребовалось такси».
Они отыскали в тополях автовокзал, но автобус уходил не скоро. Зато здесь стояло множество такси. Нашлись и попутчики до Джубги. Не прошло и получаса, как они тронулись в дальнейший путь.
Николка крепко спал у Люси на коленях. Люся больше не пыталась его будить: ей казалось, что Николке станет страшно, если он вдруг поглядит из машины вниз.
Ей самой было страшно. Очень высоко поднялась дорога. И какие крутые повороты! А лихой шофер-армянин ни чуточки не сбавляет скорость, он, наверно, привык к этим дорогам, для него, наверно, одно удовольствие — такая быстрая езда.
— У вас здесь бывают аварии? — нерешительно спрашивает Люся.
Костя недовольно гмыкает: «Нашла о чем спрашивать!»
— Нет, — говорит шофер. — Тут аварии нельзя делать. Пока до моря долетишь — ни одной косточки целой не останется.
«Нельзя, — думает Люся. — Как будто аварии делают нарочно, в зависимости от того, льзя или нельзя».
— А там, в Москве, прямые дороги? Там ведь гор нету?
— Прямые, — подтверждает Люся.
— И случаются аварии?
— Редко, — говорит Костя.
— Пфуй, на прямой дороге — и аварию делать. На прямой дороге можно спать за баранкой, как этот мальчик. Там скучно работать. Здесь тоже можно спать — дорога теперь широкая, спрямленная. Вот раньше была дорога — это дорога! Узкая была дорога. У самых скал. И шла под деревьями — ветки машину задевали. Вон она, старая дорога, видите? Такая вся была.
— Страшно по такой ездить? — спросила Люся.
— Не страшно. Хорошо. Горы чувствовал. Природу чувствовал. Природа человека не любит. Человек приходит — она хиреть начинает. Был лес — нету лесу. Это разве лес? Тут пройти нельзя было.
— Смотри, Люся, палатки какие-то внизу, — сказал Костя.
— Туристы, — объяснил шофер.
Машина достигла перевала и стала спускаться вниз. Там, у моря, виднелась горная речка и стоял поселок.
Они еще несколько раз поднимались по спиральной серой дороге на перевалы и спускались вниз к поселкам. Попутчики Холодовых, средних лет супруги, направлявшиеся в дом отдыха, всю дорогу молчали: должно быть, недавно поссорились.
Люсю начинало мутить от крутых поворотов, она побледнела. Костя это заметил и перегнувшись к ней, участливо спросил:
— Тебе плохо?
— Ничего, — сказала Люся.
— Теперь близко, — утешил шофер.
Машина еще раз поднялась на перевал, еще раз нырнула в ложбину, сделала с десяток крутых поворотов и въехала в Джубгу. Молчаливая чета сошла у дома отдыха, а Холодовых шофер повез дальше по адресу, который записала для Люси на клочке синьки Валентина Петровна.
— Вон море, — сказал шофер и тут же круто повернул от моря в сторону.
Газетный киоск, продуктовый ларек, магазин пронеслись мимо. Почта, мостик над мутной речкой, гора арбузов посреди зеленой лужайки… Похожие друг на друга домики, разделенные садами, тянутся вдоль дороги. Над заборами свисают ветви слив и яблонь, прогнувшиеся от тяжести плодов.
Машина резко сбавила скорость и остановилась.
— Здесь, — сказал шофер.
3
Договариваться о квартире Люся пошла одна, а Костя с чемоданом, рюкзаком и Николкой остался на краю дороги у заросшей травою канавки.
Нерешительно отворив калитку, Люся постаралась принять независимую осанку и прошла по узкой мощеной дорожке между домом и садом в глубь двора. Никто не встретился, кроме пушистого серого котенка. За углом дома она увидала молодую смуглую женщину, которая сидела на низенькой скамеечке и в большом эмалированном тазу давила помидоры. Рядом с нею стояла девочка лет двух, курчавая, очень хорошенькая, и ела сливу.
— Здравствуйте, Ксеня, — сказала Люся.
Валентина Петровна еще в Москве сказала ей, что хозяйку зовут Ксеней.
Женщина подняла голову, критически оглядела Люсю и лишь после значительной паузы ответила на приветствие.
— Я к вам от Валентины Петровны, — заговорила Люся просительно. — Мы первый раз приехали, без путевок… Очень на вас надеемся… Валентина Петровна так вас хвалила…
Хозяйка недоумевающе смотрела на Люсю снизу вверх, в то же время машинально расправляясь с помидорами.
— Вот письмо… записка, — сказала Люся, протягивая рекомендательную бумагу.
Хозяйка вытерла о фартук правую руку, взяла записку и пробежала ее глазами.
— Валя, — задумчиво проговорила она, — это какая же Валя? Рыжая?
— Нет, она черная.
— Черная… Стриженая неровно, в желтом сарафане?
— Нет, у нее был зеленый сарафан. И волосы такие пышные… Да, правильно! — вдруг встрепенулась Люся. — Рыжая, рыжая! Она прошлым летом красила волосы в ржавый цвет.
— Ну, знаю, — сказала хозяйка. — На терраске жила. Отдельный угол. За занавеской. Полтора рубля платила.
— За сутки? — удивилась Люся.
— За сутки, — подтвердила хозяйка.
Девочка бросила недоеденную сливу и, подойдя к тазу, вдруг запустила в помидорное месиво руки и принялась его бултыхать. Мать не мешала ей развлекаться.
— Так как же? — спросила Люся, приготовившись в случае отрицательного ответа униженно упрашивать хозяйку о смягчении приговора.
— Занято, — сказала хозяйка. — В доме спят. На веранде спят. Ни одной койки нету.
— Но как же… Куда же мы? — растерянно бормотала Люся. — У нас никого здесь нет. Ни одного знакомого.
Девочка шлепнула ладошками помидорное пюре и обрызгала мать.
— Машенька, что ты делаешь! — прикрикнула на нее Ксеня, встала с земли и отвела Машеньку от таза.
Машенька замахнулась на Люсю красными от томатов руками и, вытянув губы, закричала:
— Уйди! Уйди!
— Какой милый ребенок, — сказала Люся, уклоняясь от маленькой разбойницы. — Пожалуйста, — добавила она, умильно глядя на хозяйку.
— Зимняя кухня есть, — смилостивилась Ксеня, — но там одна койка. Будете на одной койке спать?
— Хорошо, — обрадовалась Люся. — Но у нас мальчик…
— Там есть ящик, мальчик может на ящике спать. Сейчас — сезон, нигде комнату не найдете, — добавила она, заметив, что Люся как будто немного колеблется. — А тут отдельная комната.
