Лион Измайлов - Четыре мушкетёра (сборник)
Король же, как только Ришельенко ушёл, заперся в кабинете и стал пить коньяк маленькими рюмочками, зато часто.
Глава 13
Супруги Бонасеевы
«Откажись от большого, если оно может помешать тебе в будущем набрать помалу ещё больше». В этом Королю не пришлось долго убеждать самого себя: он решил отдать Ришельенко проклятые подвески. Но сделать это надо было со всей осторожностью, чтобы хитроумный Ришельенко со своими вездесущими молокососами не засёк его, Короля, на таком дешёвом трюке, как скупка краденого за бесценок. Но всё-таки, несмотря на принятое решение, на душе у Короля было муторно. Жалко было отдавать такую вещь, но, главное, обидно, что всю жизнь ему, Королю, не везёт на характеры людей, которым поручено размахивать над его головой мечом карающим. Он снова и снова вспоминал удачливых своих коллег, которые так мило ладили с блюстителями закона. Ведь так получается не потому, что уж очень ловкие были коллеги или совсем уж неловкие блюстители. Нет, наоборот. Коллеги неловко подсовывали, а блюстители ловко брали. И все были довольны. А в общепите — там и вовсе ребята устроились что надо: у них в сети своя санэпидстанция. Если кто из пожирателей столовских котлет вдруг начнёт возмущаться, что в котлетах этих один хлеб, на станции мигом выдадут справочку, что в них сто, а если надо — и сто пятьдесят процентов мяса. И всё. Печать стоит. А народ — он к печати почтителен. Ну, известно, чем круглее печать, тем круглее за неё сумма. Но сумма-то тоже из котлет. Зато жизнь. Никакого учёта. Каждую котлету в комиссионку не принесёшь. И не хватит Ришельенок — за каждой котлетой уследить. И так размечтался Король, что поймал себя на мысли о целесообразности перехода на котлеты. Но как только поймал, так тут же и отпустил.
«Что эго я, старею, что ли? — подумал он, вытирая со лба холодный пот. — Так ведь можно додуматься и на завод слесарем пойти. Надо нервы лечить».
Король решил ещё раз поглядеть на подвески, на ходу обдумывая план их возвращения Ришельенко. Придя домой, он сразу направился в свой кабинет, Анна Леопольдовна была дома, и он успел заметить, что она вроде бы возбуждена сверх меры: обычно в это время она висела на телефоне, тогда как теперь лежала на кушетке лицом к стене.
Зайдя в кабинет, Король плотно прикрыл за собой дверь и только тогда отпер потайной сейф, выполненный в виде горшка с фикусом вверху и с двойным дном внизу. Это было не очень удобно, так как для работы с сейфом приходилось вставать на колени, но зато очень надёжно с точки зрения незаметности и полезно с точки зрения физических движений. Но как Король ни делал эти движения вокруг сейфа, подвески в нём не просматривались. Он запустил туда руку, выгреб всё содержимое — там хранились ввиду малости объёма только самые дорогие вещи, — подвесок не было. Король запер сейф, сел за стол и задумался. Не мог же он перепутать, забыть! В кабинете был ещё один сейф, спрятанный в книжном шкафу и сделанный под полное собрание сочинений одного современного писателя, известного тем, что его никто не читает. Собрание было объёмистым, так что в этом сейфе Король хранил кучу всякой мелочёвки и спиртные напитки от друзей, хорошо знающих интерьер его винного бара и всякий раз интересующихся, что нового там появится завтра, если сегодня выпить всё, что есть. В основном этот сейф был сделан для того, чтобы в случае чего поиски милиции увенчались успехом и прекратились на этом.
На всякий случай Король открыл и этот сейф, но там подвесок не было, так как туда он их не прятал.
— Анна, — громко сказал он, выходя из кабинета, — куда девались подвески, которые я недавно купил?
Анна Леопольдовна продолжала лежать на кушетке лицом к стене. Этот голос, с некоторых пор ставший ей не очень приятным, прервал светлые мечты, которым она предавалась. И никто не вправе был осудить её за это, ибо какая женщина не склонна помечтать о большой любви? Особенно если всё остальное у неё уже есть. Но мечты мечтами, а муж есть муж. Надо было что-то говорить. Она медленно поднялась и вдруг ослепительно и невинно улыбнулась, но улыбка, естественно, не была самоцелью. Улыбаясь, она сказала:
— Знаешь, дорогой, я дала эти безделушки поносить одной своей подруге.
— Какой подруге? Что за привычка — снабжать подруг бриллиантами?! — начал гневаться Король.
— Никакая не привычка, просто ей надо было надеть нечто сногсшибательное. У неё роман с человеком, понимающим в этом деле.
— Не знаю никаких романов! — совсем уж разгневался Король. — Как вообще ты смела залезть ко мне в сейф, откуда у тебя ключ?
— Ты напрасно шумишь, дорогой. Если мы с тобой будем разводиться, имущество разделят пополам, а если тебя арестуют, то конфискуют всё, — попыталась пошутить Анна Леопольдовна, но, как только увидела на полу осколки дорогой хрустальной вазы, поняла, что делать этого не следовало.
— Нет, ты скажи мне, что за подруга и на какой срок ты ей отдала подвески?!
— Это моя подруга!
— Я знаю, что не моя!
— Я не хочу тебя с ней знакомить, потому что боюсь, ты в неё влюбишься. — Она поняла, что опять пошутила неудачно, когда по её красивым ногам, как осколки разорвавшейся гранаты, застучали сверкающие грани следующей вазы. Она при этом не преминула оценить, что порознь они сверкали даже лучше, чем вместе. Кроме того, она успела с удовлетворением заметить, что обе разбитые вазы были подарены Королю на день рождения неизвестно кем и вполне могли быть подношением от многочисленных поклонниц. Так что их ей было не жалко.
— Послушай, Анна. — Король несколько успокоился после двух ваз. — Дело значительно серьёзнее, чем ты думаешь. Дело в том, что эти подвески не мои.
— Как не твои? А ты говорил…
— Пока не мои, — снова повысил голос Король. — Я просто взял их на время, чтобы понять, смогу ли я жить, если их у меня не будет.
— А ты же сказал, что купил эти подвески!
— Но ведь я и не украл. Я их принёс, чтобы не продать кому-нибудь другому. И вот теперь мне их надо вернуть.
— Как вернуть? Такие подвески — и вернуть? — Анна Леопольдовна всё ещё не хотела верить в серьёзность и необратимость содеянного ею, чтобы хоть как-то оттянуть миг расплаты.
— Так. Вернуть. От этого зависит моя карьера.
— Что же ты наделал! Я так к ним привыкла.
— Ты или подруга? — строго спросил Король, начавший чувствовать, что за этим что-то кроется.
— И я, и она. — Анна Леопольдовна решилась на последний аргумент — на слёзы. Она зарыдала, и так художественно, что каждая слеза шла точно по намеченному руслу, не причиняя вреда косметике.
— Я не понимаю, кого ты больше жалеешь: меня или подругу? — спросил Король.
— Себя, — всхлипнула Анна Леопольдовна и добавила, спохватившись: — Себя и в своём лице — тебя, дорогой. — И она упала ему на грудь.
— Ну ладно, ладно, успокойся, — погладил её по парику Король, любивший слёзы значительно меньше, чем бриллианты, в отличие от большинства мужчин, не любящих ни того, ни другого.
— Ты что-нибудь придумал? — спросила Анна Леопольдовна голосом, освобождённым от слёз и уже наполненным надеждой.
— Ничего я не придумал. Нужны подвески — и всё тут. Пойми, сейчас не та ситуация, чтобы придумывать. Надо действовать. Иначе этот Ришельенко мне устроит…
Ришельенко?! — Анна Леопольдовна оттолкнулась от Короля и посмотрела на него вопросительным взглядом.
— Ты что, знакома с ним? — спросил в свою очередь Король, смутно понимая, что совершил ошибку и теперь придётся сочинять какую-нибудь историю.
— Нет, незнакома, просто фамилия странная, — пришла в себя Анна Леопольдовна. — А кто он такой?
— Это, знаешь ли, один мой давнишний знакомый… — начал Король мирным и добрым голосом.
Но Анна Леопольдовна не слушала. Она живо вспомнила молодого, но въедливого и настырного сержанта, которого успела хорошо изучить за тот год. Но дальше её мысли почему-то потекли в направлении, никак не согласованном с рассказом Короля, доходившим до неё как бы из-за стены.
Она вдруг начала фантазировать, что было бы, если бы она не встретила Короля и вышла замуж за этого сержанта. «Детей бы небось было двое, — думала она, — а может, и больше, судя по тому, сколько хлеба он покупал. Работать бы пришлось — это уж наверняка. Зато золота и бриллиантов не было бы. И не надо было бы подвески возвращать…»
— Вот такая история, — совсем уж примирительно закончил свой рассказ Король. — Так что лучше уж нам лх вернуть ему. Хотя бы на время.
Анна Леопольдовна, хоть и углубилась в свои мысли, успела краем уха понять, что ради такой пустяковой истории с подозрением подделки, какую рассказал ей её благоверный, он, определяющий подлинность камней, не вынимая их из футляров, не стал бы устраивать такой шум. Значит, сообразила она, дело и впрямь серьёзно.
