Виталий Кржишталович - Целинный батальон
Устюгов вышел из-за дома и остановился, широко расставив ноги. Затем исподлобья поглядел на подъезжавшую машину. Нагнулся, оперевшись левой рукой о землю. Захватил в правую валявшийся на снегу гусеничный палец и, разогнувшись, качнулся назад. До «козла» оставалось метров десять. Откинул правую руку и, зажмурившись, из последних сил метнул тяжелый металлический стержень в жарко блеснувшее ветровое стекло.
Он успел еще увидеть, как машину кинуло вправо и она едва не легла на бок. Потом кто-то крутил ему руки, кто-то хватал за горло, кто-то бил в живот. Голос Самохина сказал коротко:
— В машину его.
Сразу после этого приторно запахло потом, немытыми ногами и нагретым автолом. Наступила темнота.
— Все в порядке, товарищ капитан, — с этими словами к штабу подходил полковник Самохин, протягивая тонкую блестящую папку.
Среди стоявших на крыльце возбужденных офицеров выделялся своим спокойствием и серьезностью выражения лица незнакомый капитан с усами, в безукоризненно сшитом кителе и брюках навыпуск, чего местные офицеры себе позволить не могли. Именно этому капитану и протягивал папку Самохин, следователю военной прокуратуры. Следователь принял папку и посмотрел поверх головы Самохина в сторону «козла». На заднем сиденье машины, между двух прапорщиков, сидел младший сержант. Голова его была уронена на грудь и нельзя было понять, пьян он или нет, в сознании или без чувств. Высокий и пухлый шофер «козла», недовольно бурча себе под нос, вытаскивал из рамы осколки ветрового стекла.
— Это как раз и есть тот самый сержант, о котором я вам говорил, — пояснил Самохин, проследив взгляд следователя, — ночь где-то шлялся, вернулся пьяный и бросился на меня с гусеничным пальцем. Убить хотел.
Наступила тишина. Следователь смотрел вдаль и, как видно, о чем-то думал. Очнулся от своих мыслей, поглядел на Самохина, спросил:
— У вас есть где подержать его до завтра?
— Да, — горячо откликнулся Самохин, — в городской КПЗ.
— Очень хорошо, — сказал следователь и вновь замолчал. Но на этот раз пауза была не столь продолжительна, — пускай подержат денек. Я пришлю за ним конвой. А вы пишите рапорт на имя моего шефа о возбуждении уголовного дела. Приютим парня лет на семь.
Подъехала машина зампотеха. Следователь ленивым движением откозырял, так же неторопливо пожал протянутую руку подполковника, сел в машину и уехал. Следом укатил командирский «козел», увозя младшего сержанта Устюгова. Рядом с водителем сел капитан Бородянский. Самохин поглядел им вслед, повернулся и сказал вполголоса:
— Так, с этим покончено, — поднял голову и на крыльце затихли все разговоры и перешептывания, — а вы что здесь собрались? Дела нет?
На крыльце остался только начальник штаба капитан Дмитриев. Самохин угрюмо посмотрел на него и стал подниматься по ступеням. Он уже подошел к двери, когда голос Дмитриева остановил его:
— Товарищ подполковник, у меня к вам просьба — оставьте парня в покое.
Секунду они без слов разглядывали друг друга и со стороны могло показаться, будто встретились два приятеля.
— С чего это вы, товарищ капитан, таким гуманным вдруг стали? — первым прервал молчание Самохин. И получил в ответ:
— А вам это чувство незнакомо?
— Что, Дмитриев, не любишь своего командира? — усмехнулся комбат.
— Не люблю, — спокойно сказал начштаба.
— Ну что ж, придется потерпеть, — не стирая с лица усмешки, продолжил Самохин, — а насчет Устюгова ничем помочь не могу. Пускай, гаденыш, мурцовки похлебает.
— И все-таки, товарищ подполковник, мой вам совет — оставьте парня.
— А что если я не послушаюсь?
— Хозяин барин.
— Ты никак угрожаешь? Небось, к папочке побежишь, генеральский сынок?
— Отчего так неуважительно к генералам, Арнольд Степанович? Я слышал, вы и сами не прочь в генералах походить?
— Я своим горбом это заработал, — мгновенно заводясь и привычно багровея, просипел Самохин, — в отличие от вас, захребетников. Везунчиков.
— Тем более обидно будет споткнуться на таком пустяке, — как бы не замечая перемены в Самохине, сказал Дмитриев. — Я это к тому, что рапорты ваши я не уничтожил. И письмо тоже у меня. А под ним пятьдесят восемь подписей. Как вы на это?
Комбат выслушал его. Помедлил. Открыл дверь. И сказал непривычно устало:
— Ну, заходи, начштаба. Поговорим.
