Наталья Аверкиева - Тест на верность
— Нам туда? — показала Настька глазами за скрывшийся за шлагбаумом микроавтобус. — И как мы туда попадем?
— В любом заборе есть дыра, — пожала я плечами и поправила рюкзак, в котором лежал большой фотоаппарат.
— Издеваешься? Сейчас! Я в юбке и на каблуках буду по заборам лазить.
Мы обе вздохнули и отошли от толпы ребят подальше.
— Фи, — скривилась Настя. — Посмотри на них. Штаны все спущены, трусы торчат. Джинсы какие-то жуткие, обувь раздолбанная. Разве так могут одеваться приличные парни?
— Ничего ты не понимаешь. Это стиль такой.
— Ходить с парашютными трусами навыпуск?
— Рита! — дернулась я, инстинктивно разворачиваясь боком к толпе и пряча лицо.
— Где? — тут же оживилась Козарева.
— Вон, рыжая, видишь?
— Какая фифа, — усмехнулась она. — Говорят, что беременным на каблуках ходить нельзя.
— Голову даю на отсечение, что она не беременная.
— Нуууу… — смешно выпятила Настька губы.
— Что она делает?
— Стоит, общается. Вон на какого-то парня повесилась.
— Быстро снимай! — Я протянула ей свой телефон.
Настя сделала вид, что смотрится в него, как в зеркальце, начала снимать толпу.
— Я не знаю, что тут вообще можно рассмотреть, — ворчала подруга. — Не надо было убирать фотик в рюкзак. Сейчас бы сделали классные снимки. Эти только выкинуть можно.
Меня трясло. Хотелось повернуться и посмотреть, с кем она обнимается. Но нельзя. Вдруг она меня узнает? Так я сорву операцию.
— Отметилась у пиар-менеджера и села в микроавтобус, — прокомментировала Настя. — Нам тоже как-то надо попасть в тот микроавтобус.
— Как?
Козарева неопределенно дернула плечами. Я поджала губы. Потом со злости выдула большой пузырь и лопнула его, обляпав лицо тонкой пленкой жевательной резинки.
— Ну, Ярик! — воскликнула Настя. — Ведешь себя как дикарка! Это некультурно! Тебе волю дай, ты и рот, зевая, прикрывать перестанешь!
— А что тут такого? — невинно похлопала я ресничками.
Рядом с нами остановился автомобиль. Какая-то женщина еще раз сверила распечатку с вывеской. Подъехала к красно-белому шлагбауму, опустила стекло и что-то сказала. Охранник долго изучал список, потом покачал головой, подал знак, чтобы она отъехала. Женщина раздраженно резко сдала назад, едва не зацепив Настьку. Мы отошли на пару шагов назад. Она принялась кому-то названивать.
— Марию Веселову, пожалуйста, — потребовала. — Лариса Ушакова. Издательский дом «Спортивная жизнь». Я просила ее включить нас в списки неделю назад, и вот сейчас на проходной говорят, что меня нет. Я зря ехала?
Мы переглянулись.
— Мария Веселова, — шепотом произнесла Настя, осторожно растягивая губы в улыбке.
— Лариса Ушакова, — хитро прищурилась я. — «Спортивная жизнь».
— Что значит, вы не можете меня с ней соединить? То есть как? — принялась кричать женщина. — У нас договоренность. Я с мобильного, между прочим, звоню… — Она нервно закурила и принялась слушать. Потом зло зашипела: — Знаете что? Пишите письма. — Швырнула окурок в нашу сторону, подняла стекло и была такова.
Мы внимательно смотрели ей вслед — вдруг вернется?
Не вернулась.
Отлично!
— Я буду журналистом, ты моим фотографом. У тебя вид… — Настя презрительно осмотрела меня с ног до головы еще раз. — Творческий.
— Может, лучше наоборот? — неуверенно спросила я, зная, что наша Настасья иногда бывает удивительно тупой.
Она одарила меня самоуверенным взглядом. Я лишь закатила глаза. День сегодня сумасшедший. Мои нервные канаты вот-вот лопнут от такого перенапряга.
Мы подошли к пиарщице.
— Мария? — лучезарно улыбнулась Настя. — Меня зовут Ушакова Лариса. Мы с вами договаривались.
— Вы из «Спортивной жизни»? — расцвела та, отметив галочкой что-то у себя в списках.
— Да, — тут же кокетливо тряхнула головой Козарева. — А это мой фотограф — Ярослава Сокол.
Я кивнула и улыбнулась, как смогла.
— Отлично! Это вам браслеты для прохода в пресс-зал и на фуршет. Садитесь в автобус, вас доставят на место и там встретят. Только придется немного подождать, пока он наполнится.
— Спасибо, — раскланялись мы и моментально запрыгнули в открытые двери. Фуф, кажется, пронесло!
Потом автобус долго петлял по подземному гаражу, а мы с Настей пялились на неровные бетонные стены, торчащие куски арматуры, провода и еще не пойми чего. Все это напоминало бункер из американского фильма про последствия атомной войны. А вот офис был таким шикарным, блестящим и респектабельным, что мы преобразились. Настька гордо шествовала по зеркальному полу, а мне даже стало стыдно, что я жую жвачку — а вдруг мрамор заляпаю?
Сорок третий этаж небоскреба прятался в облаках. Мы смотрели вниз, с трудом узнавая знакомые проспекты, улицы и районы. Машинки-букашки неторопливо суетились внизу, а люди так и вовсе были похожи на маковые зернышки. Как же красива Москва! Огромная, прекрасная, в сероватой дымке дождевой завесы на западе. Вон за теми домами живем мы! А туда дальше мимо деревьев — наша школа. А в том парке мы любим гулять… Удивительное чувство охватывает разум, когда смотришь с высоты на родной город.
— Я не могу, тут так пыльно, противно и грязно, — брезгливо жалась ко мне Настя.
— А что ты хочешь? Тут же еще строят.
В помещении, которое в будущем станет большим офисом, устроили настоящий скейт-парк. Идеально ровные «дорожки», перила, лестницы, бордюры, и даже рампа, прислоненная к колонне. Я засмотрелась на нее, прикидывая, как рассчитать движение так, чтобы не вписаться в потолок и не вылететь в окно. Красиво, конечно, но как-то однозначно опасно. Мальчишки гоняли на скейтах, падали, поднимались и снова взлетали по рампе-колонне, скользили по железному поручню на досках, перепрыгивали ступени. Райдеры не замечали ничего — ни разбитых локтей, ни порванных джинсов, ни строительную пыль на футболках. Развивая потрясающую скорость, они проносились мимо нас, приютившихся у стены зрителей, чтобы совершить очередной элемент. И я бы стояла и смотрела на соревнования, если бы не дело. Я обернулась, чтобы позвать Настьку фотографировать «мероприятие», и обнаружила, что ее нет. Как нет и моего рюкзака. В котором ее дорогущий фотоаппарат. Черт! Неужели сперли?!
Я металась между гостями, отмечая про себя, что моя Настасья выглядит вполне сносно, в сравнении с отдельными личностями. Парни и мужчины одеты просто и удобно — джинсы разной степени рваности, футболки разной степени растянутости. А вот некоторые девушки вырядились в шикарные вечерние и коктейльные платья. Они терлись подолами о пыльный бетон, задевали серые стены, скакали на высоких шпильках через торчащие трубы и кое-как замаскированные гофро-трубки с проводами. Рита, скучая, вальяжно разгуливала с той стороны, откуда лучше всего видно райдеров. Она здоровалась с парнями на скейтах, с кем-то, по всей вероятности, из группы поддержки. Потом к ней подошел высокий черноволосый парень. Она очаровательно улыбнулась, томно посмотрела ему в глаза и обвила тонкой рукой шею, придвинувшись вплотную. Я сжала кулаки, испытывая острое желание выдрать ей лохмы. Да как она смеет после всего этого подходить к моему брату? Рита что-то шептала парню на ухо, звонко смеялась и лукаво строила глазки, гладила его по спине и, казалось, готова была слиться в медленном танце, если бы музыка не была такой электронной. Я заметила, как из-за колонны ведет охоту наш юный папарацци. Настька подошла к ним совсем близко. И снимала-снимала-снимала. Надо будет ее чем-нибудь порадовать. Не знаю, что бы я делала без своей подруги.
Наконец-то спортсменов представили публике. Среди неизвестных имен я услышала и два до боли знакомых — Сергей Ракицкий и Алексей Ершов. Я пристально уставилась на ребят. Ракета проносился мимо, сосредоточенно глядя вперед. По шее и лбу стекал пот. Щеки покрыты красными пятнами. Футболка пропитана потом. За ним следом шел Леха Ершов. Я заметила разницу — Ракета сосредоточен, для него все серьезно, а Леха расслаблен, для него это всего лишь игра, развлечение. Рита стояла недалеко от рампы в обнимку с тем самым долговязым парнем и демонстрировала бывшему возлюбленному полнейшее презрение. Ракета злился, хмурился и старался на нее не смотреть.
— По-моему, она злит вон того парня. — Настя подошла ко мне и показала пальцем на Ракету. — Как только он приближается, она тут же виснет на этой жерди.
— Это ее бывший, — кинула я быстрый взгляд на парочку.
— А, ну тогда все ясно.
Сережа попытался проехать скейтом по перилам, но в середине что-то пошло не так, и он кубарем скатился вниз по толстой фанере. Настя ахнула и зажала рот ладонью. Я тут же повернулась в сторону Риты: ноль внимания, фунт презрения, болтает с друзьями, словно ничего не произошло. Ведущий подбадривал парней. Ракета поднялся и, набычившись, снова понесся к месту старта. Почему-то в тот момент я поняла, что он обязательно победит. И он победил двумя часами позже. Рита не дождалась. Ушла.
