Наталья Аверкиева - Коварство мыльных пузырей
— Ты чего вся в черном? — мимоходом бросила она мне. — Кто-то умер?
— Почему это?
Женя неопределенно махнула рукой, вешая куртку на крючок и быстрым шагом направляясь к лестнице.
— В готы переквалифицировалась, — на ходу сообщила я. — Уж больно на каблуках ходить неудобно. Не выходит из меня гламурной кисы.
Все засмеялись. Даже Настька, видимо не уловив, где опасность. Странно, но я уже несколько дней ходила на каблуках, а легче не становилось. Ноги все так же болели и ныли, мне было неудобно, а самое главное — я не чувствовала себя устойчивой.
— Ты чего такая кислая? — пихнула меня локтем Варя.
— Не выспалась. Ходила вчера на свиданку в полночь.
— С вампиром? — Ласкина тряхнула хвостиками.
— С оборотнем? — заломила Варя ручки.
— Ненормальная! — фыркнула Женя.
— Как романтично! — закатила глаза Настя.
— Какой ужас, — вздохнула я.
— Это же очень опасно! — вдруг в один голос воскликнули Варя и Лена.
Все, сейчас начнется.
— Ага, такое только Птица могла придумать, — рассмеялась Женя.
— Это чтобы никто не видел, как ты на каблуках ходишь? — не унималась Андреева.
— Ярик, ты аккуратнее, сейчас столько маньяков вокруг, — подергала меня за рукав Ласкина. — Ты очень рисковый человек.
— Да ладно! Настоящий риск — это когда красишь ногти, а жидкости для снятия лака нет. Вот тут не дай бог рука дрогнет, сразу всю работу смажешь, — поделилась наболевшим Настя.
И я порадовалась, что мы уже пришли в кабинет. Иначе я бы им тоже чего-нибудь умного завернула.
Урок по основам безопасности жизнедеятельности шел как обычно — первую половину занятий полковник честно проспал, вторую что-то бормотал невнятное про организацию инженерной защиты населения от поражающих факторов чрезвычайных ситуаций мирного и военного времени. Варька вязала какие-то узлы, пыхтела, высовывала язык, кусала губы, мучилась, но старательно запихивала кончики нитей в петли. Я слушала диск, который подарил мне Ахмед. Надо же, сейчас нашла его в сумке… А до этого совсем позабыла, позабросила. Интересно, а он придет сегодня на пустырь или нет? Чего-то я по нему уже соскучилась.
— Что с тобой? — шепотом спросила Варя, когда гундеж полковника стал совсем невыносимым.
— Ахмед, кажется, не оценил того, что я в кого-то влюбилась.
— Я бы тоже не оценила, — дернула плечом Варя. — Между прочим, я тебя предупреждала.
— Иди отсюда, тоже мне, ворона местная, — нахмурилась я.
Варя тяжело вздохнула, как бабушка, которая в очередной раз проучила внуков.
— А куда ночью моталась?
«Только, Ярик, давай договоримся. Мы никуда с тобой не ездили, никого не ждали и вообще не было ничего». — «Почему?» — «Потому что я не хочу, чтобы все считали мою сестру лохней, которую развели, как малолетку. Сама понимаешь, говорить будут на тебя, а у меня репутация». — «Была б репутация».
— Никуда. Так… пошутила…
— А спортсмен твой как?
— Нормально. Чего ему будет?
— Я слышала, что его опять в Штаты зовут. Вчера по телевизору говорили. Типа какой-то клуб хотел его купить, а его отец чего-то там против был, вроде как денег они за него мало дали. Матвея твоего показывали. Ох, Птица, такой он хорошенький! А ты с ним уже целовалась?
И вот что мне ей ответить? Не то чтобы мы целовались, мы и за руку нормально не держались.
— А то, — посмотрела я на подружку игриво. — Конечно целовались. Куда ж без этого!
— Я бы с ним тоже поцеловалась, — хлопнула она невинно ресничками. — Красавчик такой.
— А я сегодня пойду на тренировку, — мечтательно хрустнула я суставами, от всей души потягиваясь. — Знаешь, как я по ним соскучилась?
— Странно, мне казалось, ты все бросила ради своего хоккеиста.
— Подкалывай-подкалывай, мелкая ведьма.
Варька прыснула в кулачок, уткнувшись лбом в парту. Только плечи вздрагивают. Как-то я не подумала… Если я поздно вернусь, то Ахмеда уже не увижу. Эх, хоть бы он мне знак какой подал — типа люблю тебя, все сделаю, звезду там с неба, или луну, или чудище какое морское да цветочек аленький. Я бы хоть могла из чего-то выбирать… Я шмыгнула носом. Надо еще на йогу ходить регулярно. Она расслабляет, а то у меня не жизнь, а сплошной стресс.
В обед, когда я окончательно проснулась на уроке физики (и то только потому, что Пушку приспичило пообщаться со мной у доски, где я получила тройку с пятью минусами и угрозу больше никогда ничего не получать выше двойки), позвонил Матвей. Он был бодр, весел и говорил так, словно вчера ничего не произошло. Звал на тренировку, сказав, что на ней будут чуть ли не все хоккейные звезды. Я подумала-подумала и решила, что надо ехать. Заодно вечером и с Ахмедом увижусь. Лариску только жалко — опять пропущу занятия. Но, с другой стороны, когда еще лично с Третьяком познакомишься?
Мотя встретил меня точно так же, как встречал до этого, — сделав вид, что понятия не имеет, кто я такая. Он был со своими ребятами, шутил, что-то обсуждал, травил байки и всячески развлекался. Мы же с Лапой и Оливкой держались в стороне. Только девочки между собой болтали и хихикали, а я стояла как не пришей кобыле хвост — ни туда ни сюда.
— А что сегодня за мероприятие? — решилась спросить я.
— Да обычная тренировка, — пожала плечами Оливка. — Только потом будет что-то типа совещания, вот они и хотели посмотреть, как команда тренируется.
— И что? Будет сам Третьяк?
— Почему нет? Он такой классный дядька. У меня и фотографии с ним есть, и автографы, он даже мне личную ручку как-то оставил.
— Ух ты! Вот прям так? Запросто?
— Ага. Чему ты удивляешься?
— Не могу поверить.
Девочки рассмеялись. Нам разрешили пройти в зал в ту самую ложу, где в прошлый раз находилась пресса. Только в этот раз около окна стояли какие-то мужчины в количестве пяти человек и беседовали. Мы же забились в угол и старались не попадаться им на глаза. Среди мужчин я узнала знакомый профиль. Третьяк Владислав Александрович — живая легенда хоккея. У меня аж ноги подкосились от восторга. Больше я не видела никого. Вообще. Я наблюдала, как он общается с людьми, как говорит, как жестикулирует и улыбается. Мне было интересно абсолютно все, я ловила любое его движение, старалась запомнить его навсегда, чтобы потом рассказать внукам, что находилась в одном помещении с человеком, который еще при жизни вошел в историю. Владислав (тут я особенно возгордилась, ведь наши имена так похожи!) Александрович несколько раз поймал мой взгляд и два раза улыбнулся мне. Представляете, он улыбнулся лично мне! Ни кому-то там вдалеке, а именно мне, Ярославе Сокол! Потом пришли Матвей и его тренер. Мотя был в форме и тапочках. Это так смешно выглядело, что я невольно заулыбалась. Они что-то обсудили с Владиславом Александровичем. Я робко переминалась с ноги на ногу, не понимая, как можно попросить у него автограф. Мотя вообще в мою сторону даже не глянул. Ну как так можно? Видимо, мужчины как раз и ждали этого разговора с тренером и капитаном команды. Как только те ушли, они тоже засобирались. И я поняла, что вот он мой звездный час! Со всех ног я кинулась за группой, крича от нервов нечто вроде:
— Помогите!
Мужчины замерли и повернулись ко мне.
Я тоже замерла. Криво улыбнулась и жалостливо посмотрела Владиславу Александровичу в глаза.
— Вы что-то хотели? — спросил он приветливо.
— Автограф, — прошептала я. И только тут поняла, что у меня нет ничего, где бы он мог расписаться.
— А хотите, я вас сфотографирую? — раздалось за спиной.
— Пожалуйста, — взмолилась я.
— Хорошо, — согласился Третьяк.
Мужчины как-то так сразу рассосредоточились полукругом. Я подошла к Третьяку и робко притулилась рядом. Он обнял меня за плечи. Мне надо было куда-то деть руку, которая так и просилась ему на талию. Поерзав у него по спине рукой, я таки ее пристроила — на пояснице. Оливка сделала пару снимков.
— Спасибо, — забормотала я.
Он… пожал мне руку, пожелал быть всегда здоровой и ушел. Я обессиленно рухнула на ближайший стул. Это неправда! Такого не может быть! Сам Третьяк жал мне руку и говорил со мной. Такого не бывает. Это сон. Я теперь год мыться не буду, чтобы не смыть с себя его объятия! Я теперь всю жизнь буду этим гордиться и всем рассказывать!
Стоит ли говорить, что вечер в обществе Матвея я провела в разговорах о кумире? Я шла и восхищалась им, завидовала Мотьке, что он может вот так запросто общаться с теми, на кого до сих пор молятся фанаты. И даже тот факт, что все эти высокопоставленные люди приехали ради него, уже о многом говорит. Матвей рассказывал о том, что летом несколько месяцев прожил в Штатах, что зовут играть туда и он очень хочет уехать, потому что там рай для игроков, перспективы и настоящая жизнь. И сейчас идут переговоры, которыми занимается отец, и вроде бы все успешно, но пока, увы, он вынужден сидеть тут и гнить на местных базах. Он почему-то ругал русских тренеров и своих ребят в команде, повторяя явно навязанные кем-то слова. Его ничего не устраивало — ни русская школа, ни русские площадки для занятий, ничего… Я слушала, и так мне становилось обидно, ведь он сам русский, а как позволяет себе ругать наших. Выходило как в басне: «Мы знаем, есть еще семейки, // Где наше хают и бранят, // Где с умилением глядят // На заграничные наклейки… // А сало… русское едят!» И от этого становилось неприятно.
![Эптон Синклер - 100% [худ. Пинкисевич]](/uploads/posts/books/242973/242973.jpg)