Ульмас Умарбеков - Слепой дождь
— Нам это известно. Но, может, какие-то знакомые? Вы знаете всех ее знакомых?
Рахим Саидов задумался. Знал ли он всех знакомых жены? У нее было множество подруг. Прежде, когда они только еще встречались, она приходила на свидание всякий раз с новой. Рахиму Саидову хотелось остаться наедине с Мунисхон, но он вынужден был мириться с условиями, навязанными девушкой, и внешне никогда не проявлял недовольства.
После института почти все ее подруги разъехались. Фарида осталась в Ташкенте. Она вышла замуж. Еще Зубайда, работает переводчицей. И еще коллеги. Ее коллеги и его. Это их общие знакомые. А имела ли она знакомых, которых он не знал? Видимо, да…
— Скорее всего, я знаю не всех ее знакомых…
— А вы не помните, что она намеревалась делать в тот день?
— В тот день… мы утром поссорились. Из-за пустяка. Потом я ушел на работу, а она осталась…
— Если можно, поточнее. Из-за какого пустяка?
— Какое это теперь имеет значение?
— Для нас все имеет значение. Так что, прошу вас, поточнее. С чего началась ссора?
— Как вам сказать…
Рахим Саидов умолк, стараясь собраться с мыслями. Он никому, даже близким, не рассказывал о подробностях их ссор. И не жаловал людей, которые, как говорится, выносят сор из избы. Он всегда испытывал неловкость, если на службе догадывались по его настроению о том, что в семье у него нелады. Даже Хафизу он долгое время не говорил о ссорах с Мунис.
А капитан настаивал. И Рахим Саидов начал:
— Утром я увидел на ее руке новый перстень… С каким-то большим красным камнем. Поздравил с покупкой. Она сказала, что перстень этот медный, дешевый и не стоит поздравлений. И стала просить, чтобы я ей купил дорогой… Хотя нет, она не сразу стала просить. Если бы попросила в самом начале, мы бы не поссорились. А она стала упрекать, что я не делаю ей дорогих подарков. Сказала, что за время нашей совместной жизни я ничего ей не подарил. Кажется, я тоже сказал что-то грубое. Она сняла с руки перстень, бросила на пол и вышла в другую комнату. Я ушел на работу. На работе поостыл и несколько раз порывался позвонить домой, но… позвонить — значит признать себя виновным. А мне этого не хотелось. К концу дня, однако, негодование во мне улеглось, и я уже чувствовал свою вину. Я пошел покупать перстень. В ювелирном на Урде облюбовал. Правда, не такой, какой она хотела, но тоже красивый. Дорогой. У меня не было столько денег, я позвонил приятелю Хафизу. Мы еще в школе учились с ним, а теперь вместе работаем. Он мне одолжил деньги. Но в магазин до закрытия я не успел. Поехал домой… По пути зашел в гастроном и купил торт. Мунис очень любила торт «Пахта». Прихожу домой — ее нет. Ждал допоздна. Потом стал обзванивать знакомых. Бродил по городу — думал, встречу… Мне и в голову не пришло это… Я думал, что она осталась у знакомых, чтобы досадить мне…
— Давно разладились ваши отношения с женой? С какого времени вы начали ссориться?
— С год примерно… Да, около года уже.
Рахим Саидов в упор взглянул на капитана. По лицу пошли красные пятна.
— Товарищ капитан! Неужели вы меня подозреваете? Неужели я?.. Неужели?.. — Ему стало душно, он рванул воротник.
— Возьмите себя в руки, — спокойно сказал капитан, и его спокойствие, кажется, передалось собеседнику. — У нас нет оснований подозревать вас. Однако поймите: вы главный, кто нам должен помочь и может помочь.
— Понимаю, — вздохнул Рахим.
— Нам необходимо знать все, В тот день ваша жена ушла из института в половине второго. Куда — нам неизвестно… До которого часа работала ваша жена?
— До четырех.
— И никогда не уходила раньше?
— Нет.
— Она часто уходила в половине второго, иногда и раньше. Вы об этом знали?
— Нет, что вы. Она всегда приходила только вечером. После работы обычно ходила в магазин, на базар…
Капитан сидел молча, задумчиво глядя в сторону. Потом выдвинул ящик стола и вынул обручальное кольцо.
— Вам знакомо это кольцо?
— У нее было точно такое.
— А часы?
— Мой подарок в день рождения. Вернее, я дал деньги, а она купила сама.
— А серьги узнаете?
Капитан положил на стол перед Рахимом серьги. Золотые, с бриллиантовым камешком. Рахим долго глядел на них, не притрагиваясь. Нет, таких никогда не было у Мунисхон.
. — Чьи они? — спросил он.
— Вашей жены.
— Что вы, такие вещи нам не по карману. Это не ее серьги. Вы что-то перепутали.
— И вот этот перстень, — капитан раскрыл коробочку, которую Санобар нашла в его кармане и приняла за подарок.
— Это тот самый перстень, из-за которого мы поссорились! — быстро проговорил Рахим. — Медный.
— Медный, говорите? — усмехнулся капитан.
— Да. Она так сказала.
— А знаете, сколько он стоит… этот «медный» перстень?
— Она говорила и о цене… Кажется, шесть рублей с чем-то.
— Шесть с двумя цифрами впереди… Настоящая цена его: триста сорок шесть рублей!
— Сколько?! — изумился Рахим Саидов. — Неужели ей в магазине по ошибке…
— Ошибки тут нет, — перебил его капитан. — Какой же дурак вместо медного может дать золотой? Золото отличить от меди совсем нетрудно.
— Значит, она меня…
— Жена вам сказала неправду.
— А зачем? — растерялся Рахим Саидов. — Для чего ей это было нужно?
— Вот в этом как раз мы и хотим разобраться. Кстати, серьги эти принадлежат тоже ей. И стоят свыше четырехсот рублей.
— Ничего не понимаю. Где она взяла столько денег?
— Значит, раньше вы эти серьги у нее не видели?
— У нее были серьги. Но не эти. Моя мать ей подарила на свадьбу.
— А ее родители подарить не могли? Кажется, она у них единственная дочь?
— Да, одна дочь была у них… — Прошла целая минута, прежде чем он смог продолжать. — Но они не в состоянии делать такие подарки. Особенно сейчас, когда отец на пенсии… Постойте, а может, взяла у какой-нибудь подруги? Поносить денек-другой…
— Никто вам не звонил по этому поводу? — спросил капитан.
— Нет.
— Вот видите, и к нам никто не обращался. А люди, давшие на время такую ценность, узнав о гибели вашей жены, захотели бы вернуть серьги. Не правда ли?
Рахим Саидов опустил голову. Он оказался в двусмысленном положении. У жены его было столько секретов от него, она жила какой-то невероятной жизнью…
— Товарищ капитан, неужели?.. — Он залился краской.
Капитан догадался, что хотел сказать Рахим Саидов.
— Об этом я собирался у вас спросить. Вы ничего не замечали… в поведении жены? — задал он наконец главный вопрос.
Рахим Саидов еще ниже склонил голову. Нет, ничего особенного не замечал. А вот теперь холодной змеей заползало в сердце подозрение. Почти каждую неделю у нее красивое белье, дорогие туфли. Мунисхон радовалась, показывая их мужу. Рахим Саидов не придавал этому значения.
Он сказал виновато:
— Постоянная занятость… Работы много. Третий год уже бьемся над созданием нового препарата. Ухожу утром, возвращаюсь поздно вечером. Часто уезжаю. Ничего не замечал… такого.
Но в памяти всплыл один случай. Кажется, это было в начале осени. В тот день он рано вернулся с работы. Мунисхон дома не оказалось. Ему хотелось есть. Он зашел в кухню, открыл стоявшую на плите кастрюлю. Пахнуло прокисшей едой. В сердцах захлопнул крышку. Пришлось вскипятить чай и довольствоваться бутербродом… Потом включил телевизор. Передавали последние известия. За окном сгущались сумерки, жена все не возвращалась. Он начал беспокоиться. Закурил и, чтобы проветрить комнату, открыл форточку. Форточка задела ветку клена, и с нее сорвались желтые листья. Рахим Саидов следил, как они, кружась, опускались на влажную землю. У подъезда остановилась «Победа». Из нее вышла Мунисхон со свертком в руках. С минуту она стояла, разговаривая с водителем. Рахим слышал ее смех. Потом вбежала в подъезд.
Рахим Саидов поспешил в прихожую встретить жену. Щеки ее раскраснелись, дышала часто, видно, по лестнице поднималась бегом.
— Рахимджан-ака, извините, что задержалась! В магазине была, — быстро проговорила она и подставила щеку для поцелуя.
— Ладно уж. — Рахим подавил в себе гнев.
— Поели чего-нибудь? Я не успела ничего приготовить, — продолжала она извиняющимся тоном. — Сейчас пожарю мясо.
— Если сама не хочешь есть, не стоит. Я напился чаю.
— И я сыта. Поела шашлык. Рахимджан-ака! — Мунисхон обняла мужа. — Почему вы не спрашиваете, что я купила? Вам и дела нет, где ваша жена пропадает, да?
— Почему же, я начал беспокоиться, — сказал Рахим, легонько отстраняя жену. В ее голосе ему послышалась фальшь. И еще он подумал, что она старается казаться веселой, чтобы скрыть какое-то беспокойство. — И что же ты купила?
Мунисхон принялась торопливо разворачивать сверток, приговаривая:
— Ой, умопомрачительная вещь! Давным-давно я мечтала о такой! Английская кофта. Поглядите какая! — Мунисхон быстро надела кофту. — Вы только поглядите, как она на мне сидит! Наши девчонки лопнут завтра от зависти.
