Бердыназар Худайназаров - Люди песков (сборник)
— А я сыграю вам на дутаре! — И, ничего больше не объясняя, Кейик сняла со стены дутар и, как настоящий бахши, начала настраивать его. Бибигюль сидела возле большой миски, резала баранину и во все глаза глядела на Кейик: не было еще такого — женщина и дутар.
Сначала пальцы Кейик прыгали по струнам неуверен но, как тележка по неровной дороге, потом она освоилась, осмелела, и вдруг в кибитке зазвучала знакомая мелодия: «Аркач остался, моя Айна…»
Кончив играть, Кейик положила дутар и взглянула на Бибигюль полными слез глазами.
— Не хочу, чтоб его дутар молчал! Буду играть иногда. Может, услышит…
Бибигюль промолчала. Она думала о том, как разгневается свекор, когда узнает, что молодая невестка играет на дутаре. И заранее жалела Кейик. И радовалась, что живет теперь отдельно от свекра и он не следит уже за каждым ее шагом.
Глава семнадцатая
Занятия в школе кончились, ребят распустили на каникулы, но свободного времени у меня не прибавилось. Отвозить почту на колодец Юсуп — а он самый дальний — назначили меня. Теперь уезжаю на целый день: тридцать пять километров туда, тридцать пять — обратно.
Мне надо читать побольше. Я вообще-то не так уж много читаю и все равно считаюсь сведущим человеком. У меня память хорошая. С первого класса поручали говорить на праздниках приветствия, и ни разу не случалось, чтоб я забыл хоть одного народного комиссара: по имени-отчеству каждого называл.
Когда пишут в Ашхабад какому-нибудь очень ответственному товарищу, фамилию всегда у меня спрашивают. Да я не только фамилию — могу сказать, какого он года рождения и откуда родом. Могу еще перечислить все столицы мира. И примерно знаю, где что делается, — газет-то полная сумка. Со мной многие любят поболтать, даже Анкар-ага иной раз. Как-то зимой зашел я к ним в кибитку — Кейкер мне понадобилась. Анкар-ага в сторонке сидел, чокай [5]свои латал. Вдруг спрашивает:
— Как считаешь, Еллы, много народу в нашей стране?
— Сто семьдесят миллионов, — не раздумывая выпалил я. И добавил: — По крайней мере, до войны было.
— А сколько в мире воды?
— Три четверти поверхности Земли составляют моря и океаны, одну четверть — суша.
— Ишь как бойко! — Старик усмехнулся. — Откуда ты премудрости такие знаешь?
— Бибигюль на уроках рассказывала, и в учебнике написано.
— Написано не написано, а сказал ты правду. — Анкар-ага отложил в сторону чокай и произнес, задумчиво глядя перед собой: — Три четверти — бурные воды, а на одной четверти — тысяча битв. Это Махтумкули говорил задолго до нашей Бибигюль. И еще он сказал: сто тысяч жизней уходят, сто тысяч жизней приходят — это закон вселенной. — Анкар-ага покивал, словно соглашаясь с великим поэтом. — Когда падает скот, убыток восполняется скоро — каждая весна приносит новых ягнят. Люди тоже рождаются каждый день, через двадцать лет вырастут новые мужчины, но этих уже никогда не будет… Не будет Модана-пальвана, не будет Агамурада, и никакой другой ученый парень не сможет его заменить… Когда я был молодым, тоже была большая война. Санджар Политик называет ее первой мировой, про нынешнюю воину говорят — вторая. Значит, будет и третья?..
Я молчал. Не знал, что ответить Анкару-ага. В газетах пишут: мы воюем за то, чтоб война была последней. Анкар знает это, газеты ему читают и Кейкер и невестки, но, видно, не очень-то верит…
Войдя в магазин, я застал там Нунну-пальвана и Караджу-ага, они рассматривали какую-то помятую газету.
— По-русски читать умеешь? — спросил Нунна-пальван, едва я поздоровался.
— Нет.
— Жалко. Ну тогда это смотри! — Старик торжественно вынул из конверта фотографию.
— Пальван Рябой! — воскликнул я, взглянув.
— Не рябой, а Пальван Нуннаев, — значительно произнес старик. — На, читай письмо.
— «Сержант Красной Армии Пальван Нуннаев шлет горячий фронтовой привет отцу, матери, снохе…»
— Постой, постой! — перебил меня старик. — Кто шлет привет?
— Сержант Красной Армии.
— Ну так. — Старик удовлетворенно погладил бороду. — Сержант — это значит командир. Читай дальше!
Письмо было длинное и наполовину состояло из слов, которые теперь часто попадались в газетах: «фашистские оккупанты», «боевая техника», «контрнаступление»…
— Видишь, какой он стал, мой Пальван: половина письма по-русски. — Старик взял у меня письмо, свернул аккуратно и, сняв шапку, положил в нее. — И в газете тоже про него пишут, вот только не разберем мы.
— Я вроде разобрал, — сказал магазинщик, протягивая старику газету. — Пишут, что твой сын снайпер, — это значит меткий стрелок, убил двенадцать фашистов.
— Двенадцать? — Нунна-пальван сдвинул брови. — Двенадцать, значит. Говорят, у них сто семьдесят дивизий, и в каждой по шесть тысяч солдат. Сколько это выходит? Ну-ка, возьми счеты.
Продавец быстро защелкал костяшками.
— Около миллиона получается… — сказал он, с сомнением поглядев на Нунну-пальвана.
— Нет! — Я замотал головой. — Не может быть. Вместе с союзниками у них не меньше пяти миллионов солдат.
— А у нас? — озабоченно спросил старик.
— Миллиона три наберется.
— Выходит, у нас меньше? Может статься… Но зато наши солдаты убивают по двенадцать немцев! Если каждый убьет по двенадцать…
Караджа-ага засмеялся:
— Ты что ж думаешь — немцы стрелять не умеют? Стоят и ждут, пока твои сын или другой какой наш солдат счет им ведет?
Но не так-то легко сбить с толку Нунну-пальвана.
— Я не говорю — не умеют, — терпеливо объяснил он, — но с нашими их равнять нельзя. Если уж мой Рябой, который зайца тронуть боялся, двенадцать порешил, другие наверняка больше! — Он снова достал фотографию, посмотрел на нее и, вложив в конверт, спрятал в карман.
Глава восемнадцатая
Санджаров шел домой расстроенный. Конечно, кому не лестно, когда рекомендуют в первые секретари, и за прежнюю работу он спокоен: Шаклычев, заврайоно, дельный, надежный парень, хороший предрайисполкома из него выйдет. И все-таки на душе у Санджарова было смутно. Весь вечер он провел с Кадыровым, секретарем райкома, теперь уже, можно сказать, бывшим. Кадыров молча шагал сейчас рядом. Разговор у них получился невеселый, хотя освобождали Кадырова по состоянию здоровья, никаких грехов за ним не числилось. Видимо, как ни тяжела работа, а уходить от людей, с которыми провел всю жизнь, еще тяжелее.
Молчание становилось тягостным, и Санджаров стал говорить Кадырову, что ему бы поехать в степь, попить свежего молока, подышать вольным воздухом — всякую болезнь как рукой снимет. Но Кадыров не слушал.
На затянутом тучами небе вдруг ослепительно вспыхнула молния. Где-то поблизости грохотнул гром. Из дворов с радостным визгом выбегали ребятишки и, размахивая руками, неслись по улице.
Скоро дождь пойдет,
Он песок польет!
Санджаров запрокинул голову, оглядывая небо. На лицо упали первые тяжелые капли.
Открыв дверь дома, он тотчас почуял и с наслаждением вдохнул вкусный запах вареной зайчатины. Однако подумал, что уж больно много сейчас охотники зайцев бьют, так и всех перевести недолго.
На кошме, облокотившись на подушку, полулежал Нунна-пальван — вот откуда зайчатина! — и разговаривал с его сынишкой. Санджаров улыбнулся, он любил этого старика. Да и вообще ему нравилось, когда земляки наведывались запросто. Анкар-ага, тот никогда не придет без приглашения, даром что сват. Гордый старик, цену себе знает. Если дело какое, в исполком зайдет, в гости набиваться не любит. А Нунна-пальван даже не задумывается — удобно, не удобно… Другие норовят скота побольше развести, на заработки уходят — Нунне-пальвану это ни к чему. «Будет день, будет и пища» — такое у него правило. Он, хитрец, и основу под это дело подво-дит: «Государство наше богатых не жалует, я их тоже терпеть не могу. Да и кому оно впрок, богатство? Харун ар-Рашид сорок городов золотом наполнил, а смерти не миновал». Старика Нунну, конечно, сыновья поддерживали, особенно Модан. А теперь сыновей нет, самому приходится думать, как жить. Зайчатиной не прокормишься. Говорят, недавно пшеницу занимал у Анкара-ага. Надо помочь старику…
Что касается Нунны-пальвана, то он вовсе не выглядел озабоченным; скорей всего, ему просто не свойственно было такое состояние.
— Ну как, Санджар Политик, будут нас переселять к Амударье? — без всяких околичностей начал он, едва Санджаров, поздоровавшись, расположился на кошме.
— Гм… переселять? А ты как считаешь, надо?
