Арабская принцесса - Валько Таня

Не повышая голоса, он доходчиво выражает свое мнение, а его слова отражаются эхом от голых стен небольшого зала суда.

– Сейчас мы не будем заниматься твоим выступлением против веры, в котором ты выражала негативное мнение о фатве и прославляющем Бога имаме и критиковала действующие законы шариата. Это не задача на сегодня. Но наверняка мы вернемся к этому позже. Мы обвиняем тебя в незаконном вождении автомобиля.

– Итак, господа! – молодой ортодокс не хочет ничего простить арестованной и жаждет сразу обвинить в самом тяжелом деянии.

– Будет так, как я скажу, – престарелый судья только глянул – и протестующий мужчина скукоживается и опускает взгляд. – Наши духовники выражают правильный взгляд на вождение машины женщинами: это приводит к опасным ситуациям на дороге, а пополнение мужского сообщества водителей девушками провоцирует хаос и всеобщее беспокойство.

– Да, да, – остальные судьи кивают головами.

– Наказанием за нарушение этого закона в королевстве Саудовская Аравия является публичная порка розгами.

– Нет! – протестует Исра.

Она слышала легенды о бичевании, но не представляла себе битье розгами по спине. Говорят, делают по десять ударов, а потом обвиненному оказывают медицинскую помощь, залечивают раны и продолжают так до окончательного исполнения приговора, вспоминает она слышанные ранее рассказы. «Нет! – кричит она мысленно. – Нет! Прошу! Папа, помоги! Где ты? Куда подевалась вся большая семья и все друзья? Почему они оставили меня одну?» Исра беззвучно плачет, а сердце разрывается от мучений, измены и вранья.

– Оглашаю наказание: двести ударов и полгода тюрьмы.

После оглашения приговора старый судья закрывает Коран, встает и направляется к выходу.

– Осторожно, доченька, – мужчина бережно поддерживает едва волокущую ноги, согнутую пополам молодую женщину. – Все будет хорошо… теперь уже все будет хорошо.

– Ты так думаешь, папа? – спрашивает Исра иронично.

– Как и сказали, я написал прошение и получил помилование, – поясняет тихо Мохаммед, но от стыда опускает взгляд, потому что не может смотреть изувеченной дочери в глаза.

– Скажи мне, почему ты должен был говорить от моего имени? Почему я сама не могла этого сделать? Почему они принудили тебя к тому, чтобы ты ползал, молил и извинялся? За что, папа, за что? Почему меня незаконно продержали в казематах долгие девять дней?

Отец почти плачет.

– Извини. Все мы делали, что было можно, но быстрее не удалось тебя вытянуть. Уперлись… ожесточились против тебя, – голос у него срывается. – Сделали показательный пример из твоей поездки и наказания за нее. Считая, что это отпугнет других девушек, готовящихся к всеобщей большой акции.

– Знаю, в чем дело. Ни к тебе, ни к кому из семьи или друзей не имею претензий. Только ненавижу эту страну и действующую в ней систему ортодоксального правления, – признается девушка. – Ноги моей больше не будет на этой земле! Сегодня же вылетаю в Америку.

– Да, любимая, прекрасно тебя понимаю. Я продам дом в Эр-Рияде и уже совсем переберусь в Объединенные Арабские Эмираты. Тоже арабская страна, но другая. Не знаю, почему у нас так происходит.

– Я тоже не знаю, папа, но это дерьмо меня не касается! Вот только восстановлю здоровье, и с этой минуты моей главной целью в жизни будет показать миру, что здесь творится.

Отец беспокоится.

– Это опасно. Может, успокойся, постарайся забыть и жить счастливо, – от всего сердца советует он.

– Не беспокойся обо мне. Я буду далеко, туда их щупальца не дотянутся.

Исра улыбается, радуясь проявляемой отцом заботе.

– Я очень тебя люблю, папочка, – стоя уже у машины, она демонстративно снимает покрывало с лица и нежно целует любимого отца в обе щеки.

Семнадцатого июня на улицы городов в Саудовской Аравии выезжают тысячи отважных возбужденных женщин. Акция запугивания не удалась, даже возымела противоположное действие. Арест Исры вызвал еще большую злость и упорство у девушек из Эр-Рияда, Джидды, Эль-Хубара, Абхи, Медины и многих, очень многих других населенных пунктов. Шум не только в Интернете, но также в масс-медиа по всему миру. Саудовки знают, что они не одиноки и весь мир видит парадоксальную ситуацию в их стране. Они получают e-mail, письма и другие формы поддержки не только от представительниц слабого пола из Азии, Европы или обеих Америк. Их протест поддерживают мужчины и призывают к действию. Самоотверженность и мучения Исры не прошли даром, потому что все саудовские правительственные и религиозные чиновники отдают себе отчет, что нельзя больше применять силу к протестующим. Мировое общественное мнение этого не поддерживает и не оставит безнаказанным. Многочисленные телевизионные каналы и международные организации уже на месте и следят за ситуацией. Женщины с гордыми взволнованными открытыми лицами проезжают по улицам своих городов.

В Эр-Рияде Маха выезжает с сыном Марваном, в Джидде – Фатима с мужем Фахадом, и в каждом городе женщины придерживаются советов организаторов и ведут машины в сопровождении своих махрамов. Во время самой важной молитвы, в пятницу в полдень, имамы во всех мечетях страны грозят, кричат и бесятся от злости: они видят, что эмансипация в Саудовской Аравии неотвратима. Молящиеся мужчины покорно их слушают, но потом многие из них садятся в кресло пассажира, чтобы поддержать своих подруг.

– Как пусто! – Марыся оглядывает улицы Эр-Рияда и буквально не узнавая города. – Улицы короля Фахда и короля Абдаллы без единого автомобиля?! Это же невозможно.

– Таковы, видно, правительственные средства безопасности, – поясняет Хамид, который медленно ведет машину и внимательно осматривается. – Дядя на этот раз держит руку на пульсе и обо всем информирован. Он говорил, что будет спокойно, без несчастных случаев.

– Что это значит? Не понимаю. Ведь едут только те женщины, у которых есть водительские права, почему тогда они должны спровоцировать аварию?

– Без несчастных случаев – это значит без инцидентов с властью, у которой сегодня приказ не задерживать людей, – смеется Хамид. – Может, наконец и к нам придет прогресс и затронет наш слабый, да и сильный пол.

– Смотри! Какая-то авария! – кричит Марыся, напуганная тем, что на перекрестке стоит машина «скорой помощи».

– А это как раз средства безопасности. Показуха, но не опасная.

– Сколько полицейских машин! Я не могу! И снова машина «скорой помощи»! Они думают, что женщины организуют здесь гонки Формулы-1?

– Что ж… Самое главное, что первый серьезный массовый протест вам удался. Может, вскоре ты получишь водительские права в Эр-Рияде? – муж полон оптимизма.

– Как Бог даст, – вздыхает Марыся, маша рукой проезжающей мимо женщине, которая крепко держит руль.

– I drive my own live [99]! – выкрикивает счастливая автомобилистка через опущенное стекло.

– Mabruk! – отвечает ей Хамид.

– Good luck! – добавляет Марыся.

Наказание за невиновность

Для Духи время учебы в Эр-Рияде – самый прекрасный, самый замечательный, самый чудесный период в жизни. Она не обращает внимания на то, что теория и практика отнимают у нее почти каждую ночь, что всю стипендию она должна отсылать отцу, что она находится в окружении запретов самого ортодоксального города в стране. Она счастлива, потому что встретила любовь своей жизни. Ей даже не снилось, что это когда-нибудь станет возможно. Она не мечтала о мужчине. Она знала их не много, а ее мнение о них было сформировано на основе контактов с мерзким отцом. Теперь же у нее современный и нежный парень, который полностью изменил ее мировоззрение. Каждую свободную минуту, каждый чудом сэкономленный момент ее студенческой жизни она проводит с Марваном. Сначала она чувствует поддержку и одобрение его матери и сестры и поэтому полностью счастлива. «Неужели так бывает? – спрашивает она себя, не в состоянии в это поверить. – Неужели это может длиться вечно? А может, я сплю?» Она боится и часто пощипывает себя за руку или щеку, желая увериться, что все это наяву. Будучи глубоко религиозной мусульманкой, она молится пять раз в день, благодаря Аллаха за ниспосланную милость, и просит о поддержке и снисходительности.