Отель «Нантакет» - Хильдебранд Элин

От размышлений рядом с Алессандрой и ее наполовину законченной мозаикой Эди отвлек звук уведомления. Еще одно сообщение от Грэйдона — фотография коробки Pocky, длинного японского печенья-соломки в шоколаде. На Эди накатила тошнота. Она убежала в примыкающий к комнате отдыха туалет, не зная, очистить ли ей желудок или заплакать. В итоге она сделала и то и другое, надеясь, что, когда она выйдет, Алессандры в комнате не будет. «Умоляю, забери свою мозаику и уйди!» — подумала Эди.

Мозаика ее собственной жизни по краям выглядела бы мило: осколки розового стекла и расписанного вручную костяного фарфора. В середине же был бы кусок асфальта со стекающим черным гудроном.

Эди вернулась в комнату. Алессандра тут же вручила ей миску мягкого ванильного мороженого с драже M&M’s — любимым лакомством Эди. И когда Алессандра успела это заметить?

— Садись, — сказала женщина. — Скажи, что случилось. Я хочу помочь тебе.

Два месяца они работали за стойкой регистрации бок о бок, и Алессандра всегда относилась к Эди враждебно, словно она была «крестиком», а Эди — «ноликом». Из-за непреклонной холодности Алессандры Эди успела изрядно понервничать, да и, если честно, немного погрустить. И почему она отнеслась к ней с добротой сейчас, когда девушка наконец-то свыклась с ее постоянным равнодушием?

Но Эди так хотелось хоть кому-то рассказать о случившемся, и, кроме Алессандры, слушателей у нее не было. С Шарисс она больше не общалась (спасибо, Грэйдон) и не могла заговорить на эту тему ни с мамой, ни с Зейком, ни тем более с Лизбет.

Эди взяла ложку, чтобы чем-то занять руки.

— Мой бывший шантажирует меня видео, которые снял с моего согласия, когда мы еще встречались. Он запросил у меня тысячу долларов через Venmo и сказал, что, если я не переведу ему деньги, он отправит эти видео всем моим потенциальным работодателям. До этого он угрожал отправить их моей маме.

Алессандра слегка кивнула.

— О, вот оно что.

Судя по всему, она не была ни в шоке, ни в ужасе от услышанного — скорее всего, потому что не видела эти ролики, не слышала сказанного Эди на камеру, не смотрела на снятые действия. «Никто не должен это увидеть! Никто!» Она заплатит ему тысячу долларов, пусть это и сорок часов ее работы.

— Мне придется перевести ему деньги.

Алессандра хмыкнула.

— С какой стати? Ты же понимаешь, что распространение порнографии без согласия всех участников — это преступление, причем тяжкое, четвертой степени^[44]? Обратись в полицию.

Эди представила, как звонит в полицию Нантакета и говорит с шефом отделения, мистером Кейпнашем^[45]. Ни за что! Вот поэтому женщины и не заявляют в полицию на мужчин, которые издеваются над ними: это унизительно, да и жертву часто саму обвиняют в случившемся.

— Не могу, — прошептала Эди. — Он в другом штате — в Аризоне.

— Город Финикс?

— Марана.

Алессандра округлила глаза.

— Твой бывший работает в «Дав Маунтин»? Я знакома с управляющей — уверена, она сочтет такое поведение крайне неподобающим.

— Я не хочу… я не буду звонить его начальнице.

— Он же угрожает, что опубликует неприличные ролики без твоего согласия, разве не так?

Эди кивнула.

— И вымогает у тебя деньги, — продолжила Алессандра. — Сколько долларов ты ему уже перевела?

Эди опустила голову.

— Эди?

— Полторы тысячи.

— Сколько?! — вскрикнула Алессандра, вскочив со стула. — Мы вернем тебе деньги. Дай мне его номер, я обо всем позабочусь.

— Не могу.

— Эди, я ему такое скажу, что у него волосы дыбом встанут. Притворюсь другим человеком. Знаю, у тебя нет причин мне доверять, но согласись: я могу быть крайне убедительной стервой, когда говорю по телефону, и без труда заставлю этого парня… Как его зовут?

— Грэйдон Спайрс.

— Без труда заставлю Грэйдона Спайрса сделать то, что я скажу. Звучит правдоподобно, не так ли?

Эди задумалась. Была ли Алессандра той еще стервой? Да. Умела ли она добиваться своего, когда дело касалось мужчин? Тоже да. Она решилась и продиктовала Алессандре номер телефона, а затем крепко зажмурилась. До нее донеслись обрывки разговора:

— Мистер Спайрс, вас беспокоит Алессандра Пауэлл из управления шерифа округа Пима… сведения о том, что вы угрожали… тяжкое преступление четвертой категории даже без учета вымогательства… знаю, вы работаете в «Дав Маунтин»… или мы вас арестуем, или вы вернете жертве полторы тысячи долларов… мошенничество в интернете, хищение личных данных… полноценное дело…

Воцарилась тишина, которую нарушал лишь неразборчивый голос Грэйдона на том конце линии. Смог ли он ответить Алессандре «именно так, как нужно»? Выбрал ли верную интонацию — виноватую, но не без очарования? Кажется, говорил, что просто пошутил и никогда бы даже не подумал о подобном…

— Слышать не хочу ваши отговорочки, мистер Спайрс, — отрезала Алессандра. — Переведите мисс Роббинс полученные вымогательством деньги и оставьте ее в покое. В противном случае мы выпишем запрет на приближение, а если еще раз услышим о подобных угрозах — немедленно вас арестуем. Вы меня поняли?

Кристалл под правым глазом Алессандры словно подмигнул Эди.

— Вы. Меня. Поняли?

Возникла небольшая пауза.

— Что ж, очень надеюсь. Не хочу хвастаться, мистер Спайрс, но я такими гаденышами, как вы, пол вытираю.

Алессандра повесила трубку и повернулась к Эди.

— Если он сейчас же не вернет тебе деньги, я полечу в Аризону и буду держать его за шкирку, пока он этого не сделает. Но полторы тысячи снова будут у тебя.

Эди в шоке уставилась на Алессандру.

— Спасибо вам.

Алессандра улыбнулась ей — не холодной, фальшивой улыбкой, к которой привыкла Эди, а теплой и искренней, осветившей и преобразившей ее лицо до неузнаваемости.

— Всегда пожалуйста, Эди.

Раздался звук уведомления. Грэйдон Спайрс только что перевел Эди полторы тысячи долларов.

Курортный роман Ричи и Кимбер развивался просто прекрасно, прямо как в песнях вроде Summertime Коула Портера, A Summer Song группы Chad & Jeremy и Summer Кельвина Харриса. Грейс не знала, как относиться к их отношениям. С одной стороны, ничем хорошим дело не кончится: Ричи и Кимбер слишком многое друг от друга скрывали! И в то же время оба выглядели такими… счастливыми — а разве счастье может быть плохим? Теперь, когда они влюбились друг в друга (хоть и никогда не признавались в этом вслух), бессонница Кимбер внезапно испарилась. Женщина больше не тревожила Ричи во время его смен. Уложив детей, она сразу же шла в постель и крепко спала до тех пор, пока в два часа ночи к ней не приходил Ричи — тогда начиналось «взрослое времяпрепровождение». Затем они, крепко обнявшись (но всегда в пижамах, ведь рядом были дети), спали до семи утра. В это время вставали дети — Луи шел в холл, чтобы играть в шахматы, а Ванда рассказывала гостям о «тайне отеля с призраком» (девочка, можно сказать, была юным пиар-агентом Грейс). Кимбер приходила в холл вместе с детьми, варила две чашки кофе (себе — что-нибудь некрепкое и сладкое, Ричи — черный с капелькой молока) и возвращалась с ними в номер. Пока дети завтракали в холле (оба обожали миндальные круассаны, которые пекла Беатрис), Ричи и Кимбер проводили еще немного времени наедине, а после принимали душ и переходили к повседневным делам. Кимбер, судя по всему, пока отложила написание мемуаров — она уже почти две недели не открывала ноутбук.

Ричи и Кимбер отвозили Луи на занятия по шахматам с Рустамом, а Ванду — в библиотеку, где она могла час-другой почитать очередной детектив про Нэнси Дрю (девочка дошла до двадцать шестого тома, «Ключ к наклонной трубе»). Затем они возвращались в отель, надевали на Дага поводок и уходили гулять через черный ход. После обеда Ричи и семья Марш отправлялись за «приключениями» — Кимбер выбирала их из «Лазурной книги», а Грейс частично проживала каждое, глядя на фотографии в ее телефоне. Грейс видела снимки сэндвичей «на двоих» из «Самсинг Нэчурал» на знаменитом хлебе с приправами и с начинкой из индейки, швейцарского сыра, томатов, брюссельской капусты и горчицы. Она смотрела видео из поездки на побережье Грейт-Пойнт. Длинная полоса золотого песка в свете предвечернего солнца выглядела так маняще, что Грейс хотелось иметь возможность хоть один раз на несколько часов покинуть отель. Она не была на Грейт-Пойнт со смерти брата: раньше Джордж катал ее по морю на рыбацкой лодке. На некоторых фотографиях Ричи ловил рыбу удочкой, которую одолжил у Рауля, а на других дети купались в воде рядом с тюленями. Разве Кимбер не знала, что где тюлени, там и акулы? Разве не знал Ричи? С другой стороны, он не выглядел как знаток дикой природы.