Слова, которые мы не сказали - Спилман Лори Нелсон

– Можешь себе представить, – говорит она мне, – шесть долларов за кусочек пирога? Я всю жизнь занималась не тем делом.

В одиннадцать прибывает Дороти и ее окружение. Она идет под руку с Патриком и Мэрилин. Я беру маму за руку, и мы выходим им навстречу.

– Всем привет! Познакомьтесь с моей мамой. Мама, это мои любимые друзья Дороти, Мэрилин и мистер Салливан.

– Пэдди, – спешит исправить меня он.

Дороти протягивает руку.

– У вас прекрасная дочь.

– И правда? – улыбается мама. – Прошу меня простить, мне надо продавать футболки.

Мы машем ей на прощание.

– Анна, спасибо тебе за то, что все так чудесно, – обращается ко мне Мэрилин.

– Надо благодарить Дороти. Я бы забыла об этих камнях, но она мне не позволила.

К нам подходит Джексон с хорошенькой и очень беременной брюнеткой.

– Анна, познакомься с моей женой Холли.

Я чувствую ощутимый укол зависти. Как бы я хотела сейчас быть замужем и беременной! Но смогла бы я когда-то искренне простить Джека? Мне хочется думать, что я изменилась, что новая я смогла бы по-иному отнестись к его предательству. Впрочем, откровенно говоря, Джек был прав. Он не был для меня тем единственным.

Я беру Холли за руку.

– Мне очень приятно с тобой познакомиться, Холли. Поздравляю с замужеством и малышом.

Она поднимает на мужа полные счастья и обожания глаза.

– Да, мне повезло. – Холли поворачивается ко мне. – Я слышала, благодаря тебе прозвучали все эти извинения Руссо.

Я улыбаюсь, вспоминая слова прощения, произнесенные мной, Дороти, Мэрилин и Джексоном.

– Это все затеяла Дороти – твоя свекровь.

Джексон качает головой:

– Она не об этом, – и кладет руку на плечо седовласого мужчины. – Помнишь моего отца, Стивена Руссо?

– Конечно. – Я жму руку бывшего мужа Дороти, бросившего ее сразу после операции. Интересно, каково Дороти знать, что он сегодня здесь?

– С радостью сообщаю, что папа вернул мне камень. В детстве я был страшным эгоистом, считал, мое собственное счастье важнее его. Теперь в это трудно поверить. – На лице появляется знакомая ухмылка.

– А я отправил мой камень Дот, – произносит мистер Руссо и косится на бывшую жену. – К сожалению, я был не самым внимательным мужем.

Я поворачиваюсь к Дороти. Она высоко держит голову, оставаясь при этом серьезной.

– Ерунда, – фыркает она и обращается ко мне: – Знаешь, мы встретили Стивена Уиллиса. Моего ученика, который теперь живет в Нью-Йорке. Ты помнишь, Анна?

– Как можно забыть столь прекрасный способ разрешить ситуацию с украденным плеером? – Я похлопываю ее по руке. – Развлекайтесь, а я присоединюсь к вам позже. Мне надо встретить Джейд у фонтана «Корона».

Я делаю несколько шагов и слышу за спиной:

– Анна!

Спешу повернуться и вижу Джека.

– Послушай, мама рассказала мне, что случилось в Мичигане и что тот винодел тебя не простил. Она сказала, что ты по-настоящему влюблена в него.

Мне хочется провалиться сквозь землю.

– Влюблена? – переспрашиваю я и краснею. – Да что ты. Я его почти не знаю.

Джек смотрит на меня с нежностью.

– Хватит, Анна. Можешь позволить себе быть сентиментальной.

На глаза наворачиваются слезы.

– Так нелепо. – Я закрываю глаза рукой и нервно посмеиваюсь. – Извини.

– Это, конечно, не мое дело, но ты должна бороться за этого парня, Анна, если действительно его любишь.

Он похлопывает меня по плечу и уходит.

Я больше не могу запретить себе думать об Эр-Джее. Словно охранник, огораживающий меня от этих мыслей, вышел, предоставив им полную свободу действий. Как он? Вспоминает ли обо мне? Человек не должен отказываться от тех, кого любит. Получается, я сдалась? Нет. Я сделала все возможное. Это он отказался от меня.

Джейд стоит позади инвалидного кресла отца, и они оба с удовольствием разглядывают фонтан – это проекция лица мальчика на огромном экране из воды. Струя вырывается из его рта, и это очень веселит папу Джейд.

– Аннабель! – кричит, завидев меня, подруга. Мы обнимаемся с ней и ее отцом.

– Как вы себя чувствуете, Поп?

Он заметно похудел, вокруг глаз появились черные круги, однако объятия его еще крепки, а с лица не сходит улыбка.

– Лучше, чем за все эти месяцы.

– Папа здорово повеселился в выходные со своими братьями, да, папа?

Пока мистер Гидденс увлеченно разглядывает фонтан, я отвожу подругу в сторону.

– Как он, Джейд? И как ты?

Она улыбается, но во взгляде ощущается печаль.

– Ему очень тяжело, но он не падает духом. Мы за последнее время разговариваем больше, чем за всю жизнь. Мне больно от мысли, что отец скоро уйдет, но с этим приходится смириться, поэтому я хочу, чтобы он гордился мной.

– И твоими благородными поступками. Как дела дома?

– На прошлой неделе Маркус притащил букет роз. В сотый раз сказал, что сожалеет, клянется, что станет идеальным мужем, если я дам ему еще один шанс.

Меня вновь охватывает боль. Я перевожу дыхание и напоминаю себе, что нельзя судить людей.

– Ясно. Очень мило. И что ты ответила?

Джейд хлопает меня по плечу.

– А ты как думаешь, Аннабель? Велела ему убираться. Я ни за что не позволю ему вернуться. Один удар, и он в ауте!

Я смеюсь.

– Ну ты даешь! Действительно, сказать «Прости» порой недостаточно.

Я смотрю на часы – почти полдень. В Павильоне Притцкера группа играет песню «Счастливый» Фаррелла Уильямса.

– Он здесь? – осторожно спрашивает Джейд.

Она имеет в виду Эр-Джея. Как и я, она надеется, что он появится.

– Нет. Его не будет. – В этот момент я отчетливо понимаю, что права. Черный плащ нависает надо мной, угрожая непроглядной тьмой, и я мгновенно принимаю решение.

– Он не приедет, я поеду в Мичиган.

– Здорово! – вскрикивает Джейд. – Поезжай скорее!

Я уже бегу к выходу, когда до меня доносятся ее слова:

– Всего тебе наихудшего!

Мама прикрывает рот рукой, когда я сообщаю ей, что уезжаю.

– Милая, ты уверена, что так будет лучше? Он знает, что ты здесь. На прошлой неделе я отвезла ему вещи Боба и все рассказала о мероприятии.

Мне становится грустно. Мама боится, что мне вновь придется перенести боль, считает, что Эр-Джей никогда меня не простит. Я смотрю на нее и вижу женщину, которая привыкла подчиняться обстоятельствам, а не строить свою жизнь. Единственный раз она приняла самостоятельное решение, когда отказалась оставить Мичиган и Боба. Я до сих пор не знаю, было ли это правильно.

– Ты не хочешь поехать со мной?

Мама беспомощно оглядывает толпу, ответ легко читается на ее лице. Она много лет не выезжала из Харбор-Ков, сейчас же, став свободной, она с удовольствием побудет в новом месте, среди людей, предоставленная сама себе.

– Если я тебе нужна…

– Ты можешь пока пожить одна в квартире, а вернуться на поезде в среду, как и планировала.

Лицо ее светлеет.

– Ты не против?

– Разумеется, нет. Вечером я тебе позвоню. Если все пройдет плохо, завтра я буду здесь.

Она крепко обнимает меня на прощание.

– Удачи тебе, солнышко. – Она поправляет мне волосы. – Я буду ждать тебя. Ты ведь это знаешь?

Я киваю. Мы многое пережили с тех пор, как были вместе в Чикаго. Ушли в прошлое обиды и гнев, но наши отношения далеки от идеальных. Мне ясно, что прочная связь между матерью и дочерью лишь мечта. Мы не будем вести долгие дискуссии о политике, искусстве, философии и литературе, не будем наслаждаться едой в любимых обеими нами ресторанах и смотреть одни и те же фильмы. Моя мама не стала мудрой женщиной, всегда готовой дать полезный совет и поделиться жизненным опытом.

Однако она способна дать мне большее: мое разбитое на кусочки сердце всегда сможет излечиться рядом с ней.

Глава 45

Если не обращать внимания на чириканье воробьев, у винодельни тихо. Я подъезжаю к зданию уже после четырех и оглядываюсь в поисках машины Эр-Джея. Обойдя стоянку, замечаю на двери табличку: «Закрыто». Из груди невольно вырывается стон.