Тысячи ночей у открытого окна - Монро Мэри Элис

– Это значит, что мы стали очень хорошими друзьями.

Он несколько мгновений помолчал. Затем, чуть наклонив голову, спросил со значением:

– Может, все же немного больше, чем просто друзьями?

Фэй тихо вздохнула, чувствуя, как в ее сердце вспыхнула надежда.

– Может быть.

Все следующие дни Фэй буквально таяла от счастья каждый раз, когда слышала, как говорит Том, было ли это одно только слово, предложение или даже несколько невнятно произнесенных звуков, каждый из которых был для нее дороже всех сокровищ мира. Ее радость оказалась тем самым стержнем, который помогал ей держаться в течение этих трудных недель лихорадочных приготовлений, вносимых в последнюю минуту изменений и проводимых с утра до ночи совещаний с членами креативной команды. Большая презентация концепции рекламной кампании в присутствии представителей «Хэмптон» была назначена на ближайший понедельник, и волнение всех участников росло с каждым часом. Требовалось еще согласовать последние штрихи и навести окончательный глянец.

Она провела большую часть субботы в офисе вместе со своей группой, работая как заведенная в лихорадочном ритме и не глядя на часы. Наконец около четырех часов, осознав, что просто больше не в состоянии видеть сегодня еще один чайник чая «Хэмптон», Фэй сдалась, объявив, что они как нельзя лучше подготовились к предстоящему событию, и предложила всем разойтись и немного отдохнуть. Выжатая как лимон, она поплелась домой, удивляясь тому, что еще способна переставлять ноги.

– Я дома! – объявила она, едва только открыла дверь в квартиру. В ответ – тишина. В записке, белеющей на столе, сообщалось, что Джек взял Мэдди и Тома и они все вместе отправились на состязания игрушечных кораблей на Круглом пруду в Кенсингтонских садах.

Фэй прислонилась к дверному косяку и закрыла глаза. Ей сейчас хотелось только одного – упасть на кровать и заснуть на двадцать четыре блаженных часа. И еще она поняла, что вполне может использовать эти часы покоя, пока дети где-то гуляют, чтобы отправиться наверх в детскую и как следует поблагодарить дорогую Венди, которая, без сомнения, единственная была ответственна за то чудо, которое произошло с Томом.

Венди – волшебница. Ее оптимизм и сила духа – это именно то, что было так нужно Тому, думала Фэй, поднимаясь по лестнице. Это то, что всем им необходимо.

Дверь в детскую была открыта, но, заглянув в комнату, Фэй обнаружила Венди, одиноко сидящую возле окна в своем лучшем платье с тонкой полоской кружев по воротнику и манжетам. Она с тоской смотрела в закрытое окно.

– Венди? Привет! Это я, Фэй. – Она сразу же почувствовала, что что-то не то, и медленно вошла в комнату.

Стол был накрыт к чаю, однако, подойдя ближе, Фэй обнаружила, что налитый в чашки напиток уже совсем остыл, так никем и не тронутый. На трехъярусной вазе лежали маленькие кексы и сэндвичи, однако ни ложек, ни вилок на столе не было. Фэй нахмурилась, с беспокойством глядя на поникшую хрупкую фигурку пожилой женщины, напомнившую ей мисс Хэвишем [14], похоронившую все свои надежды.

– Венди? Что случилось? Вы кого-то ждете? Не нас, надеюсь? О, Венди, мы ведь не могли забыть, что приглашены к вам на чай, правда?

Венди моргнула, словно очнувшись, затем медленно покачала головой и обернулась лицом к Фэй. Печальная улыбка на краткий миг осветила ее лицо.

– Ах нет, нет, не вас. Вы никогда бы не забыли. – Она вздохнула и с сомнением посмотрела на приготовленный к чаепитию стол. – Мои правнуки должны были зайти ко мне сегодня.

– Они так и не пришли? – Фэй просто не могла поверить, что кто-то может быть настолько эгоистичным, пусть даже и внуки Джейн Ллойд.

В глазах Венди блеснули слезы, которые она изо всех сил попыталась спрятать.

– Возможно, они забыли. Или, может быть, у них не было времени. – Она вздохнула – А может, просто мои истории не очень интересны подросткам.

Острое сочувствие пронзило сердце Фэй, у нее перехватило горло, она ничего не могла сказать в ответ, поэтому просто присела возле Венди и взяла ее тонкую, хрупкую руку в свои ладони. Она чувствовала, насколько ранима пожилая женщина, видела, как тонка, почти прозрачна ее бледная кожа, словно листы старой книги, которую она держала в руках. Фэй сжала руку Венди, отчаянно желая хоть немного поднять ее дух подобно тому, как это делала сама Венди много раз для них всех в последние месяцы.

– Нет, нет. Венди, не говорите так. Ваши истории интересны всем – и детям и взрослым.

Венди с явным удивлением всмотрелась в лицо Фэй, и та со стыдом вспомнила, что сама никогда не сидела возле Венди и не слушала ее историй, как это делали все остальные. Эти истории ей пересказывала вечером Мэдди, когда перед сном она приходила к дочери, чтобы пожелать спокойной ночи и подоткнуть одеяло. Нет, она сама ничуть не лучше правнуков Венди, всегда слишком занятая, чтобы подняться к ней в бывшую детскую ради того, чтобы послушать ее рассказы. Она ведь всегда считала их простыми сказками для маленьких детей и полагала, что слишком умная и зрелая, чтобы слушать советы старших.

Фэй опустилась на коврик и, сев на колени, сказала:

– Расскажите мне какую-нибудь историю, Венди, пожалуйста.

Выражение лица Венди тут же изменилось. Оно осветилось радостью и азартом, которые появляются на лице рыбака, когда тот видит, что поймал огромную рыбину. Она выпрямилась в своем кресле, ее глаза оживились и, постучав пальцем по подбородку, она задумчиво произнесла:

– Какую же историю вам рассказать? Какую же… – Затем она наклонилась вперед, вглядываясь в лицо Фэй. Ее невероятные голубые глаза, словно светящиеся лучи, проникали в мысли Фэй, выпытывая и срывая покровы с ее тайн, выспрашивая ее о том, что так ее беспокоит. Должно быть, она увидела в глазах Фэй все, что хотела там увидеть, поскольку выпрямилась, откинулась назад, кивнула с одобрением и начала рассказывать одну из своих историй глубоким, мелодичным голосом.

– Питер Пэн, ибо именно о нем я расскажу вам, был очень умным и храбрым. Он использовал эти таланты, чтобы как-то раз спасти индейскую принцессу, Тигровую Лилию, от ужасного Капитана Крюка в Русалочьей лагуне. Вы ведь помните эту историю, правда? Очень хорошо. В любом случае, вы никогда не видели такого веселого праздника, который закатили тогда индейцы. Воины племени пиканини приняли Питера Пэна в свои ряды и дали ему имя «Великий Белый Отец», что ему безумно понравилось. Они подарили ему великолепный головной убор из перьев, а потом они все плясали вокруг огромного костра. Видите ли, Тигровая Лилия относилась к Питеру с особым чувством. – Венди сказала это с лукавой смешинкой. – В эту ночь она красовалась перед ним и важничала, и глаза у этого глупого мальчишки были огромными и мечтательными, как луна.

Фэй едва сдержала улыбку, когда Венди замолчала, поерзала в кресле и разгладила юбку на коленях, очевидно все еще раздосадованная этими воспоминаниями.

– Ну так вот, – начала она снова, – несмотря на радость, которая царила на празднике, я почувствовала себя очень одинокой. Питер, казалось, совершенно забыл о моем существовании. И мальчики были слишком заняты, они кричали и скакали, им вовсе не было дела до какой-то грустной девчонки, сидящей в одиночестве возле одного из вигвамов. – Венди нахмурившись посмотрела на свои руки. – Я чувствовала, что в действительности совсем не подхожу для жизни на этом волшебном острове. Я ведь не была мальчиком, это уж точно. И я не была скво или русалкой. Но все же я очень любила Нетландию. И любила… Питера. – Она замолчала и, сжав руки, покраснела.

А Фэй с изумлением поняла, что Венди все еще его любит! И сердце женщины сжалось от боли и сочувствия к пожилой леди.

– Стыдно признать, – продолжала Венди свой рассказ, – что в тот вечер я даже поплакала немножко от жалости к себе, ведь мне так хотелось вернуться домой. – Венди подняла на Фэй взгляд, ее глаза сияли от этих воспоминаний. – А затем я почувствовала какое-то трепетание у моего плеча, и моей щеки кто-то легонько коснулся. Это было похоже на касание перышка, и я услышала тихий нежный звон колокольчиков. Конечно, это оказалась не кто иная, как фея Динь-Динь. Ну, вы, конечно, можете представить мое удивление, я даже сжалась, ожидая, что она непременно больно меня ущипнет. Ведь Динь-Динь, как вы понимаете, не была моим другом. Она ревновала к моей дружбе с Питером. Тем не менее мне это не померещилось – она действительно была там и в своей неподражаемой манере закатила мне взбучку. Я не могла точно перевести все, что она мне сказала, как и понять ее волшебный язык, но догадалась, что она очень сердита на меня за то, что я сдалась и поджала хвост. Я так и сидела, изумленная, слушая ее лепет, безумное трепыхание крылышек и звон колокольчиков, и меня вдруг осенило.