Письмо - Хьюз Кэтрин

– Вот и умница, – подмигнул он ей.

Крисси улыбнулась его воодушевлению и взяла его под руку. Несмотря на тяжелый труд, годы несильно состарили его. От солнца, дождя и ветра его лицо огрубело и покрылось морщинками. Рыжие волосы выгорели и стали светлее, медно-золотистыми с легкой проседью. Он сохранил крепкое здоровье, и приближение почтенного возраста напоминало о себе лишь тогда, когда он распрямлял спину, охая и держась за поясницу.

После того, как все животные были накормлены, напоены и надежно заперты на ночь, Крисси и Джеки забрались в свой старый, видавший виды фургон и направились в город. Фургон отчаянно раскачивался и подпрыгивал на ухабах проселочной дороги, от чего Крисси почему-то всегда становилось смешно. Как только они выехали на грунтовку, машина пошла ровнее, и Крисси наконец отпустила приборную панель и немного расслабилась.

Дорога была узкой, всего с одной полосой, но, к счастью, они редко встречали кого-либо, кто ехал им навстречу. Поэтому два появившихся из-за поворота велосипедиста, направляющиеся прямо на них, стали полной неожиданностью. Джеки ударил по тормозам, и фургон занесло в кусты. Ветки боярышника заскрежетали по стеклу, и Крисси закрыла уши руками.

– Боже правый! – воскликнул Джеки, который никогда не позволял себе ругаться. – Этого я не ждал.

Велосипедисты – молодая пара лет тридцати – приподняли руки в знак извинения, слезли с велосипедов и провели их вдоль фургона.

Молодой человек продолжал извиняться:

– Простите, сэр. Нам не надо было занимать всю дорогу.

Джеки кивнул, переключился на первую передачу и продолжил путь.

– Чудно, – задумчиво произнесла Крисси. – Интересно, куда они направляются.

– Да уж, странно, – согласился Джеки. – Он точно нездешний. По голосу мне показалось – американец.

Глава 38

Преодолев коварные колдобины и рытвины проселочной дороги, Уильям с Тиной добрались до фермы Брайер. Поездка заняла гораздо больше времени, чем они ожидали. Они доехали на автобусе до ближайшей точки, куда шел общественный транспорт, а остаток пути проделали на велосипедах. Водитель автобуса поначалу не хотел пускать их с велосипедами, но после непродолжительных уговоров сдался. Был ранний вечер, хоть и гораздо позже, чем они планировали. Они прислонили велосипеды к забору и зашли во двор. Солнце клонилось к горизонту, освещая всю ферму золотистым светом и приятно согревая кожу. Помимо кучки одиноких куриц, лениво ковырявших землю, во дворе не было ни души – место выглядело подозрительно пустынным. Уильям упер руки в бока и посмотрел на крошечный дом.

– Похоже, никого нет дома, – сказал он, проводя рукой по волосам, и подозвал Тину к дому. – Но давай лучше проверим.

Они замерли у тяжелой двери, едва дыша, и Уильям осторожно постучался. Сердце бешено колотилось в груди, а во рту пересохло. Он ждал этой секунды всю жизнь. Дверь была такой толстой, что стук был едва слышен, но Уильям почтительно выждал пару секунд, прежде чем постучать снова.

– Не думаю, что кто-то есть дома, – сказала Тина. – Что будем делать?

Уильям приложил руки к окну и заглянул в крошечную гостиную.

– Ты права. Никого нет. Думаю, нам остается просто подождать. Давай осмотримся пока.

Они подошли к большой конюшне в дальнем конце двора и резко остановились, услышав за дверью непонятный шорох. Уильям постучал в дверь.

– Добрый вечер! Есть кто?

Внутри раздался неистовый лай собак, и они отпрыгнули прочь. Собаки лаяли так яростно и так отчаянно скребли дверь, что Уильям, от греха подальше, схватил Тину за руку, и они, не оглядываясь, побежали к дому.

– Ну, если тут кто и есть, теперь они точно знают о нашем прибытии!

Сердце у Уильяма продолжало колотиться. Он запрыгнул на каменную стену, окружавшую небольшой садик, и помог забраться Тине. Они сидели бок о бок, думая, что делать дальше.

– Они же не могут гулять всю ночь, – заключил Уильям. – У них тут столько животных – кто-то же должен за ними смотреть.

Из соседнего хлева доносилось сопение и хрюканье, а в загоне стояла злобного вида лошадь и недобро на них косилась.

Тина подставила лицо лучам заходящего солнца.

– Что ж, по крайней мере, вечер чудесный.

Она спрыгнула со стены и подошла к велосипедам. Из передней корзины она достала термос в шотландскую клеточку и сверток из пергаментной бумаги. Расстелив на стене кухонное полотенце, Тина развернула сверток.

– О, чудесная миссис Флэнаган! Смотри – имбирный пирог!

Уильям глянул на темный сочный кусок пирога.

– Не могу. Слишком нервничаю, чтобы есть.

Тина отрезала два ломтя и уже собиралась откусить кусочек, как вдруг передумала.

– Ты прав, наверное, лучше подождать.

Уильям рассмеялся:

– Перестань! Ты ешь! Я съем свою порцию попозже.

Тина серьезно посмотрела на него.

– Уильям, ты точно в порядке?

Чтобы Уильям отказывался от еды – такого еще не бывало. Она положила руку ему на колено, он положил свою ладонь сверху и улыбнулся.

– Шутишь! После долгих лет мучительных поисков, не говоря уже о перелете через Атлантику, через Ирландское море и обратно, я наконец встречу маму. Я более чем в порядке. Конечно, нервничаю, но я ужасно рад. Уверен, все будет хорошо.

Крисси с Джеки уже почти доехали до окраин Типперэри – на их хлипком, дышащем на ладан фургоне дорога заняла почти час. Узкие проселочные дороги сменились более широкими, и Джеки прибавил газу.

– Почти приехали, – сказал он, повернувшись к Крисси. – Проголодалась?

Она ласково улыбнулась ему:

– Умираю от голода.

– Я подумал, мы можем пойти в «Крестовый ключ».

Крисси распахнула глаза:

– «Крестовый ключ»? Это очень дорого, мы не можем себе такое позволить.

– Предоставь это мне, – ответил он, похлопав ее по колену.

Крисси протянула руку и ласково погладила его по щеке, как вдруг ахнула и зажала рот рукой.

– О, мой бог!

Джеки инстинктивно нажал на тормоза.

– Что такое?

– Куры! Я забыла запереть кур! Как я могла, после того, что случилось!

В прошлом месяце к ним во двор пробралась лиса и загрызла весь их небольшой выводок. Кровавая бойня потрясла даже Джеки. Он пошел в сарай и вышел оттуда с выражением мрачной решимости и винтовкой через плечо. Лиса к тому времени успела скрыться, но они решили впредь быть бдительнее. На следующий день Джеки отправился на рынок и купил новых кур.

– Придется ехать обратно, Джеки, прости.

Не было в мире более терпеливого человека, чем Джеки Криви. Он ласково посмотрел на Крисси.

– Не переживай, съездим в другой раз.

– Обязательно, Джеки, обещаю.

Она повернулась к нему и внимательно вгляделась в его лицо. Он был чисто выбрит и пах лимонным мылом. На нем была белоснежная накрахмаленная рубашка, которая едва ли прежде видела свет, и бежевые брюки, совершенно непрактичные для каждодневной носки.

– Мне очень жаль.

– Перестань извиняться. Я знаю, что ты себе никогда не простишь, если с курами что-то случится.

Она прикусила губу и посмотрела в окно, в то время как Джеки разворачивал фургон.

– Не переживай, мы вернемся до темноты, – подбодрил он, ласково улыбаясь. – Я уверен, что дома нас не ждут никакие сюрпризы.

Глава 39

Солнце закатилось за горы, когда Крисси и Джеки вернулись на ферму, и Крисси с замирающим сердцем выскочила из фургончика, лихорадочно оглядываясь по сторонам в поисках их небольшого выводка. Она нашла их у конюшни безмятежно ковыряющимися в земле. Крисси согнала их в стайку и поспешно препроводила в курятник. Затем она выпустила собак, которые с радостным лаем бросились прыгать по двору, наполнила их миски с водой и проверила корыто Боксера. И тут только она заметила, что Джеки разговаривает у дома с двумя незнакомцами. Крисси удивилась, кто мог пожаловать к ним в столь поздний час. У них никогда не было случайных посетителей. Все еще держа в руках железное ведро, она медленно зашагала в их сторону, постепенно ускоряя шаг. Джеки услышал, как она идет, и пошел ей навстречу, протянув руку.