Короткая глава в моей невероятной жизни - Рейнхардт Дана

Клео приведет Дариуса. Естественно. Они больше ничего не делают друг без друга. И у Айви есть какой-то новый парень, который ходит не в нашу школу и с которым мы не знакомы. Но пары есть не у всех. Давайте не будем забывать, что это вечеринка Джеймса. Именинник будет один, хотя я знаю, что он втайне мечтает о том, что объявится Патрик и преподнесет ему сюрприз. Это забавно, потому что Джеймс реалист. Он тот мой друг, который всегда говорит, мол, это все только мечты, этому не суждено случиться, ты тратишь свое время зря, даже просто думая об этом. И все же Джеймс сказал мне, что послал Патрику письмо по электронной почте с информацией о субботнем вечере, а потом беззаботно упомянул, что было бы отлично, если бы у него получилось приехать. Я не указала Джеймсу на то, что все не звучало бы так беззаботно, если бы он сказал, что надеется, будто у Патрика получится приехать на вечеринку, которая состоится за триста километров от него. Я не сказала Джеймсу, что все это только мечты, что всему этому не суждено случиться, что он тратит свое время зря, даже думая об этом, потому что я не такой друг.

После ужина я поднимаюсь на чердак и проверяю электронную почту. Я проверяю ее не особо часто, поэтому там куча спама, в основном с предложениями увеличить мой пенис или сократить ежемесячный платеж по ипотеке. Тема моего любимого письма об увеличении пениса звучит так: ПРОЛОМИ СТЕНЫ СВОИМ ГИГАНТСКИМ ЧЛЕНОМ. Что ж, я не мужчина. И у меня нет пениса. Но думаю, что ломание стен вряд ли стало бы моей главной целью, если бы он у меня был.

Мой компьютер издает пискливый звук, означающий, что мне пришло мгновенное сообщение. Оно от Клео.

Ну?

Что ну?

Не прикидывайся дурочкой. Ты пригласила Зака на ДР?

Ничего не получилось. Его не было на работе сегодня днем.

А ты не врешь? Ты сдрейфила?

Если только Зак не превратился в пухлую девицу, отчаянно нуждающуюся в новом дерматологе, то его совершенно точно не было на работе сегодня днем.

Ты должна спросить его завтра.

Да, да, да. Отстань от меня.

Доброй ночки!

Стенографический стиль мгновенных сообщений всегда вызывал у меня тошноту. Ну, знаете, это когда «день рождения» заменяется на «ДР» или используется:) для обозначения улыбки, но что я больше всего ненавижу, так это ЛОЛ. У меня ушли месяцы на то, чтобы уз нать, что ЛОЛ з начит laughing out loud [42]. Сначала я думала, что это значит lots of love [43]. Потом что – lord, oh lord [44].

Клео уже ушла, отключилась, отправилась спать, а я сижу наверху на своем чердаке, пялюсь в пустой экран компьютера, чувствуя себя немного одинокой.

Я ложусь в кровать и достаю фотоальбом, подаренный Ривкой. Я так внимательно рассматривала все эти фотографии в течение последних нескольких недель, что почти удивлена, как от них еще что-то осталось. Я искала в этих людях, этих незнакомцах, намеки на саму себя. Вот родители Ханны, Джосия и Эстер, в темных шляпах, толстых пальто и шерстяных шарфах, стоят на тротуаре, кажется, в прекрасный солнечный день. Вот маленький старичок, чья белая борода поднимается выше щек, заканчиваясь под темными кругами вокруг его глаз, и его плосколицая жена с собранными в тугой пучок волосами, кажущаяся рассерженной, – это Эйб и Рут, отец и мать Мордехая. Ривка была названа в честь своей бабушки Рут, умершей всего за несколько дней до того, как Мордехай и Ханна поделились новостями о первой беременности Ханны. Вы можете заметить, что Ривка была названа Ривкой, а не Рут, но, полагаю, Мордехай и Ханна не были в восторге от имени Рут, а по еврейской традиции почтить память умершего члена семьи можно, используя лишь первую букву его или ее имени. Я вспоминаю последнего ушедшего члена нашей семьи, бабушку Глэдис. И понимаю, почему им позволительно смухлевать, используя лишь первую букву.

Моя любимая фотография в альбоме – та, где Ривка со всей ее семьей, за исключением младшего брата, Зева, который уже заметен в выпирающем животе Ханны. На ней Ривка почти одного со мной возраста, и она рассказала, что фотография была сделана за шесть месяцев до того, как она забеременела. Она худая и высокая, ее колени слегка изогнуты навстречу друг другу, и она выглядит молоденькой девушкой, которая вот-вот расцветет в женщину, стоит вам отвернуться всего лишь на секунду. Она словно знает, что ее ждет эта перемена, в то время как никто другой на фотографии об этом не догадывается, потому что все они смотрят куда-то еще или друг на друга. Только Ривка смотрит прямо в объектив, словно посвящая вас в свою тайну. Но все пошло не совсем так, верно? Она не просто расцвела из девушки в женщину. Трансформация Ривки была прервана пугающим сюрпризом в виде ее беременности. И опять же, возможно, именно этой тайной она делится с камерой. Возможно, ее тайной было то, что должно было случиться. Возможно, ее тайной была я.

Я решаю, что мой лучший и, возможно, единственный шанс поговорить с Заком и передать приглашение – сегодня после собрания в «Gazette». Весь день я не могу сконцентрироваться ни на чем другом. Я ничего не ем во время ланча, иду на пятый урок не в тот кабинет и сгрызаю кутикулы до чувствительных слоев. Потом я иду на собрание в «Gazette» и узнаю, что Эми Флэнниган не смогла прийти сегодня, что я воспринимаю как своего рода знак. Возможно, звезды сегодня ко мне благосклонны. Возможно, это мой шанс. Моя возможность. Возможно, это все, что мне надо, всего лишь минута наедине с Заком после нашего собрания, чтобы изменить ход игры, чтобы начать все заново, чтобы изменить нашу судьбу. Ладно, наверно, я заглядываю слишком далеко, но я чувствую себя необычно приободренной отсутствием Эми. Сидя на собрании, я представляю, как он заезжает за мной перед ужином в субботу и держит меня за руку за столом, я даже представляю, как он целует меня на прощание в своей машине, стоящей с незаглушенным двигателем возле моего дома. А потом Зак говорит, что ему жаль, что он очень бы хотел пойти, но в субботу вечером у него не получится.

Разговор был примерно таким.

Я: Эй, Зак, ты случайно не свободен в субботу вечером? Я помогаю организовать вечеринку в «Il Bacio» по поводу дня рождения моего друга Джеймса. Будет весело, хоть еда там и не прям восторг. Придет несколько человек, и, если хочешь, можешь присоединиться.

Это был просто провал, знаю.

Он: Звучит отлично…

Тут на моем лице появляется широкая безумная улыбка, которую, несмотря на все мои усилия и голос Клео, звучащий в моей голове, я не могу сдержать.

Он: … но у меня не получится. Мне очень хотелось бы пойти, но я буду не в городе. Поеду к брату, который учится в колледже.

Я: А, понятно. В следующий раз.

Он: Имеешь в виду на следующий день рождения Джеймса?

Я (смеясь): Если ты думаешь, что сейчас получишь приглашение на следующий день рождения Джеймса, то ты сошел с ума.

Он: Так что за следующий раз?

Я: Люди говорят так из вежливости.

Он (пожимая плечами): О. Мне на самом деле жаль, что я не смогу пойти. Ты можешь считать, что еда у них не восторг, но я обожаю баклажаны с пармезаном.

И тут до меня доходит, что я только что в первый раз пригласила парня составить мне пару и получила отказ.

Я: Ладно, увидимся.

Я быстро выхожу из офиса «Gazette», покидаю территорию школы и сбегаю домой.

В день вечеринки на меня накатывает депрессия. Вы ведь понимаете почему, да? Потому что у всех кто-то есть, а я совсем одна. Бедная я, бедная. Я сижу на чердаке, пытаясь решить, что мне надеть, а потом понимаю, что это совсем не важно, ведь на меня все равно никто не посмотрит. Такое ощущение, будто у всех, кого я знаю, есть кто-то, ради кого стоит наряжаться, кому можно позвонить и вместе спланировать, как сегодня добраться до ресторана, с кем можно поехать на машине, жалуясь на то, что по радио никогда нет ничего приличного послушать. Сэм забирает Джейка. Дариус забирает Клео. Я не хочу ехать одна. Так что я звоню Джеймсу. Он говорит, что будет счастлив, если я его заберу, но я должна приехать заранее, чтобы у меня было время зайти в дом – его отец сфотографирует, как я прикалываю ему бутоньерку.