Арабская принцесса - Валько Таня

– Извините, – как из-под земли вырастает перед ними таможенник в зеленой форме. – Вы ничего не хотите предъявить?

Игриво улыбаясь, он смотрит на приезжих, заинтригованный двумя тележками для багажа, наваленными с горой.

– Подходите ко мне, посмотрим, что и как.

Всю тираду он произносит, конечно, по-польски, поэтому ни Хамид, ни Альпана не разбирают ни слова. Понимают только жест рукой, таможенник показывает на боковую дверь.

– Excuse me, can you speak English [45]?

У саудовца нет намерения ни командовать, ни унижать, ни запугивать.

– I don’t undestаnd you [46], – поясняет он вежливо, не делая при этом ни шага в указанном направлении, что приводит к затору в движении пассажиров.

– Двигайся, ты, неряха! – таможенник, абсолютно уверенный в недоразумении, без стеснения выражает на родном языке свое мнение об арабах.

– Следите за своей речью! – ставит Марыся его на место. – Или ваша работа состоит в том, чтобы обижать людей?

– Входить и не дискутировать! – говорит он, повышая голос.

Так как это человек в форме, задержанные неохотно перемещаются на боковую дорожку.

– Давать паспорта, а чемоданы на стол, – указывает он желтым от никотина пальцем. – Насколько приехали и откуда?

– Может, ты мне ответишь, а то остальные – это бестолочь, – обращается он к Марысе, презрительно глядя на группу совершенно обескураженных людей.

– У меня польский паспорт. Я гражданка этой страны, – начинает девушка, вручая новехонький документ.

– А это твоя сестра, нет? – снова, не поподумав, шутит он. – Сейчас уже каждому дают польское гражданство, побывало здесь всяких.

Он с презрением и отвращением смотрит на свою землячку.

– Немного загорела, да?

– Я вас не понимаю.

Марыся старается быть вежливой, несмотря на то что прекрасно понимает: речь идет о ее цвете кожи.

– Я родилась в Польше и никто мне ничего из-под полы не давал.

– Хорошо, хорошо! Паспорта, не слышали?! – кричит в сторону Хамида и сжавшейся, почти плачущей Альпаны. На такой нервный голос Надя очень живо реагирует, потому что не каждый день такое слышит. Она открывает глазки, пару раз моргает и, видя, что ее окружают чужие люди с незнакомыми грозными лицами, кривит свое маленькое личико и через минуту уже воет.

– Я требую переводчика!

Хамид выдвигает вперед коляску с ребенком и встает непосредственно перед таможенником.

– У меня должен быть переводчик! – повышает он голос.

– Translator, понимаешь ты, придурок?! – уже не выдерживает он.

– Пришлите мне сюда охрану и полицию, – говорит таможенник в трубку служебной рации. – У меня стоит группа арабов. Угроза номер один.

Марыся от удивления хмурится и не может поверить собственным ушам.

– Что вы там наговорили? – спрашивает она. – Муж требует переводчика, потому что вы не говорите ни на одном из языков. Нет возможности общаться. Он имеет право знать, чего вы от него хотите и в чем обвиняете.

В этот момент в небольшую таможенную комнату вваливается бригада, может, из шести крупных парней, одетых в черное и с балаклавами на лицах. За ними бодро шествуют два служащих полиции с оружием. Задержанные пассажиры недоумевают и только глаза таращат. А прибывшие, увидев семью с ребенком, тоже останавливаются в полушаге.

– Что у нас тут? – старший служащий, подходя к амбициозному таможеннику, грозно на него смотрит. – Ты знаешь, что за ложную тревогу тебя лишат зарплаты?

– Они не хотят предъявлять документы, – врет и не краснеет служащий, но снижает обороты и взглядом побитой собаки смотрит на того, кто выше рангом. – Кроме того, ничего не декларируют. Посмотрите, сколько у них багажа. Контрабандисты и только. А в придачу…

– Извините, – вмешивается в разговор Марыся, так как единственная из задержанных понимает, о чем говорят. – Я показала паспорт, и это польский паспорт. Столкнулась с презрением, насмешками и грубостью господина таможенника.

– Это правда? – строго спрашивает офицер.

– Откуда? – служащий по-прежнему лжет. – Ругаются и не выполняют приказов! Выкручиваются и изворачиваются!

– Ничего подобного! Мы были чрезвычайно вежливы, когда этот господин выражал свои расистские взгляды, – возражает женщина. – Мой муж не говорит по-польски и просил только о переводчике. Разве ему он не полагается?

– Passport, please.

Полицейский официально, но вежливо обращается к саудовцу.

– С какой целью вы приехали в Польшу? На какое время? Где вы остановитесь? Есть ли у вас обратный билет? – забрасывает он араба вопросами.

Он проверяет документы, отстраняя цепляющегося службиста, тащит его в сторону и шепчет на ухо:

– У парня многоразовая шенгенская бизнесвиза на год, а в паспорте американская на десять лет. Он самое меньшее один из тузов важнейших стран мира. Ты хочешь, чтобы здесь через секунду было саудовское посольство и вмешался их МИД? Ничего не слышал о наших польских сиамских близнецах, благополучно разделенных в Саудовской Аравии? – задает он вопросы, на которые, конечно, ответы получить не надеется. – И вообще, разве этот гость похож на контрабандиста? За свой чертов платиновый «Ролекс» с бриллиантами, блестящими, как у пса яйца, он мог бы купить тебя вместе с твоими вшивыми вонючими сапогами, – поясняет он по-военному образно, а чрезмерно усердный парень все больше бледнеет и сжимается. – К тому же у него жена – полька, и не важно, какой у нее цвет кожи! Она здесь родилась и все тут!

После этой тирады он отсылает специальную бригаду, а Марыся изо всех сил старается сохранить улыбку на лице.

– Что? – спрашивает Хамид, хватая ее за руку. – Пошли занимать ума к голове?

– Извините за недоразумение, – оправдывается старший офицер по-английски. – Так, исключения ради соблюдения формальностей, прошу нам рассказать, надолго ли приехали и почему везете столько багажа.

– Моя жена просто не может укладывать вещи и всегда хочет забрать полдома с собой, – шутит саудовец, но его лицо радости не выражает. – Кроме того, мы едем с маленьким ребенком, а это всегда связано с тысячей дополнительных вещей.

– Эта индуска – это ваша прислуга? – служащий не может не полюбопытствовать.

– Кормилица, господин офицер.

– Ага, – таможеннику словно пощечину отвесили. Он отдает паспорта, без слов показывает рукой на дверь, а сам поворачивается и покидает помещение через служебный ход.

– Наверное, наш самолет уже улетел.

Хамид нервно смотрит на свои драгоценные часы и почти бегом направляет свой караван к междугородной линии.

– Ну да, – убеждается он, просматривая таблицы с расписанием. – Именно сейчас стартует, а следующий рейс только вечером.

– Смотри, есть какой-то частный рейс!

Марыся показывает пальцем.

– Берем что-нибудь и сматываемся из этого аэропорта, – хрипит она по-арабски, а стоящие рядом со страхом оглядываются на нее.

– Мириам, inglizi, – просит жену Хамид.

– Никто не вернет нам ни злотого, а тем более затраченных нервов. Берем, что есть, – Марыся послушно переходит на английский.

– Такой сверхбагаж невозможен, – сообщает со скучным лицом работница авиалиний, продающая билеты.

– Мы заплатим, сколько нужно.

Марыся старается быть вежливой и спокойной, обращаясь к молодой девушке приятным просящим тоном.

– Но это запрещено! – нервничая из-за напора просительницы, служащая повышает голос.

Прибывшие чувствуют себя не в своей тарелке, и мужчина, как глава семьи, решает взять дело в свои руки.

– Я хотел бы поговорить с менеджером.

– Что? – кассирша по-прежнему продолжает говорить по-польски.

Через минуту она вспоминает английскую фразу, которую учила на первой лекции:

– Can I help you [47]?

– Yes, please, ma-nа-ger, – говорит Хамид медленно, разделяя слово на слоги.