Арабская принцесса - Валько Таня

– Доротка, любимая, расскажи нам, что происходит. Ты ведь все время держишь руку на пульсе. В чем дело?

– Речь идет о том, что ограничена выдача виз для прислуги. И это касается не только Польши, но всех стран шенгенской группы.

– Но почему? Ведь это такие же люди, у них есть билеты на самолет, страховка и визы на пребывание в Саудовской Аравии, а также свидетельство от спонсора. Я сделал нашим девушкам даже медицинское обследование.

– Видишь, оказывается, что справка у вас очень доходное дело, – объясняет Дорота, которой все рассказал дипломат.

– Что это значит? Их продают на органы? – подшучивает Хамид.

– Все делается тут, на месте, – язвит Дорота. – Выезжающие на лето – в основном представители знатных семей – забирают с собой несколько или даже более полутора десятка слуг. Возвращается из них только двое или трое, или даже ни одного. Наше консульство год тому назад выдало, само собой разумеется, дипломатические визы саудовской принцессе и ее двадцати двум слугам. Избалованная баба брала с собой даже женщину, которая укладывает волосы или отвечает за сумки. Она летела в Польшу через Лондон, но уже в Соединенном Королевстве все смылись. Конечно, случилось это не в первый раз, и с той же знатной особой. Наши дипломатические службы связались с вашими, которые сообщили, что они борются с этой практически контрабандистской деятельностью уже долгое время. На одной служанке можно заработать тысячу долларов: столько те платят за свою свободу. Значит, знатная принцесса заработала двадцать две тысячи. Потом полетела в США. Наверняка хорошо там развлеклась.

– Неплохой номер, – Хамид полон неодобрения. – Эти люди превзошли самих себя: знают, как, ничего не делая, нахапать побольше денег. Дармоеды! Пиявки!

Нервничая, он в бешенстве потирает лоб.

– Понимаю вашего дипломата. Но ведь нас это не касается! Нельзя обобщать. Но если у парня есть идущее сверху распоряжение, то, конечно, погонят в шею, – беспокоится он. – Что вы предлагаете? Вижу, что вы больше в теме, чем я.

– Может, по крайней мере, ваша домработница полетит с нами прямо в Польшу. Тогда она могла бы получить визу нашей страны. С этим не будет проблем. К тому же если мы ее возьмем с собой, – предлагает Дорота, – с одной кормилицей не должно быть уже никаких проблем.

Она глубоко задумывается, вздыхает, и видно, что ее что-то мучит.

– Я хотела бы, доченька, предложить, – обращается она тихо к Марысе, – чтобы ты Надю подбросила дедушке с бабушкой на ту одну неделю, которую планируете провести в Лондоне. Но сейчас уже вижу, что тебе этого не очень хочется.

– Мама, поверь мне… – дочка мило улыбается. – Если она будет далеко от меня, то ничего от моего отдыха, релакса и удовольствия не останется.

– Мы остановимся в апартаментах дяди около Гайд– парка, – сообщает Хамид, а женщины смотрят друг на друга со значением, потому что подтверждаются слова Ламии. – Я думаю, что прогулки с малышкой доставят нам невыразимое удовольствие. В Эр-Рияде при этой температуре, нехватке прохлады и минимальной влажности парков это невозможно.

– Да, это поразительная идея. А кроме того, мой муженек, – ласкаво обращается Марыся к мужу, гладя его по руке, – готовит столько приключений, что недели будет слишком мало.

– Но прошу вас, не отпускайте эту индуску одну с ребенком! – Дорота даже повышает голос. – Еще нашу крошечку кто-то украдет! Увидят белого ребенка с цветной и…

Хамид театрально хватается за голову.

– Дорота! В Лондоне больше индусов, пакистанцев, негров или арабов, чем чистокровных британцев. Там трудно найти белого, незакопченного жителя, поэтому этот город, как многокультурный тигель, притягивает людей со всего мира с разным цветом кожи и разным вероисповеданием. Никогда бы не подумал, что эти снобистские колониалисты могут быть такими толерантными! Если бы я должен был где-нибудь поселиться вне Саудовской Аравии и моего любимого Эр-Рияда, то выбрал бы Лондон, – признается он.

Лицо его расплывается при воспоминании о проведенных там чудесных минутах.

– Мириам, гарантирую, что ты полюбишь этот город! – выкрикивает он в конце, неожиданно целуя жену в губы.

Многочисленная семья вместе с прислугой приезжает на трех больших автомобилях в Международный аэропорт «Король Халид» в Эр-Рияде в шесть утра. К сожалению, рейс чуть свет. Дорота и Дарья сразу стягивают с себя черные абаи, которые ненавидят. Марыся колеблется и не знает, что делать.

– Над чем задумалась? – удивленно спрашивает девушка– подросток. – Ведь это зона пересечения границы, где каждый теряет свою национальную идентичность и должен придерживаться международного права, а не местной чепухи.

Девушка тянется к плащу сестры, желая его расстегнуть. Испуганная Марыся просто подскакивает.

– Дарья! Успокойся! – кричит она, нервничая. – У меня ведь саудовский паспорт и такое же гражданство!

Она расстроенно поясняет:

– Если я хочу выехать без проблем, то еще минуту должна прикидываться саудовкой. И без того цветной хиджаб, который у меня на голове, и волосы, которые из-под него видны считаются верхом разврата.

– Марыся права, – включается Дорота и оттягивает взбунтовавшуюся девушку. – Пойдем уж, а то еще наш самолет улетит, пока мы будем спорить о каких-то пустяках.

– Так что, будешь путешествовать, как какая-то черная ворона? – возмущается малолетка.

– До поры до времени! В самолете разденусь. Обещаю.

– Лишь бы не догола!

Лукаш шутя берет свою ручную кладь, а остальное, чуть ли не скирду сумок и чемоданов, толкают на тележках два грузчика-пакистанца.

Марыся, конечно, права. Вылет поляков проходит молниеносно, а саудовцев, как рентгеном просвечивают.

– Это твоя жена? – спрашивает Хамида таможенник.

– Да.

– Она не саудовка?

– У нее же саудовское гражданство! – бен Ладен потихоньку теряет терпение и повышает голос.

– А где она родилась? В Польше? – бдит службист. – Тогда почему у нее арабская фамилия?

– Отец – ливиец.

Хамид старается отвечать спокойно, а женщина, из-за которой ведется следствие, разумеется, покорно молчит, скромно опустив взгляд. Она видит краем глаза, что ее мать на другой стороне поста символически разводит руки в стороны.

– Ты мог бы позаботиться о том, чтобы твоя жена одевалась как надо и не оскорбляла Бога, – обращается с критикой таможенник к своему земляку. На Марысю он бросает лишь один презрительный взгляд.

После того как перевернули все документы, более получаса вели расследование, портя нервы, вся семья в сборе. Удается пойти на утренний кофе в бар на первом этаже. Все молчат и про себя думают, какие еще проблемы должны будут решить. Но уже ничего неожиданного или досадного не происходит, только забавная процедура, которую, пожалуй, кроме Саудовской Аравии, нигде больше не встретишь. Женщины к самолету проходят одним рукавом, а мужчины – другим. Женщин и их сумочки снова проверяет очень милая англоязычная таможенница. Она, конечно, в черной абае, а лицо под чадрой. Видны только черные доброжелательные глаза, сильно подведенные кохлем.

– Зачем им все те интроскопы, рентгены, сканеры, когда в итоге какая-то глупая баба всовывает свои грязные лапы в мою сумочку! – возмущается Дарья, фыркая себе под нос, и после осмотра буквально бежит внутрь.

Хамид купил авиабилеты для себя и жены, разумеется, в первом классе, поэтому у Лукаша уже не было выхода: он был вынужден взять четыре места для своей семьи в той же части самолета. Прислуга с ребенком, чтобы быть поближе к господам, была в бизнесклассе. Все сидят на первых креслах, сразу же за тонкой стенкой, отделяющей их от хозяев.

Никто из саудовцев не обращает внимания на молодых арабов, путешествующих с прислугой. Но европейцы, которым и так саудовцы-работодатели все возмещают, скептически поджимают губы и бросают пару злобных взглядов.

– Зависть – это очень противная черта характера, – шепчет Хамид жене на ухо.