Тысячи ночей у открытого окна - Монро Мэри Элис

– Может, принести вам стакан воды, Джек? – спросила Мэдди, наклоняясь, чтобы увидеть его лицо.

Джек стер со щеки машинное масло и улыбнулся девочке, смотрящей на него с неприкрытым обожанием. Надо признать, ему нравилось, что Мэдди относилась к нему, как к герою, с того самого времени, как он начал чинить фонтан. Девочка по-прежнему помыкала Томом, гоняя бедного малыша с разными поручениями, но, общаясь с Джеком, просто растекалась патокой. Вот ведь хитрая лисичка, усмехаясь, думал он. Когда-нибудь она непременно разобьет немало сердец. Впрочем, иллюзий по поводу ее хорошего отношения он не питал и понимал, что все это обожание продлится ровно до того момента, как он оживит ее любимого Питера Пэна и фонтан снова заработает.

– Не помешает, спасибо.

– Мм-м… Джек, как продвигаются дела?

– Пока сложно сказать. В этом старом агрегате все насквозь проржавело. – Видя разочарование на ее мордашке, он многозначительно пошевелил бровями и добавил:

– Но надежда есть.

Личико девочки расплылось в широкой улыбке, она радостно кивнула и побежала в дом за водой.

Уголком глаз Джек заметил Тома, который внимательно наблюдал за ним из своего привычного укрытия – непомерно разросшегося куста самшита. Они уже несколько недель играли в кошки-мышки, но Том так и не шел на контакт. Малыш с огромными глазами и нервными жестами был очень застенчив. Когда он не следил за Джеком, то смотрел на окна Безумной Венди. Может быть, подумал Джек, настало время бросить небольшую наживку.

Джек схватил плоскогубцы и устроил целый спектакль, делая вид, что пытается вытащить один из проржавевших болтов. Он отчаянно пыхтел, изображая, что тянет болт изо всей силы. Незаметно поглядывая в сторону куста, он заметил, что Том выбрался из своего укромного места и тихонько стоит, наблюдая за процессом.

– Ух, нелегкая задача, – громко произнес Джек. – Помощь бы не помешала.

Том продолжал стоять тихо, как мышка.

Джек напряженно гадал, что же могло произойти в жизни мальчика, что сделало его таким пугливым. Он был уверен, что если окликнет его сейчас по имени, Том испугается и мгновенно спрячется в куст или побежит в свою комнату, где, как рассказывала вредная Мэдди, спрячется под кроватью и будет читать книжки. То, что он в шесть лет мог читать книги сам, говорило о немалых способностях мальчика. И все-таки почему он ведет себя так странно, он же не глухонемой, это Джек точно знал со слов Мэдди. Почему у него всегда такой хмурый вид и рот на замке?

Джек решил попробовать применить другую стратегию – он сдвинул ногу, словно случайно задевая отвертку и передвигая ее ближе к Тому. А потом притворился, что безуспешно пытается дотянуться до инструмента.

– Ну и как мне теперь прикажете достать эту отвертку, ведь надо придерживать болт? – Том стоял, уставившись на отвертку и крепко сжимая руки. На его лице отражалось полное отчаяние. Джек задержал дыхание, стараясь не смотреть в сторону мальчика и больше не произнося ни слова.

– Ну же, малыш, действуй… – тихо прошептал он.

И вот с крайне сосредоточенным выражением лица Том наклонился, почти согнувшись пополам, и поднял длинный тяжелый инструмент. Он некоторое время держал его в маленькой ручке, словно взвешивая, и явно собирался с духом. Джек видел, как он от страха наморщил лоб и стал похож на маленького старичка, и ему захотелось поднять мальчика на руки, успокоить, а потом пощекотать, чтобы тот рассмеялся. Он готов был сделать что угодно, лишь бы это странное взрослое выражение покинуло детское личико.

Его сердце просто разрывалось от жалости к мальчику. Внезапно перед его глазами предстали лица других детей, которые выглядели такими же жалкими и испуганными. Это были мальчики из приюта, где он когда-то жил.

Первые воспоминания детства…

Он крепко закрыл глаза, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Продираясь сквозь туман забытья, он увидел смутные образы детишек: рыжие, темные, светлые головы. Лица, которые все без исключения выражали ту же бесконечную грусть, как и лицо его маленького соседа Тома. Наконец он вспомнил их имена: Эдди… Бобби… Мак… Эдди был глухой на одно ухо, куда пьяница-отец ударил его кулаком. Бобби прихрамывал на левую ногу, но никогда не рассказывал, почему. А Мак… Джек так и не понял, что произошло с Маком. Как и Том, он был неразговорчив. Никто из мальчиков не рассказывал подробностей своей жизни, но всем было известно, что с ними плохо обращались в семьях. С ним самим, видимо, тоже…

Когда Джек открыл глаза, то увидел, что отвертка лежит в пределах досягаемости его руки. Но маленький мальчик, как и его воспоминания, исчез.

В тот же день после обеда, когда дети уже вернулись в дом, Джек бросил на землю свои инструменты и прекратил бесплодную борьбу с фонтаном. Он потянулся, чтобы размять затекшие мышцы, и рухнул в одно из четырех зеленых чугунных кресел, которые стояли на вымощенной плиткой площадке. Удовлетворенно вздохнув, он устроился там и медленно потягивал джин с тоником. Термос с райским напитком и стакан стояли на столе. Он сделал еще один глоток, когда дверь открылась и на пороге показалась Фэй О’Нил. Джек улыбнулся в предвкушении, словно кошка при виде мышки.

– О, вижу, вы решили ко мне присоединиться. Надеюсь, не откажетесь выпить стаканчик-другой? – спросил он, подняв бровь и наблюдая за ее реакцией.

Она вздрогнула и поспешно поправила выбившийся из прически завиток.

– Ой, это вы, доктор… – Фэй прервалась и быстро исправила оплошность. – Джек. На самом деле я пришла, чтобы убрать мусор за детьми. – Она покачала головой. – Видите: совки, перчатки и грязь кругом. Ну ничего, скоро я приучу их самих наводить порядок.

– Если вы найдете способ заставить их это делать, вам надо будет написать книгу о воспитании трудолюбия у детей. Заработаете целое состояние.

– Как бы то ни было, попробовать стоит. – Она наклонилась, чтобы поднять грязные садовые перчатки, которые вполне подошли бы гному.

– Ну же, не стесняйтесь, Фэй. Садитесь, положите ноги на кресло и выпейте стаканчик. Вам не помешает немного расслабиться, знаете ли. Я ведь вижу, как вы тут суетитесь, и мне кажется, что рабы на галерах и то трудятся меньше. Вы работаете круглые сутки. Я тоже трудоголик, и смею вас заверить, что в конечном итоге это не приносит никакой выгоды. Кроме того, я ведь прекрасно помню о вашем обещании выпить что-нибудь со мной в саду.

– Что-то я не припомню, чтобы я это обещала, – с ухмылкой ответила Фэй, постукивая перчатками по ноге, чтобы стряхнуть грязь.

– Все зависит от того, как мы понимаем те или иные слова… – ответил Джек, снимая ноги с кресла и приглашая ее сесть рядом.

– Но этот беспорядок…

– Я помогу вам все убрать, если вы присядете и выпьете немного джина с тоником. Что скажете? – Он быстро повернулся и схватил термос. Плеск жидкости и стук льда о стенки стакана звучали, как симфония искушения. – Джин с тоником. Льдинки. Идеальный летний напиток.

– Боже, звучит заманчиво. Ну хорошо. В конце концов, мы же соседи.

– Друзья.

– Согласна. Но только один стаканчик. Так сказать, в честь знакомства.

– Одного стакана хватит, чтобы выслушать историю моей жизни.

– Чтобы выслушать мою историю, не хватит и кувшина, – со смешком произнесла Фэй, опускаясь в кресло. – Ой, что это такое? – Она повернула плечо, чтобы разглядеть хлопья зеленой краски и ржавчины, которые прилипли к ее белоснежной хлопчатобумажной блузке и рукам. Стряхнув их, она отметила:

– Прекрасные кресла. Настоящий раритет. Но как жаль, что они в таком плохом состоянии.

– Бедняжка Венди практически не выходит из своих комнат, а миссис Ллойд и не думает всем этим заниматься.

– Как странно, что вы называете пожилую женщину Венди, а ее дочь – миссис Ллойд. Это многое говорит об их характерах, не так ли? И все же это безобразие, что такое чудесное место находится в таком запустении. Ну почему больше не делают таких кресел? Я имею в виду, работу. Стиль.