Ричард Старк - Дамочка, что надо
И вот уже Элли трясет его за плечо со словами:
– Проснись! Проснись!
Грофилд пробудился от потрясения, вызванного мыслью о том, что он, оказывается, уснул. Грофилд выпрямился, спина страшно болела.
– Что? Что? – залопотал он, не в силах ни сосредоточиться, ни сфокусировать зрение.
– Я видела машину, – сказала она.
– Помоги мне… помоги мне встать, я снова как деревянный.
Элли помогла ему встать, и он спросил:
– Что за машина?
– Я думаю, американская, не знаю, какой марки. Белая.
У него разболелось все тело: не надо было прекращать двигаться и засыпать. Он заставил себя пошевелиться и потопал через шоссе к смиренно ждавшим лошадям. С трудом взгромоздившись в седло, он спросил:
– Как долго я спал?
– Около часа. Уже почти полвосьмого. Он проскакал по дороге, затем свернул на тропу. Отъехав подальше, Грофилд спешился, руки и ноги у него совсем затекли. Он протиснулся мимо Элли, все еще сидевшей в седле, и поплелся обратно к шоссе.
– Пойду погляжу, они ли это. Посмотри за лошадьми.
Он подобрался к дороге насколько хватило храбрости и лег пластом. Прохладная земля и свежий воздух успокоили его, но Грофилд знал, что это лишь временное облегчение, а по большому счету холод и сырость только усугубят оцепенение. Однако в качестве первой помощи эта холодная примочка действовала как нельзя лучше.
Ждать пришлось минуты две, потом он услышал, как машина преодолевает подъем. Грофилд чуть приподнялся в своем укрытии из кустов и хорошо разглядел троих мужчин в проехавшей машине. Лица были ему не знакомы, но принадлежали к тому же типу: вне всякого сомнения, это были дружки Хоннера.
Как только они проехали, он поднялся и поспешил к Элли, почти не обращая внимания на свое оцепенение. Да и пройдет оно, надо только размяться.
– Ну что ж, – сказал он, снова садясь в седло. – Поехали.
Глава 3
Солнце стояло высоко и палило, но здесь, в горах, воздух был приятный, даже прохладный. Грофилд и Элли ехали по шоссе бок о бок легким аллюром и почти все время молчали. В десятом часу начали попадаться встречные машины – утренние туристы, ехавшие из Акапулько в Мехико-Сити на автобусах, грузовики, изрыгающие зловонный черный дым, какого в США не увидишь и не унюхаешь, но время от времени встречались и автолюбители, на некоторьк машинах были американские номера: Калифорния, Техас, Луизиана. Один серый «шевроле» прикатил аж из штата Мэн.
Водители грузовиков и туристы не обращали внимания на парочку, гарцевавшую в южном направлении, однако пассажиры автобусов неизменно высовывали из окон руки и головы, чтобы помахать, крикнуть что-нибудь и улыбнуться, возможно, потому, что делать им было нечего, а путешествие автобусом – довольно муторное занятие. Жалея, что у него нет усов, которые можно лихо подкручивать, Грофилд отвечал на приветствия пассажиров автобусов дружелюбными взмахами руки и чувствовал себя как офицер конфедератов, возвращающийся с войны на старую плантацию. В голове звучала музыка Стивена Фостера.
Примерно в половине одиннадцатого Элли сказала:
– Осади-ка лошадь на минутку. Я хочу поговорить с тобой до того, как мы приедем.
Они пустили лошадей рысью, и Грофилд сказал:
– Вот сейчас-то мы все и выясним, правда?
– Совершенно верно. Я до сих пор не упоминала об одном обстоятельстве.
Он повернулся и посмотрел на нее. Выражение ее лица было и глуповатым, и вызывающим. Он произнес:
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть дружок?
– Ну, в общем, да.
– Золотко, тебе не стоит бояться, что я стану навязываться. Я с самого начала сказал тебе, что женат.
– Дело не в этом, – ответила она, улыбаясь вялой кривой улыбкой, и добавила:
– Я уж и не знаю, хочется ли мне, чтобы ты не навязывался. Но ты наверняка все равно не останешься со мной. Нет, я другое хотела сказать.
– Мы никогда не спали вместе.
– Да.
– Да кто же этому поверит, милая?
– Важные люди поверят, надо только правильно повести об этом речь. Ты же сможешь изложить все, как надо. Я знаю, что сможешь, и, надеюсь, так и сделаешь.
– А кто будет зрителем на этом представлении?
– Ну, например, мой отец. Грофилд ухмыльнулся.
– У меня такое чувство, что это была всего лишь преамбула. Главное – дальше.
– Все это не очень определенно, – заявила она. – Мы не женаты, мы даже не обручены, честное слово.
– С кем?
– Это вроде как… вроде как само собой разумеется, только и всего. Уже много лет, с детства.
– Ах, – сказал Грофилд, – сын губернатора.
– Боб Харрисон, совершенно верно.
– Понял, – сказал Грофилд. – Я все сделаю изящно, можешь всецело положиться на меня.
– Надеюсь, что так. Я и сама еще толком ни в чем не уверена. Боба так долго не было, я его даже почти не знаю. Но он всегда старался соблюдать приличия, так что будет лучше…
– Ни слова больше, – сказал Грофилд. – С моей стороны твоей тайне не грозит никакая опасность. Она улыбнулась.
– Спасибо.
– Но я хочу, чтобы ты знала, – сказал он, подавшись вперед и сжав колено Элли, – что я никогда не позволю себе забыть те немногие благословенные мгновения…
Она хлопнула его по руке и крикнула:
– Не будь какашкой!
И, со смехом пришпорив лошадь, поскакала вперед. Ровно в полдень они преодолели последний поворот и увидели Акапулько. Казалось, картинка из туристского путеводителя вдруг предстала перед ними наяву. Город был спланирован в виде громадной буквы «С», опрокинутой набок, и эта буква опоясывала спокойные воды гавани, широкие белые песчаные пляжи побережья, большие новенькие мотели слева, старые отели справа. Сам же город – тропический, белый и оранжевый – лежал посередине.
Элли протянула руку и крикнула:
– Вон его яхта, яхта генерала Позоса! Вон та большая, белая, видишь?
Грофилд видел. Пока он глядел на яхту, от нее отчалил катер и, разрезая воду, направился к берегу.
– Кто-то к нам едет, – сказал он.
– Быстрее!
Они были еще довольно далеко, им предстояло спуститься по извилистой дороге с южного склона ближайшей к городу горы. Только через пять минут они добрались до окраины Акапулько, а впереди был лабиринт городских трущоб. Туземцы с коричневыми физиономиями задирали головы и изумленно пялились на гринго, гарцевавших мимо.
Они и не пытались перейти на галоп. И потому, что уже четыре часа погоняли лошадей, и потому, что теперь под копытами была твердь городской мостовой.
Грофилд не ожидал, что тряска и возбуждение, которые он испытал в пути, так отразятся на его состоянии. Рана в спине все настырнее давала о себе знать. Наконец он сделал открытие: ему становилось легче, когда левая рука была под сорочкой, вроде как на перевязи. Так он и ехал, придерживая поводья правой рукой, приподнимаясь на стременах в такт аллюру. Чемодан был крепко-накрепко привязан позади седла.
Еще через пять минут они очутились у подножия склона, до океана осталось кварталов десять – двенадцать. Машин на улицах прибавилось, всадники въехали в оживленный район и поскакали посреди мостовой, Грофилд – впереди, Элли – за ним.
– Я видела, где причалил катер! – крикнула Элли. – Нам надо свернуть направо!
Грофилд кивнул и махнул правой рукой, давая понять, что слышал ее. Улица вела к широкой авениде, тянувшейся в обе стороны и разделенной газоном. Благодаря ее планировке город и имел форму буквы «С». Тут Грофилд свернул направо, и они с Элли поскакали сквозь самую гущу транспортного потока среди легковушек, грузовиков и ярких пляжных багги, приближаясь к причалу, возле которого отшвартовался катер.
И вдруг откуда-то слева послышались крики. Грофилд посмотрел туда и увидел голубой «крайслер», из которого вываливалась целая шайка. Все они орали и указывали пальцами на Грофилда и Элли. А потом вдруг перестали указывать и начали целиться из пистолетов, крича:
– Стой! Стой!
– Уходим! – завопил Грофилд.
И вонзил пятки в ребра лошади. Та рванулась вперед. Элли пристроилась сбоку, и они поскакали посреди авениды, сопровождаемые криками и гиканьем. Грофилд оглянулся через раненое плечо и увидел бегущих преследователей и лихо разворачивающийся «крайслер», который помчался прямо по разделительному газону, нагоняя беглецов.
– Ноооо! Ноооо! – заорал Грофилд в ухо своей лошади, так наклонившись вперед, что его голова оказалась на одном уровне с головой лошади, и он увидел ее неподвижный глаз и услышал храп. – Ноооо! Ноооо!
Слева по ходу стояла вереница черных безвкусно-роскошных лимузинов, и Грофилд понял, что главные события разворачиваются именно здесь. Он направил лошадь прямо в поток машин, и какой-то пляжный багги едва успел затормозить.
Народ уже собирался рассаживаться по лимузинам. Вся эта толпа людей в мундирах и строгих костюмах повернула головы и с разинутыми ртами глазела на Грофилда, за которым гнались бегуны и мчался «крайслер». В воздухе свистели пули.
