И. Завалишин - Описание Западной Сибири
17
«За «ябедничество» и «подстрекательство других к несправедливым жалобам» Завалишина подвергают суду и заключают в острог», после чего он был выслан в Пелым. – См.. Русские писатели (1800 – 1917). М., 1992. Т. 2: Г-К. С. 300–301.
18
Екатерина Завалишина 31 декабря 1859 г. обратилась к Г.Х. Гасфорту с просьбой перевести ее брата, государственного преступника, в Туринск. За то время, что Ипполит Завалишин томится в Пелыме, здоровье его «расстроено сырым пелымским климатом». Генерал-губернатор не возражал против перевода, но лишь на три месяца, под секретное наблюдение. По его мнению, для переезда на постоянное место жительства в Туринск, где он будет «иметь возможность пользоваться медицинским пособием и поправит» здоровье, необходимо особое представление об образе жизни в Пелыме.
Несколькими страницами дальше в письме шефу корпуса жандармов сообщается, что И.И. Завалишину «прежде отказано было в издании периодического журнала «Сибирь». Еще одна неизвестная строка в жизни государственного преступника (ГУ ГАОмскО. Ф. 3. Оп. 13. Ед. хр. 18384. Л. 15 об.)
19
В I860 г. И. Завалишин начинает ходатайствовать о возвращении ему прав потомственного дворянина. Тобольский гражданский губернатор А.В. Виноградский писал в Главное управление Западной Сибири: «Принимая во внимание преклонные уже лета Завалишина, недостаточное и болезненное его состояние, я признаю заслуживающим ходатайства вашего высокопревосходительства о даровании испрашиваемых им милостей» (ГУ ГАОмскО. Ф. 3. Оп. 13. Ед. хр. 18384. Л. 25).
Однако «соизволения на это не последовало». Царская милостыня обернулась единовременным пособием в 100 руб. серебром.
20
Адресат – тобольский гражданский губернатор А.В. Виноградский.
21
Генерал-губернатор Западной Сибири А.О. Дюгамель.
22
Министр внутренних дел.
23
Они так и не были изданы.
24
Опубликовал несколько рассказов под псевдонимом Ипполит Прикамский. Среди них «Сибирские воспоминания» (1860. № 97. С. 597–604; 1862. № 1. С. 9–23), «Затуманская красавица» (1861. № 84. С. 1401–1407), в которой есть несколько строк об исследователях инородцев Регули и Альквисте, «Братья Горкины: Из воспоминаний сибиряка» (1862. № 43. С. 783–786) и др. Рассказы страдают обилием сентенций типа: «В Сибири живут люди солидные, интересные (пожалуй, скажут, что я отпускаю остроты!), обыденные; не гуманисты и не прогрессисты, а так себе – «чиновники»«. Или: «Ссыльные в сибирском царстве приносят пользу правительству только одним тем, что постоянно разминают ноги этапных солдат, разводящих их из Тобольска в Иркутск».
25
«Путевые заметки (Тобольская губерния)» И. Завалишина были опубликованы в «Тобольских губернских ведомостях» (1863. № 41–47). Они имели три подзаголовка «От Туринска до Тюмени», «Тюмень. Успенский завод» и «От Тюмени до Ялуторовска». Полностью републикованы в журнале: Лукич. 2000. № 1. С. 58–93.
26
Резать по живому, т.е., действовать решительно, применяя крутые меры (франц.).
27
Тыжнов Федор Матвеевич (1835 – 1892), сотрудничал в «Тобольских губернских ведомостях», позже – в «Сибирской газете».
28
Опубликовано в журнале «Якорь» (1864. № 8. С. 118–121; № 9. С. 133–141; № 10. С. 148–151). Запевом статьи традиционно стала журналистская сентенция, претендующая на истину в последней инстанции: «...правды не жаловали и бедная гласность была в полном загоне... Теперь наступили времена иные, времена хорошие, право! Рухнуло крепостное право, откупа умерли, бить перестали, города заботятся об улучшениях, суды делаются публичными, пресса мужает и на честную гласность есть поход. Значит – можно и по «дорогам» пошляться, и «господним человеком» быть, не опасаясь, что сочтут ябедником, беспокойным субъектом».
Тема гласности в начале 60-х гг. XIX в. была в моде. В 1858 г. в Совете Министров был поставлен вопрос о государственной политике в газетно-журнальном деле. Министр народного просвещения Е.П. Ковалевский написал специальную записку «О гласности в печати», которая легла в основу циркуляра от 3 апреля 1859 г., согласно которому власть признавала свою заинтересованность в освещении повременными изданиями различных злоупотреблений, допускаемых представителями власти, а также беспорядков{См. подробнее: Коновченко С.В., А.Г. Киселев. Информационная политика в России. М., 2004. С. 346. – Авторы отмечают: при этом в циркуляре было сказано, что «печать должна проводить идеи «неприкосновенности самодержавия и его аппарата» и отказаться от обсуждения преимуществ других форм государственного устройства»}. Циркуляр, брошенный в массы, тут же всплыл и в провинциальных изданиях, но уже в качестве лозунга текущего дня.
Гласность под пером И. Завалишина изначально не отличалась ясным голосом, даже без предварительных консультаций с губернскими чиновниками.
29
Письмо из Главного управления Западной Сибири на имя тобольского гражданского губернатора А.И. Деспот-Зеновича.
30
На полях письма вписано: «по-первому, принимая во внимание, что в первом случае рукопись Завалишина подвергнуть предварительному рассмотрению общест <текст утрачен> венной цензуры в том порядке, как цензурируются вообще предназначаемые в печать сочинения Ипполита Завалишина, а во-вторых, принятию его рукописи как донос <неразборчиво>, возвратив в Главное управление Западной Сибири».
31
Некоторые исследователи считают (см.: Русские писатели (1800 – 1917). М., 1992. Т. 2: Г-К. С. 301), что фрагменты «Описания Западной Сибири» печатались в «Тобольских губернских ведомостях» и «Якоре». Если и печатались фрагменты, то весьма крошечные.
32
Очевидно, письмо адресовано генерал-губернатору Западной Сибири А.О. Дюгамелю. А.И. Деспот-Зенович вместо Осипович употребляет просторечную форму Иосифович.
33
Н.М. Ядринцев в статье «Сибирь перед судом русской литературы» писал: «Последним панегириком Сибири служит книга, наверное, известная сибирякам, это «Описание Западной Сибири» Ипполита Завалишина. Она носит один общий колорит со всеми панегириками Сибири, сведенными только в один свод. Мы обратим на нее внимание, потому что в ней панегирик дошел до верха комического. Страна в ней описывается эдемом, над которым плавает оссианов щит вместо луны. Поля покрыты шелковисто-мягкими, влажно-бархатистыми и густо-сочными травами, реки и леса населены наядами и дриадами. Описание сибирских лесов очень часто пародирует американскую природу, с тою только разницей, что на место львов, тигров и барсов являются на сцену медведи, зайцы и белки, на место какаду и попугаев – наши перепелки и глухари, на место крокодилов и аллигаторов – скромные ящерицы, впрочем, разевающие пасти и обнюхивающие путешественников. Часто этому туристу представляются такие страсти, пред которыми должно падать ниц, как действительно и пал автор на реке Туе при виде лесного пожара. По словам панегиристов, страна цветет и благоухает, люди там какие-то аркадские пастушки, все чиновники – гениальные администраторы и даже наши исторические лица им представляются испанскими гидальго, как романтическим уездным барышням. Несмотря на все свои высокопарности, эти панегирики носят тот же характер, как губернские ведомости Гоголя, которые описывали красу садика, насажденного мудрым начальником, под тенью которого отдыхают мирные граждане» (Томские губернские ведомости. 1865. № 9).
34
Публикация «Путевых заметок» в «Тобольских губернских ведомостях» действительно вызвали резонанс на тех же столбцах. Автор, подписавший статью «Туземец г. Тюмени» (Н.М. Чукмалдин), писал: «...некоторые из нападок г. Завалишина совершенно справедливы в своих основаниях, некоторые замечания до такой степени верны, что нельзя не признать в авторе, говоря вообще, необыкновенной способности и уменья подмечать на лету слабую струну и дурную сторону субъекта». Перечислив допущенные ошибки в статье из-за незнания местного материала, Туземец делает вывод, что И. Завалишин вмещает «в себе все данные, необходимые для того, чтобы быть бытописателем какой-либо страны...». При этом тюменец обращается к автору «Путевых заметок: «...если Вы вздумаете еще когда-нибудь что-нибудь поведать России о нас, грешных, то окажите такую милость – не пишите ничего лишнего...» (Тобольские губернские ведомости. 1864. № 1 – 2).
35
Последние три письма, опубликованные в данной подборке, хранятся в рукописном отделе Пушкинского дома. Адресованы они редактору «Вестника Европы» М.М. Стасюлевичу.
