Александр Белогоров - Черный фотограф
Конечно, тут могли сказаться переживания последнего времени, как он и объяснял себе утром, но о, садок получился очень неприятным.
Итак, во сне он вновь оказался в той же самой пещере и вновь ничего не мог поделать с собой. Только на этот раз там был ярко освещенный участок, что-то вроде сцены в зрительном зале или арены в цирке. И в самом центре этого пятна света находился покойный дядя Семен. Он был очень бледен. Казалось, он силится что-то сказать, но во рту у него был кляп, поэтому оттуда не доносилось ни звука. Его руки и ноги уходили во тьму, но Алешке казалось, что они там прикованы или привязаны.
— Ты очень меня огорчил, помощник, — прозвучал все тот же отвратительный глуховатый голос, от которого мурашки бежали по коже. Только на этот раз в холодном тоне слышалась некоторая издевка. — Ты был настолько глуп, что посмел ввязаться не в свое дело. Да еще ты, червяк, вообразил, будто можешь справиться со мной! Если бы не это, я, быть может, и не тронул бы тебя. А так, прощай!
С этими словами из тьмы появилась рука в перчатке. Она держала какое-то оружие. Какое, Алешке не удалось рассмотреть, уж очень быстро вес; произошло. Последовал короткий удар по голове дяди Семена, и его тело бессильно поникло, а на виске показалась кровь. Черная рука исчезла столь же мгновенно, как и появилась. А дядя Семен начал медленно погружаться в землю.
— Ты хотел докопаться до меня? — раздался голос, прерываемый глухим замогильным смехом. — Так покопайся же в земле, падаль!
По пещере пронесся стон, и в то же мгновение все погрузилось во тьму. Алешка проснулся весь в поту, настолько все было реально. Он дотянулся до торшера и включил свет. Знакомая обстановка комнаты по идее должна была его успокоить, но его взгляд первым делом упал на фотографию на стене, отчего Алешку вдруг резко пробил озноб. На секунду ему показалось, что он вновь оказался в той же самой пещере. Это ощущение тут же пропало, но на душе стало еще неприятнее. Мальчик погасил свет и опустился на подушку с твердым намерением не спать до утра, но едва он закрыл глаза, как снова провалился в тяжелый сон.
Он вновь оказался в том же самом месте. И на этот раз в центре светового пятна стоял не дядя Семен, а Антон. Приятель был в полном сознании и беспокойно озирался по сторонам, силясь разглядеть что-то во тьме и понять, где находится. Антон не был связан, но создавалось впечатление, что он не в силах выйти из этого пятна света или же боится вступить в тень.
Алешка захотел позвать одноклассника, но он был не в силах произнести ни звука и мог только с ужасом наблюдать за происходящим. В круг света молниеносно влетел какой-то предмет. Он был направлен прямо в голову Антона. Мальчик едва-едва успел увернуться. Предмет этот раскололся на части, и один из маленьких кусочков угодил жертве в руку. Антон слегка поморщился, но на такую мелочь обращать внимание, как видно, не стал. Он теперь оглядывался испуганно и еще более напряженно, ожидая новых подвохов.
— Подумай, что лучше: быть пленным или мертвым? — раздался голос, и свет после этого погас.
— И ты подумай! — произнес голос повторно, и Алешка почувствовал на себе сверлящий, холодный взгляд.
Проснулся он с криком. Сердце бешено колотилось, за окном начало рассветать. Мальчик совершенно не выспался, но сейчас он не согласился бы заснуть ни за что на свете. Чтобы этого не случилось, Алешка доковылял до стола и стал тщательно записывать сон. Он надеялся, что это как-нибудь поможет ему понять, что же все-таки происходит. А еще он чувствовал, что Антону угрожает какая-то опасность. Если он не может помочь ее предотвратить, то должен хотя бы предупредить друга. Алеша даже с трудом удержался от немедленного звонка, переполошить всех рассветным звонком было неважной идеей, и он от нее отказался.
Антон с утра прибежал к нему сам. Как обычно, слегка взъерошенный и полный энергии.
— Тебе ничего не снилось? — первым делом спросил Алешка.
— Что это за вопросы с утра? — вытаращил глаза Антон. — Когда это ты снами интересовался? Может, тебе на день рождения сонник подарить?
Алешка рассказал ему, в чем дело.
— Вот это да! — присвистнул Антон. — Ты, значит, теперь вроде Нострадамуса.
— Мне не до смеха, — мрачно сказал Алешка. — Я же за тебя, дурак, переживаю!
— Чего тут переживать! — ответил Антон, не обидевшийся на дурака. — Ты же видишь прошлое. Ну, как бы то, что случилось вчера. Только в виде какой-то пещеры.
— Но ведь и Ане то же самое снится! — возразил Алешка.
— Значит, вы с Анькой родственные души! — беспечно заявил Антон. — Кстати, снилось ли ей и сегодня то же, что тебе, это еще вопрос! Давай звони ей!
Алешка набрал номер, но к трубке подошла не Аня, а ее мама. Мрачным голосом она сказала, что дочь еще спит, что сегодня они ждут врача, и, вообще, Аню пока что лучше не беспокоить.
— Ничего, потом сама позвонит! — успокоил Антон, видя Алешкино расстройство. — Девчонки, они любопытные! Обязательно захочет узнать, что там дальше.
— Так, значит, с тобой больше пока ничего не случалось? — уточнил Алеша.
— Нет, все в порядке! — ответил Антон. — И вообще я теперь очень внимательный: под ноги смотрю, под домами не хожу, даже через дорогу только на зеленый иду…
— Ну-ну! — скептически произнес Алешка. — Только и вверх, и вниз сразу смотреть не будешь… Ты лучше скажи, что вчера узнал.
— Говорил я с тем братом Петровым, что просто купанием отделался, — посерьезнел Антон. — Сначала он все отнекивался; думал, что я его подкалываю. Но потом ничего, разговорился. Уж больно ему не хотелось признавать, что они с лодкой управиться не смогли; я на это и бил.
Алешка представил себе эту картину: Антон, начинающий насмехаться за то, что ребята в тихую погоду умудрились перевернуться на лодке! Он не позавидовал бы человеку, оказавшемуся в таком положении.
— Так вот: он говорит, что как-то вдруг очень холодно стало, — продолжил Антон. — Хотя вокруг жара была. А потом словно кто-то начал лодку раскачивать. Говорит, качается, как на море, а никакой волны нет. Ну и потом перевернулась. Димке веслом по башке попало, а Мишка говорит, что он от другого весла еле увернулся!
— Вот это да! — воскликнул в волнении Алешка. — Выходит, это все-таки не случайно! Уж больно много несчастных случаев!
— Да погоди ты! — оборвал его Антон. — Я еще не дорассказал. Он говорит, что выплыть долго не мог: словно давило что-то. А плавает он будь здоров, лучше меня!
— Ну а про сны ты не расспрашивал?
— Я не спрашивал, а он ничего не рассказывал! Вот если бы я раньше знал, что надо спросить! — ответил Антон. — Да, кстати, он кашляет жутко, даже из дома не выходит. Говорит, наглотался какой-то гадости, а врачи ничего понять не могут. Говорят, что в легких все чисто…
— Да что они вообще понять могут! — взорвался Алешка. — Может, когда все вокруг перемрут, тогда поймут!
— Ну, ты как хочешь, а я пока помирать не собираюсь! — заявил Антон. — Меня вот даже кирпичом не возьмешь! — И тут он поморщился.
Только сейчас Алешка заметил, что рука у Антона густо намазана зеленкой, а кое-где даже заклеена пластырем.
— Это ты вчера, на кладбище? — спросил Алешка.
— Да, — ответил Антон. — Но это ерунда, пройдет! — И снова поморщился.
— Ничего себе ерунда! — возразил Алешка. — Раз до сих пор болит, значит, не ерунда. Мало ли на кладбище какая зараза!
— Да я уже зеленкой весь перемазался.
— Зеленки мало, — рассудительно заметил Алеша. — Тебе прививку от столбняка делали? А то порежется человек, начнет копаться в земле, заразится столбняком, а потом так и помрет. Если упустить, то ничего потом не сделаешь. — Тетя Алешки была медсестрой и любила рассказывать такие медицинские истории с летальным исходом.
— Ладно, ладно! — сказал Антон. — Если будет болеть, пойду к врачу. А прививки какие-то делали, только кто же их помнит, какие!
— A y тебя-то как кашель? — вспомнил Алешка.
— Видишь, не кашляю! — гордо сказал Антон. — Прекратился со вчерашнего дня!
В подъезде раздался какой-то шум.
— Пошли, что ли, выглянем! Чего здесь сидеть! — предложил Антон.
Алешка сильно сомневался, что ему стоит опять выходить на лестницу, но рассудил, что если идти рядом с Антоном, то ничего не случится (если что, приятель поддержит), поэтому согласился.
Глава VII
Новые находки и новые несчастья
Шум и суета в подъезде происходили по печальному поводу. Домой привезли тело дяди Семена. Как оказалось, у него были какие-то родственники, которые и взяли на себя заботу о похоронах, а также хотели присмотреть за освободившейся квартирой. Из других квартир высунулось множество любопытных пенсионеров, которые жалели бедного пьяницу и вполголоса обсуждали случившееся. Некоторые бабульки крестились. Никто не плакал, хотя настроение у всех было подавленное.
