О. Генри - Сердце запада (сборник)
АЛЬВАРИТА, КОРОЛЕВА ЗМЕЙ
покажет поразительное искусство и бесстрашную власть над смертоносными великанами-змеями, которых ОНА бесстрашно держит в руках в то время, как они извиваются и шипят, к ужасу тысячи онемевших и дрожащих зрителей.
Сто градусов жары[11] в тени разогнало от вагона всех зевак. Это была захолустная часть города; ее обитатели представляли собою накипь пяти наций; ее постройки состояли из палаток, деревянных халуп и известняковых домов; ее развлечением служила шарманка. За этой жалкой окраиной возвышалась густая масса деревьев, наполняющих собою небольшую ложбину. По этой ложбине журча протекал небольшой ручеек, который затем низвергался по отвесному склону большого ущелья Рио-Браво-дель-Норте.
В этом жалком местечке должен был оставаться несколько часов вагон Королевы змей.
Дверь вагона была открыта. Передняя часть вагона была отделена драпировкой и представляла собою приемную. Здесь обыкновенно сидели восхищенные репортеры и перекладывали музыкальную речь синьориты Альвариты на менее музыкальный язык печати. На стене висели портрет Авраама Линкольна, фотография группы школьниц, расположившихся на ступеньках каменной лестницы, и белые лилии в кроваво-красной рамке. Пол был устлан ковром. На небольшом столике стоял кувшин с водой и стакан. В плетеной качалке сидела Альварита и читала газету.
С первого взгляда на нее вы бы сказали, что она испанка из Андалузии или из Бискайи. Волосы ее имели оттенок синего винограда, если смотреть на него в полночь. Продолговатые темные глаза смущали зрителя своим пристальным гипнотизирующим взглядом. Высокомерное и смелое лицо оживлялось очаровательным выражением задора. Чтобы скорее убедиться в ее прелестях, взгляните на кипу афиш в углу – зеленых, желтых и белых. На них вы увидите изображение синьориты в ее профессиональном наряде и профессиональной позе. Она была неотразимо хороша в черном кружевном платье с желтыми лентами. Вокруг каждой голой руки обвивался голубой пайлот;[12] свернувшись дважды вокруг ее талии и один раз вокруг шеи, тесно прижался к ней своей страшной головой Куку, огромный одиннадцатифутовый азиатский пифон.
Чья-то рука раздвинула драпировку, разделявшую вагон, и увядающая женщина средних лет, с ножом и полуочищенной картошкой в руках, заглянула в приемную и сказала:
– Альвири, ты занята?
– Я читаю газету, мама… Подумай… Эта бледная неинтересная Матильда Прайс, у которой волосы как пакля… получила наибольшее число голосов на конкурсе красоты в Галлиполисе.
– Неужели! Ей бы этого не удалось, если бы ты была там, Альвири. Надеюсь, что мы вернемся домой раньше, чем пройдет осень. Мне так надоело разъезжать вокруг света и разыгрывать из себя испанцев. Но я не это хотела тебе сказать. А то, что самый большой удав опять уполз куда-то. Я обыскала весь вагон и не могла его найти. Он, должно быть, скрылся уже час тому назад. Мне помнится, что я слышала шорох по полу, но я думала, что это ты.
– Ах, старый негодник! – воскликнула королева, отбрасывая газету. – Это уже третий раз он удирает. Джордж никогда как следует не закроет крышку ящика. Я думаю, он боится Куку. А теперь мне нужно пойти его поискать.
– Поторопись, а то кто-нибудь может причинить ему вред.
Королева презрительно улыбнулась, обнажив свои блестящие зубы.
– Этого не надо опасаться. Когда люди видят Куку на свободе, они просто без оглядки бегут в аптеку покупать себе бром. Между нами и рекой есть ручеек. Этот негодяй готов пожертвовать своей шкурой за глоток воды. Я уверена, что я найду его там.
Несколько минут спустя Альварита вышла на переднюю площадку вагона, готовая отправиться на поиски. Ее красивая черная юбка была скроена по самой последней моде. Ее безупречно чистая блузка ласкала глаз и казалась оазисом в этой пустыне ослепительного солнечного света. Соломенная шляпа мужского фасона плотно сидела на ее вьющихся густых волосах. Вокруг высокого накрахмаленного воротничка изящным узлом был завязан мужской галстук. В руке она держала белый шелковый зонтик с кружевным воланом.
По костюму она могла принадлежать к Галлиполису, но по глазам ее, безусловно, нужно было отнести или к Севилье или к Вальядолиду. Как-то невольно вспоминались кастаньеты, балконы, мантильи, серенады, тайные свиданья и похищения.
– Ты не боишься идти одна, Альвири? – тревожно спросила королева-мать. – Здесь столько грубого народа. Может быть, лучше, если ты…
– Я никогда еще не видела чего-нибудь, чего бы я боялась, мама. В особенности людей, а в частности мужчин. Не тревожься, пожалуйста. Я вернусь, как только найду своего беглеца.
Пыль густым слоем лежала около железнодорожного пути. Альварита очень скоро обнаружила зигзагообразный след удравшего пифона. След вел через железнодорожное полотно вниз по небольшой улице по направлению к ручейку, как она и предполагала. Царившая кругом тишина поддерживала в ней надежду, что жители еще не узнали, какой страшный гость гуляет по их дорогам. Жара загнала их в дома, откуда доносился иногда резкий смех или унылое завыванье концертино. В тени играли несколько мексиканских ребятишек, которые при проходе Альвариты молча застывали в изумлении. Иногда какая-нибудь женщина выглядывала из-за двери и молча стояла, пораженная видом белого шелкового зонтика.
Пройдя приблизительно сто ярдов, Альварита вышла за пределы города, где начались редкие заросли, а затем она вошла в красивую рощу, окаймлявшую живописный овраг. По нему извивался маленький светлый ручеек. Место это походило на парк и, несмотря на свою сельскую живописность, имело городской вид; это впечатление еще усиливалось бумажками и пустыми жестянками, брошенными здесь гуляющими. Вдоль этого ручейка, через просеки рощи, и пошла Альварита. На мелком песке ручейка она ясно увидела следы недавно проползавшего здесь пифона. Проточная вода должна была привлекать его к себе; он не мог быть далеко.
Альварита была так уверена в его непосредственной близости, что решила немного отдохнуть, и уселась на ветвь большого ползучего растения, свешивающегося с гигантского вяза. Чтобы добраться до него, ей пришлось вскарабкаться немного вверх от тропинки по отвесному и неровному откосу. Вокруг нее рос густой высокий кустарник. Желтые лепестки цветов ратамы распространяли сладкий сильный аромат. По оврагу пронесся тихий ветерок и меланхолично зашелестел в опавших сухих листьях.
Альварита сняла шляпу и, распустив стесняющую ее прическу, стала медленно заплетать волосы в две длинные темные косы.
Из темной глубины зарослей вечнозеленых кустов, в пяти футах от нее, два маленьких блестящих глаза пристально смотрели на нее. Там лежал, свернувшись, огромный пифон Куку со своей чешуйчатой головой и одиннадцатифутовым блестящим пятнистым туловищем. Огромный пифон смотрел на свою госпожу, ни одним звуком или движением не выдавая своего присутствия. Может быть, беглец предчувствовал свое предстоящее пленение, но, скрытый густой листвой, решил продлить наслаждение своей временной свободой. Какое это было удовольствие после душного и пыльного вагона лежать здесь, вдыхая запах проточной воды и ощущая телом приятное прикосновение земли и камней! Скоро, очень скоро найдет его госпожа, и он, бессильный в ее смелых руках, будет опять водворен в темный и тесный ящик.
Альварита услышала внезапно под собою скрип песка. Повернув голову, она увидела большого, смуглого мексиканца, который смотрел на нее с дерзким, недобрым выражением.
– Что вам нужно? – резко спросила она, продолжая заплетать волосы и глядя на него с холодным презрением. Мексиканец продолжал на нее глазеть и улыбнулся, обнажив белые, неровные зубы.
– Я ничего вам не сделаю дурного, синьорита, – сказал он.
– Я и не сомневаюсь, – ответила королева, откидывая назад заплетенную тяжелую косу. – Но не думаете ли вы, что вам лучше идти своей дорогой?
– У меня нет никаких дурных намерений, разве только сорвать один beso – один маленький поцелуйчик.
Мексиканец снова улыбнулся и шагнул, чтобы взобраться на откос. Альварита быстро наклонилась и схватила камень величиной с кокосовый орех.
– Убирайся вон! – властно приказала она. – Черномазый дьявол!
На смуглом лице мексиканца вспыхнул румянец от нанесенного оскорбления.
– Я гидальго! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Я не позволю обращаться со мною, как с негром. Diabla bonita, за это ты мне заплатишь.
На этот раз он сделал быстро два шага наверх, но камень, брошенный сильной рукой, попал ему прямо в грудь. Пошатнувшись, он отступил на тропинку, сделал полуоборот и тут увидел нечто, что выбило у него из головы всякую мысль о девушке. Альварита повернула голову, чтобы посмотреть, что отвлекло его внимание. В двадцати ярдах по направлению к ним шел по тропинке мужчина с рыжевато-коричневыми вьющимися волосами и с загорелым, гладко выбритым лицом. На мексиканце был револьверный пояс с двумя пустыми кобурами. Он вынул и где-то оставил свои шестизарядные револьверы – у своей красавицы Панчи – и забыл о них, когда проходившая мимо Альварита увлекла его по своим следам. Инстинктивно он схватился теперь за кобуры, но, увидя, что оружия нет, протянул вперед руки с красноречивым, просящим жестом и застыл, как скала. Видя его беспомощное положение, незнакомец расстегнул свой собственный пояс с двумя револьверами и, бросив его на землю, приблизился к мексиканцу.
