Unknown - i 44affccfc1e209ea
двери лифта. Синяки были чѐткие и тѐмные, что делало мою бледную кожу еще
бледнее. Может быть поэтому Майлз не мог смотреть мне прямо в глаза.
Или может быть, это было что-то другое. Кое-что глубже.
– Он рассказал мне про Ребекку.
Майлз кивнул, пока принимался за другую мою руку, двигая мочалкой по моей коже
там.
– Я подозревал, что расскажет.
– Он сказал, что это ты взял на себя вину за тот несчастный случай.
– Это запутанная история.
– Но это правда? Роберт встречался с Ребеккой, и затем он умерла в результате
автомобильной аварии?
– Да.
Я кивнула, слѐзы наворачивались на глаза снова.
– И ты заступился за Роберта, а он в ответ женился на твоей невесте?
– Здесь кроется куда больше, чем это.
Но он был, очевидно, не заинтересован в том, чтобы рассказывать мне остальное. Он
казался более заинтересованным в движении мочалкой по моим ногам, к сведению,
он не двигал ею слишком высоко по моим бедрам или не прикасался к частям,
которые могли быть скрыты под скромными трусиками или бюстгальтером с высоким
вырезом. Я села и схватила мочалку из его рук, решив закончить за него. Я не могла
больше смотреть на то, как он так старался быть приличным, не важно какие у него
на то могли быть причины.
Я терла свою кожу, пока она не стала красной, затем нанесла на волосы шампунь –
дважды. Я чувствовала себя так, будто не могла как следует смыть с себя запах
вонючей толстовки или тяжѐлый запах одеколона Доминика. Майлз сидел на унитазе
и смотрел на свои руки, пока крутил ими снова и снова. Когда я встала, он вскочил и
схватил полотенце, завернул меня в тяжѐлое тепло, будто обнял.
Но затем он снова отступил, очевидно не в состоянии, или будучи не уверенным в
том, чтобы пересечь какую-то черту, которую я не замечала. Он смотрел, как я
чистила зубы – трижды, расчесывала волосы и использовала почти всю бутылку
ополаскивателя для рта. Я не смогла убрать изо рта вкус Доминика тоже. Я знала, что
это в основном было в моей голове, но... Я просто хотела, чтобы всѐ это
закончилось.
Майлз положил руки на мои плечи и повѐл меня в сторону спальни. Это была очень
милая комната, в центре кровать размера кинг-сайз, мой знакомый чемодан,
открытый на стойке. Я подошла к нему и порылась в поисках мягкой футболки, в
которой могла лечь спать. Я услышала, как дверь открылась, и повернулась к ней,
Торн – 3 Гленна Синклер
часть меня ожидала увидеть Доминика, стоящего там. Но там был Майлз, который
пытался проскользнуть.
– Не уходи.
Он колебался, стоя спиной ко мне.
– Я думал, что тебе нужно пространство.
Я качнула головой, несмотря на то, что он не мог меня видеть, слѐзы снова
покатились крупными каплями по моим щекам.
– Пожалуйста... Я...
Он повернулся и злость, или всѐ остальное, что было написано на его лице, тут же
испарилось. Он бросился ко мне, но, как и раньше, он не трогал меня. Он стоял в
миллиметре передо мной, его взгляд двигался по мне, как ласка. Я шагнула к нему,
отпуская полотенце, позволяя ему упасть, пока скользила руками вокруг его шеи.
Руки Майлза обвились вокруг моей талии, а затем все сомнения исчезли. Он крепко
прижал меня к себе, его губы нашли мои с интенсивностью, которой не хватало – чего
мне не хватало в нѐм – до этого момента. Я застонала, и боль рассекла мою челюсть,
когда я открылась для него. Тем не менее, удовольствие от того, каким он был
знакомым, его вкус, его прикосновения затмили эту боль.
Подхватив под попку, Майлз приземлился на кровать вместе со мной, в это время его
губы спустились от моих губ, и начали исследовать мою шею. Я прижала голову к
подушке, вдыхая, пока его ладони нашли один из моих сосков, описывая по нему
прекрасные круги, которые посылали волны удовольствия по всему моему телу. А
затем его зубы оказались на другом моѐм соске, как будто он был самым вкусным,
что он пробовал. Покусывания превращались в прекрасное давление его рта.
Впервые за долгие дни мой разум полностью отключился. Все эти мысли, что
крутились в моей голове, теперь внезапно замедлились, а затем и вовсе исчезли.
Мои руки в его волосах, дерганье за его рубашку – были только эти мысли, только
мои потребности. Я нуждалась в его плоти в моих руках. Нуждалась в ощущении его
веса на моѐм теле. Я нуждалась в чувстве безопасности, что дарило его так хорошо
знакомое тело. Мне придавали уверенности его прикосновения. Я нуждалась в
жизнеутверждающем удовольствии от этого секса, занятий любовью, или что бы это
ни было. Я нуждалась в Майлзе.
Должно быть, он почувствовал моѐ рвение. Или же он был так же полон желания как
и я. Какой бы ни была причина, по которой он быстро, как мог, выскользнул из своих
штанов и скользнул в меня практически без предупреждения, без подготовки. Мне
было всѐ равно. Это был так хорошо, чувствовать его длину внутри себя, чувствовать
эту связь, которую я не чувствовала ни с кем. Обхватив ногами его торс, двигалась
синхронно с каждым его толчком. Мои ногти впивались в его кожу, чтобы прижать его
ближе, ещѐ и ещѐ ближе. У нас был ритм, но в этот раз был другим. Более диким.
Более страстным. Это было инстинктивно.
Я стонала снова и снова, отказываясь его отпускать, даже когда оргазм прошѐлся по
всему моему телу и стоны сорвались с его губ. Я не хотела, чтобы он уходил. Я
хотела его внутри себя до тех пор, пока реальность снова не станет понимаемой
мной. Он перекатился на свою сторону, прижимая меня к себе, наши конечности
переплелись, пока он покрывал моѐ лицо поцелуями.
– Мне жаль, – прошептал он около моего виска. – Этого никогда не должно было
произойти.
Я прижала свои губы к его горлу, вибрации от его слов касались моих губ.
– Просто обнимай меня.
Торн – 3 Гленна Синклер
И он так и делал. Обнимал меня снова и снова. Немного позже наши тела испытали
удовольствие ещѐ раз. Уже после усталость, наконец, заставила мои глаза закрыться,
а близость Майлза не пускала кошмары, которые, как я боялась, могли прийти ночью.
Торн – 3 Гленна Синклер
Глава 7
Проснувшись следующим утром, я не хотела открывать глаза. Я чувствовала тепло
солнечного лучика на лице и жар от одеяла, которым была укрыта. На минуту я
поверила, что нахожусь дома в кровати и безопасности, все нормально и
превосходно. Но затем я протянула руку вперед и не нашла ничего, кроме пустоты.
Майлз ушел.
Открыв глаза, я убедилась в этом. На подушке все еще оставалась вмятина, но его не
было.
Я не стала сразу подниматься. Еще немного полежала, оттягивая время. Но затем…
Мое тело затекло, конечности отваливались, лицо болело там, где выступил синяк на
бледной коже. Я выбралась из кровати и надела мой любимый старый халат, тонкий
и махровый. Его мне подарили тетушки, когда я пошла в старшую школу.
На балконе, открывающем вид на город, сидел Майлз. В его руках была чашка кофе.
Одет он был в спортивные штаны и футболку. Такие растрепанные волосы видели у
него разве что близкие друзья и родные. Я простояла целую минуту, просто
наслаждаясь видом. Это напомнило, как иногда по утрам, что были в последний
месяц нашей женитьбы, мы просыпались вместе, готовили завтрак бок о бок, потом
ели, прежде чем лечь на диван с субботней газетой или парой интересных романов.
Но мы никогда не читали ни единого слова, потому что были заняты флиртом. Или
позволяли нашим рукам блуждать. Я думала, такие завтраки будут длиться вечно.
Но они закончились слишком быстро.
Майлз посмотрел на меня, когда я вошла, и немедленно соскользнул с насиженного
места, чтобы уступить мне. Я села рядом, подогнув ноги под себя, и стала
осматривать город.
– Где мы?
– В Риме.
Я кивнула, вспоминая, как сильно хотела его посетить, с тех пор, как увидела
документальный фильм о нем в школе. Он оказался почти обычным: оживленная
местность, где автомобили мчались тут и там. С пешеходами, быстро бегущими куда-
то. В принципе, все так же, как и в остальных обыкновенных городах. Я не так себе
все представляла.
– Хорошо спала? – спросил Майлз.
– Думала, будет хуже.
– Ты, должно быть, проголодалась. Закажем что-нибудь, если хочешь.
– Немного.
Я запустила палец в свои волосы, скидывая их плеч. Скрутила в пучок, затем
распустила. Мои руки больше не дрожали, но я могла почувствовать вибрацию
глубоко внутри, будто сама душа сотрясалась.
– Думаю, ты хочешь узнать все, что произошло, – сказала я, спустя минуту
напряженного молчания.
Плечи Майлза дернулись.
– Тебе не нужно ничего говорить, если не хочешь.
– На самом деле, не очень хочу.
