Brittainy Cherry - Loving Mr. Daniels
Не было никого, с кем я мог по-настоящему поговорить об этом. Мои друзья не поймут, даже если я попытаюсь объяснить. К тому же я не хотел, чтобы они чувствовали себя хреново, как и я изо дня в день.
Но было одно мгновение, когда я увидел того, кто мог понять. Я понял это исключительно по ее глазам. Они были невероятными, западающими в память. Зеленые, яркие глаза, в которых было столько печали. Разрушенная. Красивая.
Мои глаза закрылись, и я представил ее — девушку с поезда. Мои мышцы дрожали после пробежки, и я сделал глубокие вдохи, пытаясь вспомнить все о ней. Она знала, каково это быть мной — потерянным, одиноким. Я видел это каждый раз, когда она моргала, и ее густые длинные ресницы опускались.
Я должен был спросить ее имя. Должен был сесть на свой чемодан рядом с ней. Она улыбалась, когда я цитировал Шекспира, но, тем не менее, ее улыбка была грустной. Ей было больно от какого-то горя, и я видел, что это пожирает ее жизнь — та же самая печаль, что разрывала меня на части. И ничего и никто не мог остановить это.
Часть меня не хотела, чтобы это остановилось. Часть меня думала, что я заслужил страдать. Но как бы ни старался, я не мог поверить, что та девушка заслуживает быть такой печальной. Я втайне надеялся, что когда-нибудь, кто-нибудь, заставит ее улыбаться не морщась.
Я надеялся, что когда-нибудь она будет в порядке.
5 глава
Прикоснись ко мне, когда уйдешь.
Оставь меня, когда ты рядом.
Люби меня, разбитого на куски.
~ Скитания Ромео
Следующие несколько дней я делала все, что могла, чтобы держать себя в руках. Я не говорила много, мой разум был где-то далеко. Выяснилось, что семья Генри любила ужинать вместе каждый вечер, и я думала, что это было мило с их стороны, приглашать меня есть с ними.
Но я знала, что не подхожу их столу для четверых. Ребекка вытащила складной стул из своей кладовой для меня. На сиденье был кусок металла, который врезался в мое левое бедро, но я не жаловалась.
Ребекка готовила много еды. Достаточно, чтобы накормить армию. Когда мы сели, я начала ковыряться в своей еде, и Ребекка подняла руку.
— Милая, мы сначала молимся перед едой. — Она подарила мне добрую улыбку, но я могла увидеть немного разочарования, что я даже не подумала об этом. — Генри, ты можешь начать?
Я рассмеялась и фыркнула себе под нос.
— Да, верно. — Все глаза уставились на меня. Мои глаза уставились на Генри, в них плескалось замешательство. — Ты молишься?
— А ты нет? — встряла Ребекка.
Я почувствовала себя грешницей от ее простого вопроса.
Ответом было «нет».
Повисла неловкая тишина, и я пришла к жестокому пониманию. Я ничего не знала о Генри, а эта семья, казалось, знала все.
Я знаю, что это было глупо, но часть меня была довольно опечалена этим. Почему то, что вы хотели игнорировать, притягивало вас больше всего на свете?
Генри говорил молитву, пока все закрыли глаза и сжали руки вместе. Ну, почти все. Я просто сидела и смотрела на них в течение этого времени. Райан также не закрыл глаза.
— Аминь, — пробормотали они вместе и открыли глаза. Затем начали поглощать ужин перед ними.
Хейли не ела стейк на своей тарелке. Она никогда не ела мясо на ужин. Она как-то сказала мне, что убивать и есть беззащитных животных — это ужасный акт. Она говорила, что это против природы, что люди не должны есть мясо. Поэтому она перестала.
Я предположила, что она никогда не оценивала тот факт, что львы никогда не колеблются, чтобы сесть газель, если они голодны.
— Ох, Райан и Хейли... не забудьте. Вы двое изучаете Библию по утрам. — Ребекка могла не заметить, но я видела, как двое ее детей закатили глаза.
Завтра было воскресенье, что означало, что сегодня суббота. Я почти забыла о своем приглашении в бар «У Джо», чтобы услышать выступление мистера Прекрасные глаза. И под «почти», я имела в виду, что думала об этом с тех пор, как увидела его. Я была взволнованна узнать его имя, так как называла его только мистер Прекрасные глаза.
— Я думаю, что пойду наверх, чтобы собраться.
Генри поднял бровь.
— Собраться куда?
Я послала ему ты-серьезно-беспокоишься-о-моем-местонахождении взгляд, и он вздохнул. Затем я испустила он-серьезно-не-беспокоится-о-моем-местонахождении вздох.
— Я сделал тебе ключ. Он висит в прихожей, — сказал он, когда я встала перед столом.
Ну, это было заботливо.
Когда переоделась и была готова идти, я открыла сундучок и вытащила свой список предсмертных дел, уставившись на весь выбор. Я знала, что мне нужно письмо от Габи. Мне просто нужно найти легкий способ получить одно, не нарушая ее правил, просто разорвав конверт.
Часы на комоде показывали 9:30 вечера. Хейли вошла в комнату и улыбнулась мне.
— Приехала пару дней назад и уже пытаешься уйти? — она рассмеялась.
— Нет... не так. Просто...
— Слишком много изменений? — закончила она мою мысль, даже прежде чем я придумала ее.
Я кивнула и не смогла сдержать улыбки, когда она бросила мне ключи.
— Возьми мою машину. Форд Фокус. Я не буду спрашивать, куда ты собираешься, потому что я ужасная лгунья. А если мне придется выдать тебя, то я буду паршиво себя чувствовать.
— Спасибо. — Я выбрала несколько CD-дисков из своей коллекции, чтобы включить в ее машине, и приготовилась уйти без того, чтобы не проходить мимо Генри и Ребекки.
— Пожалуйста. И Эшлин? — ее голос повысился, когда она потянулась за бутылочкой лосьона и начала втирать в свою кожу. — Здесь не так плохо.
— Да. Просто я скучаю по другому месту. Я скоро вернусь.
В машине Хейли я слушала ревущую на компакт-дисках музыку. Я оглянулась на пассажирское сиденье на краткое мгновение, и могла поклясться, что видела, как Габи сидит и подпевает вместе со мной. За последние несколько недель для меня было не редкостью — сидеть и говорить с ней, как будто она на самом деле там была, попытаться и представить, что бы она сказала, как бы утешила меня.
— Мама не звонила. В любом случае... это не имеет значения. Можешь поверить, что Хейли зовет Генри «папой»? — бормотала я своей невидимой сестре. — Я не ревную или что-то подобное. Это просто... странно. — Я уставилась на пустое сиденье и прикусила нижнюю губу.
Она не ответила.
Потому что когда люди умирают, они забирают свои голоса с собой. Я подумала, знали ли они, сколько людей оставшихся позади, убили бы за то, чтобы услышать их в последний раз.
Когда я ехала по Мэйн-стрит, я увидела, что несколько курящих людей стоят снаружи бара «У Джо». Я остановилась у обочины, поставила машину на режим «парковка» и выскочила.
На доске рядом с дверью было написано: «Живая музыка. Шоты по полцены. Пиво 2 доллара». Голубые и фиолетовые шары были привязаны к табличке. Я наблюдала, как один из курильщиков шутил со своими друзьями и отвязал один из шаров и запустил его в горячий воздух. Он поднимался выше и выше, и выше, позволяя ветру направлять его в путешествие.
Я сжала губы вместе и выдохнула немного воздуха в направлении летающего объекта. Иногда я желала, чтобы это было легко. Просто подняться и улететь. Смотря на свой список предсмертных дел, я прочитала тот пункт, который собиралась выполнить сегодня.
#14. Танцы в баре.
Я могу сделать это — даже если не хочу — если это означает прочитать письмо от моей сестры.
Охранник посмотрел на меня, проверил мое удостоверение личности и поставил огромный, уродливый штамп на мою руку — мгновенный знак того, что я была несовершеннолетней и не могла пить. Я ожидала этого, так как мистер Прекрасные глаза заранее предупредил меня.
Чего я не ожидала, так это эмоций, когда я вошла внутрь. Так много воспоминаний обрушились на меня, просто стоя внутри бара. Группа устанавливала оборудование, а я задыхалась от слез, с которыми боролась. Откуда это? Почему я хочу расплакаться?
— Я сделаю это, — усмехнулась Габи, смотря на сцену, когда мы проходили мимо бара. — Когда мне станет лучше, первое что я сделаю — выступлю в этом баре.
Я закатила глаза, рассмеявшись над своей сестрой.
— Когда тебе станет лучше, первым пунктом на повестке дня будет спеть в грязном баре?
— Что я могу сказать? Мне нравится жить на грани.
Через секунду я снова стояла снаружи бара. Двигаясь к краю здания, я почувствовала, как мои руки вспотели, и глаза снова увлажнились. Это было чересчур — все изменения в моей жизни. Всё старое, что забрали у меня. Я не могла дышать. Я даже больше не могла двигаться. Стояла, согнувшись, и плакала.
Воздух наполнял мои легкие, но я не могла вдохнуть достаточно, в результате чего икала от слез. Я была уверена, что это вопрос времени, прежде чем мое тело рухнет на горячий асфальт. Мои колени начали подтверждать мои мысли об обмороке, и я услышала голос, доносящийся из-за угла.
