Александр Баунов - Миф тесен
А что бы мы сказали, если бы Украина переименовала Азовское море в Мариупольское? А могла бы.
Другой морской бой кипит в Японском море. Сами взорвали «Корейца», нами потоплен «Варяг». Вернее, кореец не потоплен и не сдается. Требует от всех (вместе — как северный, так и южный) называть море не Японским, а Восточным. Хотя для Японии оно как раз западное. Но так это японцы и должны накосить-выкусить. Потому что, утверждают корейцы, нынешнее название моря есть прямое утверждение японского реваншизма при молчаливом согласии мирового сообщества. В 1995 году Корея уничтожила карты со старым названием моря. В 2006 году после совместного протеста Северной и Южной Кореи, а также южнокорейских блоггеров Google Earth нанес на свои карты двойное название. Не согласен — полезай в набежавшую волну.
С точки зрения исторической, и японцы, и, тем более, персы правы. Персидским залив называли еще Страбон и Птолемей. Но Коперник же разоблачил систему Птолемея, что же теперь, арабам — нельзя? Хотя до 1960-х годов его так называли и арабы, но потом началось пробуждение арабского национализма. И не только.
До 1974 года кофе, сваренный в турке, греки, как и весь мир, называли турецким. Но после турецкого вторжения на Кипр назвали его греческим. Спросишь турецкого кофе — могут и в чашку наплевать.
Зря, впрочем, я на третий мир напал. Помните, когда французы не поддержали вторжение Буша в Ирак в 2003 году, американцы переименовали жареную в масле высококалорийную, полную канцерогенов и холестерина картошку из french fries во freedom fries: из «картошки по-французски» в «картошку по-свободски». Мне уж лучше виноградных улиток да тыквенных лягушек. Но это уже не топонимика.
Или компот «Маседуан» из свежих фруктов. Маседуан, она же Македония, не может вступить ни в ЕС, ни в НАТО из-за названия. В 2009-м на саммите НАТО было признано, что Македония как государство готова вступить в НАТО, а как название — нет. (Грузия ради этого поменяла бы название хоть на Северную Армению, а хуже этого, как известно, ничего не бывает.) Греки считают, что македонцем может быть только грек, сами будучи лишь частично потомками древних греков. И частичкой это чужой славянам славы ни на крошку не хотят поделиться с бедным северным соседом. Северный внук славян, даром что появился на карте в 1993 году, тоже горд: то напечатают на деньгах виды греческого города Салоники (столицы греческой провинции Македония), то возьмут в качестве герба звезду с оружия Филиппа Македонского, который про славян даже у Геродота не читал.
Бог с ними, с престижными международными организациями, важнее, чтобы несколько миллионов недорослей по миру подумали, что Александр у Оливера Стоуна разговаривал на диалекте болгарского, нынче известном как македонский язык. А что славяне там появились через тысячу лет после Александра, недоросли пусть не узнают никогда. Лучше быть здоровым и богатым, чем больным и в НАТО. Честь дороже жизни: кто не верит, что президент Георгий Иванов — прямой потомок Александра Македонского в 45-м колене, а его лимузин — прямой потомок коня Буцефала, того в набежавшую волну.
Но как греки, так и славяне-македонцы могли бы доказать свое происхождение от Александра и Буцефала, явив пример царской щедрости, который мы обнаруживаем на другом конце планеты. В январе 2005 г. мэр Сеула, будущий президент Кореи Ли Мен Бак объявил на специальной пресс-конференции, что договорился с Китаем о переименовании южнокорейской столицы. До 2005 г. Сеул в китайском языке и на китайских картах назывался Ханьчэн, что в переводе с китайского, собственно, значит «китайский город». Но корейцам было не по себе оттого, что их корейская столица у соседей называется китайским городом. Только представьте, что Kyiv называется не Киевом, а Москалеградом. В 2005 г. китайцы согласились официально перестать называть Сеул Ханьчэном и переименовали его в Шоуэр (так звучит транслитерированное иероглифами название Сеул). Конечно, языку не прикажешь, но китайцы народ дисциплинированный: вчерашний поиск в китайском интернете дал 300 000 употреблений Ханьчэна и 600 000 — Шоуэра. Значит, действует подарочек. Кстати, эстонская столица Таллин в переводе с финского — «датский город». Горячим эстонцам есть над чем подумать.
В самой же Дании все скучно. Жители датского городка Arhus мучаются сомнениями быть или не быть кружочку над буквой «А». «А» с кружочком наверху (Å), обозначающим в датском долготу, мешает найти их экологически чистый городок в интернете и подрывает туристическую отрасль. Поэтому орхусцы думают, не переименовать ли им малую Родину-мать в Роодину-маать, то есть Århus — в Aarhus, чтобы иностранцам проще было набивать на клавиатуре. Нам же с китайцами по этому случаю надо поступиться кириллицей и иероглифами и писать так: к nam priehal Dead Morose (Угрюмый Мертвяк), объединяя Новый год с Хеллоуином.
Григол Вашадзе уверял: грузины хотят, чтобы их страну называли Георгией в соответствии с греческой традицией. Правда, это поздняя греческая традиция, а в древней греческой традиции там были Колхи и Иберы. Кто тут ибериец, грузинам придется разбираться с испанцами. Хуже того, Грузия и есть искаженное русскими при заимствовании у турок, исказивших при заимствовании у персов, искаженное персами греческое Георгия (ударение на «и»). Круг замкнулся. Можно навязать всем греческий оригинал. Патриарх Никон тоже исправлял церковные книги по греческому подлиннику. Вон чего вышло.
Я же по этому случаю предлагаю продолжить старый греческий спор из платоновского «Кратила».
Гермоген: «Мне кажется, какое имя кто чему-либо установит, такое и будет правильным. Правда, если он потом установит другое, а тем, прежним, именем больше не станет это называть, то новое имя будет ничуть не менее правильным, нежели старое. Ведь когда мы меняем имена рабам, вновь данное имя не бывает менее правильным, чем данное прежде».
Сократ: «Как это? Если то из существующих вещей, что мы теперь называем человеком, я стану именовать лошадью, а то, что теперь лошадью, — человеком, значит, для всех человеку будет имя “человек” и только для меня — “лошадь” и наоборот, для меня “лошадь” будет “человек”, а для всех — “лошадь”? Так ты хотел сказать?»
Интересно, к кому из собеседников присоединился бы грузинский министр и мы с вами.
ЗАЧЕМ В МИРЕ МНОГО ЯЗЫКОВ И ДЛЯ ЧЕГО НАГРАЖДАТЬ ПОЭТОВ
После того как в 2011 году почтительно заметили и шумно обсудили нобелевские премии и по физике, и по химии, мне стало обидно за лауреата по литературе — шведского поэта Тумаса Транстрёмера. Про него написали немного, а многие сказали разочарованно: шведский поэт какой-то, хотя бы Пелевину дали, а так — пропали деньги и слава, пропала премия.
Я не читаю по-шведски (хотя лично знаю целых пятерых русских, которые да), и я решил защитить поэзию вообще. У меня гораздо больше уверенности, что через тысячу лет вспомнят шведского поэта Транстрёмера, а не серьезных дяденек в пиджаках, чьи миллиарды мы обсуждаем в успешных деловых изданиях с ложным чувством причастности к важному делу. В конце концов, кого из капиталистов тысячелетней давности, допустим, Римской империи, мы сходу вспомним по имени? Только банкира Мецената — за то, что спонсировал Горация с Вергилием.
Зачем их много
Если есть какой-то смысл в нашем вавилонском столпотворении, в том, что человечество разделено на разные языки, то он — в поэзии. То есть он, конечно, и в экономике с историей (мир, не разделенный конкуренцией наций, развивался бы иначе), но в поэзии — преимущественно.
Поэзия выявляет между словами связи, которые прячутся в языке. Эти связи — кратчайшие тропинки между словами, а значит, и между смыслами. Дорожки, по которым ходит мысль целых народов — носителей того или другого языка.
Русским язык подсказывает, что «любовь» оказывает прямое физиологическое действие на организм, то есть на «кровь», и одновременно напоминает о круговороте чувства в природе: думал, оно не повторится вновь, а вот, поди ж ты — вновь повторяется. И откуда-то из-за левого плеча с грядки выглядывает осушающая слезы влюбленного ироничная морковь.
Для носителей английского языка предмет любви (love) — непременно голубка (dove), и не дряхлая моя, а в самом расцвете сил. Само же чувство — превыше (above) и того, и сего, да можно сказать — всего на свете. Оно заставляет человека бесцельно бродить (to rove), а в старину еще бросить перчатку (glove) сопернику или — до самого недавнего времени — подать упавшую перчатку (кружевную надушенную glove) даме. И в кольцах узкая рука.
Французу в любви (amour) клянутся исключительно навечно (toujours), а потом уходят и возвращаются: «Bonjour. Здравствуй, это я». В общем, то же «вновь», только в профиль. У итальянца есть подходящая случаю пара amore — cuore, у немца — Herz — Schmerz (сердце — боль, не только для стенокардии), у поляка любовь, miłość (мивощчь) — это планы на будущее, przyszłość (пшишвощчь) и сомнения в нем, в себе и в чувстве wątpliwość (вонтпливощчь). И для украинца любовь, кохання, — это, прежде всего, проблема, вопрос, пытання. Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет. А бiс ее знает.
