Дмитрий Салынский - Фильм Андрея Тарковского «Cолярис». Материалы и документы
Еще раз повторяю: цель и смысл наших просьб состоят в том, чтобы экономически обеспечить идейно-художественную полноценность конкретного фильма. Я не могу не вспомнить случай из собственного опыта, когда при утверждении сметы фильма «Андрей Рублев» нам, по соображениям той же экономии— не дали возможность снять эпизод «Куликовская битва». Этот эпизод мыслился нами как ключевой в идейном отношении, он должен был выразить идею исторического торжества русского народа, сбросившего татарское иго. Включив в себя этот эпизод, фильм об Андрее Рублеве выглядел бы во многом иначе и получил бы гораздо более четкую идейную акцентировку. Кстати, после завершения
этого фильма, когда он обсуждался и критиковался, один из самых важ-
ных упреков, повторенный не раз, был обращен именно к отсутствию Ky-
ликовской битвы в сюжете фильма... А ведь отсутствие ее объяснялось
не изъянами нашего замысла, а всего лишь росчерком пера человека,
исключившего этот эпизод из съемочного плана фильма по сметным со-
ображениям!
Сейчас, кроме всего уже сказанного, у нас вот уже в продолжение по-
лугода существования «Соляриса» в подготовительном периоде не было
ни сметы, ни директора группы, ни пленки. Тем самым группа существо-
вала и существует как бы подпольно, что ли. У меня сложилось впечат-
ление, что все хотят, чтобы «Солярис» был закрыт. И не по соображени-
ям травли: фильм-то запущен в производство! А по соображениям эко-
номическим. Ибо сам постановщик требует (?!) того, на что не имеет ни-
каких прав. То есть сам хочет чтобы «Солярис» был закрыт.
Игорь Сергеевич! Теперь Вы знаете все наши проблемы. Больше за
помощью мне обратиться не к кому. Помогите!
C глубоким уважением
Андрей Тарковский3 Автограф.
ПРИМЕЧАНИЯ:
Черноуцан И. C1 в 1970 г. заместитель заведующего Отделом культуры ЦК КПСС.
Баскаков В. E., в 1970 г первый заместитель председателя Комитета по кинемато- графин при Совете Министров СССР [см. прим. 23 к Документам из Архива «Мосфильма», — прим. сост.].
В архиве ЦК КПСС находится следующая записка Отдела культуры ЦК КПСС:
«Кинорежиссер А. Тарковский просит оказать помощь в материально-финансовом
обеспечении постановки научно-фантастического фильма «Солярис».
Отдел культуры ЦК КПСС рассмотрел письмо. Генеральная дирекция киностудии «Мосфильм» изучила режиссерский сценарий «Солярис», разработанный А. Тарковским, и выделила один млн. руб. на постановку фильма в соответствии со сметой. В ходе съемок может возникнуть потребность в дополнительных средствах. Как сообщил зам. председателя Комитета по кинематографии при Совете Министров СССР т. Баскаков, они могут быть выделены, если снятый материал будет соответствовать идейному замыслу и режиссерскому сценарию.
C тов. Тарковским состоялась беседа в Отделе культуры ЦК КПСС.
Зам. зав. Отделом культуры ЦК КПСС Ю. Мелентьев Зав. сектором Отдела Ф. Ермаш 18 декабря 1970 г.»
Публикацию в журнале «Известия ЦК КПСС», 1990, № 5 (С. 144 147О) подготовили В.Дмитриев, Р.Усиков, Л.Шаров, В.Юданов.
Ольга Суркова
Хроники Тарковского. «Солярис».
Дневниковые записи с комментариями.
К сожалению, записи, которые я делала в процессе более чем пятнадцатилетнего общения с Андреем Тарковским, не носят систематического характера. На съемочной площадке мне приходилось бывать время от времени. И тем не менее мне удалось записать что-то из того, чему я была свидетелем, когда, вырываясь из своих жизненных обстоятельств, прибегала туда, где, по моему глубокому убеждению, творилось высокое искусство, — на площадку к Андрею Тарковскому.
Съемки «Соляриса» не были просто работой над какой-то очередной картиной — им предшествовал самый тяжелый период в жизни Андрея Тарковского после запрещения «Андрея Рублева». Пять лет безработицы! Можно себе представить, с каким внутренним трепетом все мы ожидали начала съемок!
Первый день съемок. 9 марта 1971 года
В павильоне «Мосфильма» выстроена декорация зала заседаний, в котором крупнейшие ученые мира должны обсуждать проблемы планеты Солярис. Сегодня должны снимать выступление Бертона, которого играет Владислав Дворжецкий.
Тарковский очень суеверен: перед съемками первого кадра будущего фильма традиционно разбивается бутылка шампанского. В первом кадре снимается настоящий американский журналист, завсегдатай московских салонов.
А вот и первый перерыв на тридцать минут!
Дворжецкий что-то судорожно записывает, кажется, какие-то куски текста роли. Андрей это замечает, подозревает, что текст роли плохо выучен, выражает свое неудовольствие Маше Чугуновой, постоянному ассистенту Тарковского по актерам, а та защищает своего подопечного: «Андрей Арсеньевич, Дворжецкий прекрасно знает свою роль, но он очень волнуется, вот и переписывает».
Первый кадр у Тарковского после стольких лет — это что-то да зна-
чит! На площадке полно народу. Событие! Настоящее событие на студии! Я даже решаюсь сказать Андрею: «Поздравляю! Сегодня необычный день!» И получаю в ответ: «Да нет, вроде бы обычный, будничный». Но лукавая улыбка и резкое движение головой выдают огромное возбуждение.
Начинаются съемки. Изменена точка зрения камеры. В центре съемочной площадки Андрей объясняет исполнителям их задачи: что, кому, куда... Просит припудрить лысину оператору-американцу, чтобы она не сияла в кадре. По площадке несутся его указания: «Уберите у Влада (Бертона — Дворжецкого. — О. С.) воду, я ее специально убрал, потому что весь его проход по залу строится на том, что он идет за водой. Будьте уж повнимательнее!»
Тарковский необычайно ценит достоверность деталей в кадре, тем более достоверность персонажей — не случайно он всегда настаивал на том, чтобы искать исполнителей по принципу максимально более полного совпадения актера и персонажа. Поэтому на эпизод международного симпозиума приглашены настоящие иностранцы — ради все той же типажной достоверности. Но на столе заседаний расставлены привычные бутылки с «Боржоми». И это не случайно, хотя действие картины происходит в далеком будущем. Однако принципиальная установка режиссера на этом фильме — не отвлекать внимание зрителей реквизитом и специальными атрибутами, обычно используемыми на съемках так называемой «научной фантастики».
Пробы Аллы Демидовой на роль Хари
Тарковский объясняет Демидовой ее исполнительскую задачу: «Алла Сергеевна, вы понимаете, что Крис вас не любит, но, тем не менее, ему важны ваши отношения. Хари умная, а Крис — истерик. Она допускает, она согласна с тем, что Крис ее не любит, чтобы сейчас же извинить его...»
Это постоянная тема Тарковского: взаимоотношения между мужчиной и женщиной. Женщина должна любить мужчину бескорыстно, понимать все его слабости и прощать их. О такой спутнице жизни Тарковский мечтал всю жизнь, часто, как мне кажется, не понимая и идеализируя реапь- ность... В период своего романа с Ларисой он часто говорил о том, что одно из его любимых стихотворений Пастернака — «Свидание», и с особым смыслом читал следующие строки: «...и в нем навек засело смиренье этих черт», кажется, всерьез полагая, что они характеризуют его будущую жену.
Демидова взвинчена, но, как она сама говорит, «моторно, от головы»... Мне кажется, что она ведет сцену чрезвычайно логично, последовательно, собранно. Однако вот реакция Тарковского: «Все, что вы сейчас де
лаете... нельзя ли теперь все это зашифровать?.. Спрятать логику, чтобы возникла органичность...» Демидова просит помочь ей, изменить мизансцену: «Может быть, я могу тогда не раскланиваться с Сарториусом? Ато возникает определенный ритм, вынуждающий меня к объяснению... Все логика, лезет логика! — восклицает она в отчаянии. — Почему?»
Тарковский пытается объяснить: «Потому что вы нападаете, а не защищаетесь. Вы агрессивны. Под все ваше поведение должна быть подложена какая-то неловкость. Хари ощущает эту неловкость: ведь ею каждую минуту могут пренебречь, просто выгнать вон».
И последнее наставление, прежде чем включить мотор: «Все должно быть более болезненно, напряжено изнутри. Словом, действуйте, как хотите, но только учтите, что мы все видим, все замечаем».
Текст пробы
Хари, завернувшись в простыню, съежившись сидела на кровати. Плечи ее тряслись. Она беззвучно плакала.
Что с тобой? — растерянно спросил Крис.
Ты не любишь меня, — сказала Хари.
Не говори так, просто ты устала. Тебе надо поспать.
Я никогда не сплю, — сказала Хари. — Мне кажется, что я никогда не сплю, то есть, может быть, и сплю, но это не настоящий сон...
Перестань, — сказал Крис.
Нет, — сказала Хари, — мы долго не виделись с тобой. Как ты жил все это время? Ты любил кого-нибудь?
