Admin - i fb127fa68ca722d5
Птиш громко захохотал, утирая слезы, изображая растопыренными пальцами обширное пузо пастыря Мефея и такой же обширный бюст госпожи Мартины. Тормант охотно присоединился к смеху, искренне забавляясь. Ему пришло на ум сравнение: пескарь принял щуку за стерлядь и ведет с ней задушевные беседы, потому как в своей протоке из страшного видал только тень от цапли. Представив себя в виде хищной щуки, Тормант заулыбался шире, а лавочник, польщенный вниманием, еще больше проникся симпатией к гостю.
На сельской колокольне отбили начало ночи. Птиш кряхтя приподнялся было, потом оглянулся, поискал глазами сына: тот носил из двора грязную посуду; жрец разглядел, что парень подволакивает одну ногу при ходьбе. Птиш наклонился к жрецу и спросил:
Ї Вы вроде господин неглупый и обстоятельный...да...позвольте вас спросить, ради интереса. Пастырь-то ваш разные небылицы рассказывает. А что, этот...которому вы молитесь, Ї Птиш быстро дунул на сложенные щепотью пальцы (сотворил знак от бесов) и вправду желания выполняет?
Ї Это сущая правда, Ї кивнул Тормант.
Все, как обычно - зверь бежит на ловца, ловцу важно зверя не вспугнуть поспешным движением... или словом.
Ї Любые?
Ї Почти любые.
Ї Говорят, бумагу надо кровью подписать, душу продать на веки вечные, да? Или сказки то? А чем отдавать потом... за услугу. Вы не гневайтесь, господин жрец, у нас тут говорят "думай, что продаешь - назад не вернешь".
Ї Не извиняйтесь, вы в своем праве. У нас говорят "без проверки купишь на серебрушку - съешь на медяк". Про бумагу - неправда, все только между нами остается, только вы знаете, я да тот, кто исполняет. От вас нужно слово, что заплатите, когда время придет, и слово это тихое - кому надо, тот услышит.
Ї Этот ваш, с Той Стороны? - лавочник снова подул на пальцы.
Ї Да, Повелитель, победивший саму Смерть. Мы, пастыри, - лишь Его посредники, раздаем блага в долг. Когда на Той Стороне будете, тогда отдадите Ему долги службой, Ї пояснил жрец.
Ї Так какая ж от меня, мертвого, служба? Ї удивился лавочник.
Ї На Той Стороне - другая жизнь.
Ї А как если этот... ваш... потребует там что непомерное?
Ї Так и Дар на Этой Стороне не мал, уж потрУдитесь, Ї пожал плечами жрец.
Ї Ладно вы все это говорите, да боязно что-то... да. Саги о вашем брате предупреждают, говорят, души для своего господина покупаете. Говорят, на Ту Сторону душа надолго не попадает, как очистится, сразу обратно, на новый цикл. А я, что ж, там навсегда и останусь? Отрабатывать?
Ї А кто из сагов на Той Стороне бывал? Ї бросил жрец. Его всегда утомляли теологические споры с тупоголовыми крестьянами, он предпочитал препоручать их младшим жрецам.
Ї Никто не бывал, верно. Говорят, это только вашему брату позволено - за черту заглядывать.
Ї Видите, Ї Тормант многозначительно кивнул, Ї сами о том сказали.
Птиш ненадолго задумался, почесал в затылке, чему-то ухмыльнулся и встал, опираясь заскорузлыми кулачищами на стол.
Ї Спасибо, господин Тормант. Уж не думал, что на старости лет с настоящим бесовиком буду за одним столом сидеть да шутки шутить, не обижайтесь только, мы люди здесь простые, и я хоть и в Пятихрамье редко захаживаю, но ереси этой вашей мне не надо, так просто спросил. Но вы у нас - гость почетный, мы о том не забудем. С женой моей только о ваших делах не заговаривайте, она у меня женщина суровая и набожная, если узнает, о чем я вас тут расспрашивал, со свету сживет.
Ї Не заговорю. Если надумаете - знаете, где меня найти.
Ї Кушайте, господин жрец, отдыхайте, а если купчишки на дворе шалить будут, то лучше не к сыну моему обращайтесь, а сразу ко мне.
Птиш бросил на сына короткий взгляд и вышел вон.
Тормант лениво потянулся в плетеном кресле. Он был сыт вином и сыром, идти никуда не хотелось, но обидеть госпожу Мартину он не желал. Коляска ждала его у постоялого двора. Обозчики уже разгрузили товар и повалили в корчму. Они то и дело окликали молодого корчмаря, а тот ковылял между столов, разнося пиво и еду, отмахивался и невнятно ругался. Если Тормант что-то понимал в людях и их бедах, то лавочник будет одним из его первых клиентов в Чистых Колодцах.
****
Ужин у вдовы прошел вяло. Тормант не спал уже три дня, даже для него это было слишком. Жрец не стремился поддерживать беседу, госпожа Мартина робела и переживала из-за наспех приготовленной еды, а Пастырь Мефей мучился изжогой. Жирная, сытная еда нагоняла еще большую сонливость. Тормант размышлял о том, как поделикатнее расспросить пастыря об его Даре: среди поклонников Храма не было принято откровенничать о благословениях Той Стороны. Удобный повод нашелся, когда пастырь заговорил о сложностях служения Храму на таком большом удалении от столицы. Тормант со вздохом посетовал, что среди служителей мало тех, у кого имеется Дар предвидения, способный защитить их от опасности, например, от недовольства невежественной толпы. Мефей поддакивал, разводя руками, потом с долей юмора упомянул о том, что сам, увы, способен лишь предчувствовать изменение погоды, да и то не лучше, чем ората Стегжа, у которой ноги ломит перед дождем. Тогда Тормант напрямую спросил пастыря о том, как тот узнал о его прибытии в деревню со стороны старого подъемного моста.
Ї Так мальчик сказал, Ї пастырь с грустью заглянул в полный стакан, сглотнул, поморщился и отодвинул вино, Ї Борай, сын ораты Лофы. Да какая она ората, так, нищенка местная, живет тем, что дадут из милости, огород держит, за стариками иногда приглядывает. Сын у нее - никчемыш, дурачок, слюни пускает, целыми днями по лесу бродит - с деревьями разговаривает. От кого она его нагуляла, до сих пор никто не знает, бабы сорок сороков раз спрашивали - молчит, как воды в рот набрала. Сегодня я как раз мимо колодцев проходил, так дурачок ее бежит, кричит: на закате гость явится, высокий пастырь; видно, увидал с холмов, как вы из лесу выезжаете.
"Про высокого пастыря он тоже с холмов рассмотрел?" Ї подумал Тормант. Вслух же сказал:
Ї Наш Храм благоволит всем сирым и убогим, брат, приведи ко мне завтра мальчика и его мать, если они так сильно нуждаются - я смогу помочь этой семье. Пусть видят, что там, где ЭТА Сторона бездействует, ТА Сторона дает страждущим все необходимое.
Ї Воистину, Ї пастырь в восторге прижал к груди пухлые ручки, Ї в вашем лице в нашу обитель пришла щедрость самого Храма Смерть Победивших.
Ї Да будет так, Ї скромно промолвил Тормант.
Он опустил взгляд, скрывая лихорадочный блеск в глазах. Завтра все решится: он или найдет, что искал, или окончательно признает тщетность своих поисков. Усталость накатила с новой силой. Жрец с трудом поднялся, извинился и опросил отвезти его в село. Госпожа Мартина взяла с него обещание, что каждый вечер он будет ужинать только у нее, а не в "той ужасной грязной корчме, неприличествующей человеку такого ранга".
****
Тормант вернулся на постоялый двор за полночь. В комнате еще сильнее воняло плесенью, но простыни были свежими и пахли лавандой. "Жаль, что не ладаном,Ї с горькой усмешкой подумал жрец". Тени теснились у его кровати, огонек свечей лишь слегка отгонял их.
Ората Юф строго-настрого запретила слугам общаться с бесовиком, сама постелила ему белье и не моргнув глазом взяла с неблагонадежного постояльца двойную оплату.
Ї Наведет порчу - будете черными жабами рыгать, Ї пугала она прислугу, Ї А еще говорят, страсть у них к невинным девам такая, что ни одной ночи без совокупления с ними заснуть они не могут - мучаются. А какую девицу встретят, за ночь с ней готовы и золото, и камни драгоценные предложить. Только то - обман один. Не стоит и проверять.
На вопрос, кто проверял, и что из того вышло, почтенная ората ответила гневным рыком. Однако желающие проверить все же нашлись.
Служанка, подавальщица из корчмы, была старой девой не по собственным убеждениям, а по печальному стечению обстоятельств, в число которых входили высокий рост, лошадиное лицо и резкий нрав. Поздней ночью она прокралась к двери постояльца, но увидела яркий свет из-под двери и забоялась. Потоптавшись под дверью с минуту, служанка дунула на пальцы, сложенные щепотью, набралась смелости и негромко стукнула в дверь, придумав повод: если гость откроет, но на "деву" не позарится, то та сурово попеняет ему на трату свечей. Гость не открывал. Подавальщица собралась уже уходить, как вдруг, немало испугавшись, заметила рядом еще одну претендентку на золото и драгоценные камни - рябую прачку из банной, девицу лет тридцати. Та стояла босиком и вопросительно дергала подбородком. Одной рукой девица прижимала к груди поношенные туфли, а в другой держала запасной ключ от комнаты жреца, судя по всему, "одолженный" в привратной. "Девушки" переглянулись, и, рассудив, что вместе не так страшно, шагнули к двери.
Увиденное в комнате таинственного постояльца навсегда отвратило служанок от желания отдать девичество в обмен на эзотерические или материальные блага. Вся комната была освещена, свечи, утыканные где попало, трепетали и пускали по стенам кривые тени. Полуобнаженный постоялец лежал на смятых простынях, разбросав руки, в одной из которых подавальщица с ужасом разглядела короткий ажезский кинжал. Раздался стон. Жрец медленно сел в кровати, ссутулившись, не открывая глаз, сжимая оружие. Татуировки на его лице светились кровавыми полосами. Сквозь стиснутые зубы бесовик проскрежетал что-то на незнакомом языке. Распахнулось окно, и занавеси, чуть не коснувшись свечей, взвились почти до самого потолка. Охваченных ужасом девиц вынесло за дверь почти одновременно. Поднятый ими порыв сквозняка захлопнул ставни, и занавеси обвисли.