Владимир Леви - Доктор Мозг. Записки бредпринимателя
– Время вышло. Прошу сдать работу.
Подняла глаза и увидела, что сидит в аудитории одна-одинешенька, однокашники уже все сдали и покинули помещение. А рядом, совсем-совсем близко стоит, слегка наклонившись к ней, душка Уотсон и строго улыбается.
– Мисс Икес, пожалуйста, сдайте контрольную.
– Ой… Я… Еще немножко… Я вас задерживаю, простите… Еще чуть-чуть дописать…
– Вы уже, кажется, достаточно написали на этом учебнике. Можно посмотреть?
Джон протянул руку – и…
– Что это?.. Что-то не по теме.
– Это по… по другой теме…
Вскочила, бросилась вон, но далеко не убежала.
Связь преподавателя со студенткой не могла остаться незамеченной. Слух дошел до грозного брата. Гарольд заявил, что с преподавателем разберется, приказал сестрице оставить университет и отправиться восвояси, но к этому моменту Мэри была уже немножко беременна. Пришлось срочно оформить брак. Гарольд пригласил молодоженов на прием. С новоявленным зятем был холодно вежлив.
– Ну и как вам ваш новый родственник? – спросили его потом в кулуарах.
– Да ничего себе. Эгоистичный болван. Самовлюбленный мудак. Все нормально.
Несколько раньше, чем следовало бы по сроку заключения брака, родилась Полли, будущая мама известной голливудской актрисы Мариетт Хартли. Финальным взвизгом актерской карьеры внучки будет персональное шоу с обвинительным ай-яй-яй дедушке Джону Большому, который испортил жизнь ей и не только ей.
И еще штрих: уже зачав Полли, Джон все еще любил Энн. Когда она приезжала в Чикаго, встречался с ней. Встречи были целомудренны, но Мэри ревновала ужасно.
Безрукие яйцеголовые
«Крысы меня достали. Я уже просто заболел от этих крыс. Не могу больше видеть ни одну крысу на свете, – писал Уотсон приятелю-коллеге в 1904 году. – Зато на этих долбаных крысах я отработал модель исследования с хорошим контролем».
Два весьма значимых для Джона события произошли в этом году. Об одном знать он еще не мог: на свет появился лобастый младенчик… Не сын, нет. Сын родится позднее, и не один. Пришел в мир Беррес Фредерик Скиннер, будущий идейный преемник Уотсона, который и поддержит, и затмит его научный авторитет.
А о другом событии узнал сразу: русский научный великан Иван Павлов получил Нобелевскую премию за открытие и изучение условных рефлексов.
Джон вдохновился и решил двигаться в том же направлении, но другим путем. С собаками работать не стал, вторить Павлову не хотелось, да и слишком любил их, собак, – у него всегда было много и сторожевых псов, и боевых, и охотничьих, вернейшие друзья… Экспериментировал на птицах и обезьянах, подбирался и к людям. Внимательно штудировал павловские труды, переведенные на английский. Изучал и «Объективную психологию» Бехтерева, его теорию «сочетательных рефлексов». В 1908 г. получил хорошее место в солидном университете Джонса Хопкинса в Балтиморе (далее ДХУ, сокращенно) – стал профессором кафедры философии, психологии и образования.
– Правильная тройка, в одной упряжке все главное.
– Да, но и многовато для одной кафедры. Так, по крайней мере, рассудил Уотсон и еще через два года уговорил президента ДХУ выделить для психологии обособленную вотчину – отдельную кафедру, заведовать коей Джону и поручили. Помогло занять позицию пикантное обстоятельство: прежний зав тройной кафедрой, некто Болдуин, оскандалился, засветился в борделе, и его попросили освободить вакансию. Уотсон, как дальше увидим, из падения своего предшественника извлек выгоду, но не урок.
В ДХУ проработал 12 лет. Экспериментировал над животными и над людьми. Для начала взялся обучить группу студентов навыкам стрельбы из лука. Сам стрелял метко и с удовольствием, уроки отца не прошли даром. С удивлением обнаружил, что, в отличие от крыс, люди, казалось бы, не тупые, бывают необучаемыми по необъяснимым причинам. Некоторые из самых одаренных студентов так и не смогли научиться натягивать лук и направлять стрелу. «Безрукие яйцеголовые», – называл он таких.
– Папа любил стрелять, мама – проповедовать и учить, сын в научной работе соединил и то, и другое?
– Объектами своих исследований мужи науки (и жены) обычно избирают предметы собственного повышенного личного интереса.
– У кого что болит, тот о том и…
– …диссертации пишет, статьи, монографии, а также стихи, романы…
– А у кого что не выходит, семинар о том проводит?
– И такое бывает. Уотсону, впрочем, вполне удавалось то, что он, в развитие личного успеха, усиливался еще исследовать и научно. Его дневной алкогольной нормой, пока здоровья хватало, была кварта виски (около литра), без внешних признаков опьянения. С гостями дома любил устраивать соревнования, кто кого перепьет (на всякий случай, правда, перед поединком с сильным соперником тайком заглатывал полстакана оливкового масла, чтобы алкоголь меньше всасывался).
А в ДХУ убедил начальство выписать ему за университетский счет сорок литров виски (десять галлонов) – для изучения влияния алкоголя на выработку рефлексов.
– Эксперименты проводил не только на себе?
– На испытуемых добровольцах по линии Министерства обороны.
– В добровольцах, наверное, недостатка не было.
– Научный подход применил и к другому своему успешному занятию. Вместе с молодым сотрудником, студентом Карлом Лешли, в дальнейшем именитым ученым, начал исследование влияния сексуальных стимулов на поведение студентов обоего пола. В чем именно состояли сексуальные стимулы и как влияли на поведение, через столетие узнать затруднительно – историки науки рассказать постеснялись. Под давлением нравоохранительных органов (опечатка удачная, исправлять не буду) и те, и другие исследования пришлось бесшумно прикрыть.
– Интересно, у всех ли несостоявшихся проповедников происходит такая отмашка маятника? Не кажется ли вам, что совмещение научных интересов и личных в данном случае зашло чересчур далеко?
– Чересчур, согласен, причем не в единственный раз, на чем герой наш через некоторое время и погорел.
Кусочек бессмертия
Год 1913. Мои годовалые родители, мама Лена в Антверпене, Бельгия, папа Лев в Николаеве, Украина, Российская империя, жизнерадостно существуют, еще об этом не зная, и более чем убедительно доказывают свое существование моим бабушкам и дедушкам. Доказывают тем же, чем через 25 лет в Москве начал им доказывать я, в новой кровожадной эпохе, на перекрестке сталинских репрессий и холокоста.
В тот год затишья перед первой мировой бурей века в России производится перепись населения, разумеющая уверенность власти в своей силе и бесконечности;
– дом Романовых празднует трехсотлетие воцарения, не подозревая, что осталось царствовать только четыре года;
– выходит первый номер газеты «Правда», сперва самой правдивой, потом самой лживой газеты на свете;
– Нильс Бор предлагает миру свою модель атома, Гейгер – свой счетчик, а химик Уильямс изобретает тушь для женских ресниц;
– процесс еврея Бейлиса заканчивается оправданием;
– умирает великий русский человек Иван Владимирович Цветаев, отец Марины Цветаевой;
– Зигмунд Фрейд, в полном расцвете сил и славы, публикует свое «Тотем и табу»;
– Казимир Малевич рисует свой зловещий черный квадрат…
А Джон Броадус Уотсон в этом году обеспечивает своему имени не то чтобы славу, но и не просто известность, а что-то более звучное. Рискнем сказать несколько витиевато: кусочек бессмертия в околонаучном попсоусе. (Мой компьютер не знает и не желает знать эти два последние слова, особенно его возмущает попсоус).
В ДХУ прочел свою первую, дерзкую, революционную программную лекцию, похожую по накалу на проповедь. Это был звездный час его научной карьеры – лекция, обозначившая новое направление в психологии – бихевиоризм: объективное изучение поведения.
«…Психология должна отказаться от субъективного подхода к предмету своего изучения, от интроспективного метода исследования и прежней терминологии. Сознание с его структурными элементами, неразложимыми ощущениями и чувственными тонами, с его процессами, вниманием, восприятием, воображением – все это только фразы, лишенные конкретного содержания…
Стремясь построить исчерпывающую модель поведенческих реакций, бихевиористы исходят из того, что никакой разделительной линии между человеком и животными не существует…
С точки зрения бихевиориста психология есть строго объективная экспериментальная ветвь естествознания. Ее теоретическая цель –
предсказание и контроль поведения».
![Хол Клемент - Огненный цикл [ Экспедиция "Тяготение". У критической точки. Огненный цикл]](/uploads/posts/books/68942/68942.jpg)
![Хол Клемент - Огненный цикл [ Экспедиция "Тяготение". У критической точки. Огненный цикл]](/uploads/posts/books/72078/72078.jpg)