Shay Savage - Survivng Raine
— Сколько раз ты ругал и презирал себя за то, что ударил меня? — спросила внезапно Рейн, она провела кончиками пальцев вниз по моему плечу и обхватила своими изящными пальчиками мое предплечье. Мое горло напряглось, а сердце сжалось в груди. Она сама сказала мне прекратить вспоминать это, и по большей части я почти так и сделал. Но это не могло помешать или запретить мне думать о том, насколько бы ей было лучше без меня. Я немного разозлился, что сейчас она использовала этот довод против меня самого после всех тех неудачных попыток, что я пытался сам это использовать против себя в вопросе секса с ней. Это не имело никакой разницы, но это разозлило меня.
— Я тебе сказала, прекрати говорить об этом, потому что это уже не важно, — сказала Рейн. — Ты больше не как раньше, ты изменился, Бастиан. Я серьезно. Я не была бы с таким человеком. Я не была бы с тем, кто думает, что сможет снова поднять на меня руку.
— Я тебя люблю, — нежно сказала Рейн, ее ручка все еще была на моей руке, — но когда ты пьешь, ты становишься кем-то другим. Я не смогу быть с тем мужчиной, Бастиан. Я не буду с ним вместе. Если это то, что ты хочешь, тогда пришло время мне уйти, причем прямо сейчас.
Я почувствовал, что она убрала руку, услышал звук ее удаляющихся шагов, она направилась прямиком к выходу.
Я прикрыл судорожно глаза и почувствовал, что моя жизнь в прямом смысле слова промелькнула перед моими глазами. Такое гребаное избитое выражение, но так все и произошло. И все, что я мог вспомнить, так это когда я был брошенный, нежеланный, отвергнутый, нелюбимый. Но я не останавливался, я просто поднимался, собирался с силами и шел дальше. Я вспомнил каждый хренов раз, когда я избивал человека от злости, ненависти, гнева на себя или на того человека, которому доставалось, но это никогда не имело гребаного значения для меня. Я вспомнил того ублюдка из приюта, и выражение его лица, когда он закончил с Терезой, то же выражение у него было, когда меня обвинили в нападении. Я вспомнил уличные бои, вспомнил тот первый раз, когда я убил человека в боях на выживание. А затем я вспомнил второй раз, когда лишил человека жизни. И третий. И все последующие. Я вспомнил все. Я вспомнил то чувство, от которого выворачивало наизнанку все внутренности, когда осознал, что Джиллиан сбежала с моим ребенком. Я вспомнил, как открыл бутылку доброго старого Джека Дениелса в первый раз и напился до беспамятства, топя горя на дне бутылки. Я помнил, как сделал это еще раз. И еще раз. И снова и снова.
Я вспомнило каждое гребаное слово, которое сказал мне Лэндон.
Если ты не готов бороться и драться, только скажи мне, и я покончу с тобой и со всем остальным раз и навсегда.
У тебя нет ни малейшего представления, что делать дальше, и если бы ты проявлял свое сострадание и жалость по отношению к другим, то ты бы никогда не выжил в боях на выживание.
Тебе не обязательно жить так, Бастиан, но если когда-либо что-то изменится, то ты опять впустишь кого-то в свою жизнь.
Поднимайся, ты чертов сукин сын! Ты не так сильно ранен. ПОДНИМАЙСЯ!
Я вспомнил шестнадцать человек, которых собрали вместе и пытали за то, что они оказались не в то время и не в том месте. Я вспомнил первый кошмар и заседание суда. Я вспомнил, как искал бутылку Джека и нашел только водку в домашнем баре. Я был мертвецки пьян на протяжении всей ночи. Я вспомнил все, что произошло. Я вспомнил каждую причину, из-за которой моя рука тянулась к алкоголю. Я начал пить, чтобы забыть все. Чтобы забыться. Я пил, потому что думал, что я самый ужасный кусок дерьма — нежеланный, ненужный и нелюбимый.
С Рейн я чувствовал себя иначе.
Рейн хотела меня. Рейн нуждалась во мне. Рейн любила меня. Она любила меня.
Я открыл глаза и впервые посмотрел на стопку с алкоголем, на бесцветную жидкость перед моими губами ясными глазами. Я увидел поверх кромки стопки бармена, который смотрел на меня насмешливо и выжидал, какое следующее движение я сделаю. Его взгляд обратился к двери, где, скорее всего, еще виднелась удаляющаяся фигура Рейн. Она покидала бар, покидала меня и мою жизнь.
Я не был сильным человеком. Да, я был сильным физически, я много знал о выживании, но как дело коснулось вещей, которые важны для обычной жизни, я оказался слаб. Да, я был слаб, и на каком-то уровне я пил, потому что хотел умереть. Я решил, в этом мне поможет алкоголь. Эта мысль всегда была где-то в глубине моего сознания. В конечно итоге из-за насилия, или, может, из-за глупости, может, от чрезмерного употребления алкоголя, он все равно бы сделал это сам. Медленно и верно. Я хотел умереть.
Был ли я другим сейчас? Изменила ли меня Рейн? Когда она была рядом, я чувствовал, что у меня есть что-то, что я так долго избегал и боялся впустить в свою жизнь. С Рейн я почувствовал, как будто мне дан шанс — шанс на любовь, и даже больше — шанс на жизнь. Только с ней я мог видеть и чувствовать реальную жизнь, без постоянной составляющей — боли. Я пережил много дерьма. Я пережил, когда меня отвергли, предали и бесконечное насилие, НО СМОГУ ЛИ Я ВЫЖИТЬ С РЕЙН? Смогу ли я жить с ней, в ее мире, как постоянная часть ее жизни, ее постоянный мужчина? Обладал ли я достаточной силой, чтобы сделать это?
Нет, не обладал. Я был слаб.
Она заслуживает лучшего, и это будет самый простой и быстрый способ оборвать нашу связь.
Пальцами я крепче обхватил стопку и поднес ее ко рту. Я хотел этого. Я так ужасно хотел выпить и забыться. Это займет меньше секунды, я выпью и забуду обо всем, что тревожит и рвет мне душу. И затем я смогу вернуться к прежней жизни, может, даже встречу ее.
Я уставился на рюмку, немного наклоняя ее из стороны в сторону между большим и указательным пальцами, из-за чего алкоголь в свою очередь собирался у одного края, затем переливался к противоположной стороне стопки, он был всего в половине дюйма от моих губ. Водка — сладкая, дьявольски соблазнительная, искушающая водка.
Всего одну рюмочку.
Я повернул голову и посмотрел через плечо на удаляющуюся Рейн. Мой желудок сжался, и я ощутил пронзительный укол боли в груди. Я посмотрел снова на рюмку в моих трясущихся пальцах, и неспешно поставил на гладкую поверхность стойки бара. Когда я смотрел на нее, я испытывал желание. Это было ощущение нужды. Все мое существо переполняло сильное желание. Меня влекло к стопке, как будто она сладко и с придыханием, словно нежная любовница произносила мое имя и предлагала пососать мой член. Я ужасно хотел попробовать хоть глоточек. Я чувствовал настолько острое желание, нужду, словно я нуждался в этой жидкости больше чем в чем-либо в мире.
Но я могу жить и без этого.
Было что-то — кто-то, — без кого я не смогу жить, но она сейчас медленно удалялась от меня, покидала меня.
— Если ты возродишь свои жизненные силы, то они смогут спасти тебя. Если ты не воззовешь к ним, то тебя разрушит сила извне, — сказал я громким шепотом. Оттолкнул пальцами стопку, поднялся с барного стула, резко повернулся и пошел следом за моей Рейн.
Я не хочу больше пить.
Я хочу жить.
Полагаю, в конце концов, я был спасен Рейн.
Эпилог
Взгляд со стороны
Лэндон
Поверх кромки своего фужера с шампанским я наблюдал за своим бывшим подопечным, который сидел за столом, барабаня по нему пальцами, его взгляд метался между баром, находящимся в паре шагов от него справа, и стройной девушкой, которая стояла в паре шагов от него слева. Она стояла в компании большого количества людей, в той же компании находились местные репортеры и фотографы, и как мне казалось, смущалась от каждого вопроса, который ей задавали. Мой ученик смотрел сосредоточенным взглядом на стол, немного качая головой, как будто это могло рассеять мысли, что витали у него в голове. У него в руке стакан, по-видимому, наполненный водой.
Смотря на женщину, я гадал, насколько она посвящена в его прошлое. Рассказывал ли он ей о своей жизни? Если так, то насколько он открылся ей? Если она знает слишком много, то, возможно, у нас проблемы. Это одно — отослать его, как он желал, вместе с его другом Джоном Полом, чтобы тот присматривал за ним, и совершенно другое, когда он возвращается в общество с женщиной. Только то, что он прекратил напиваться уже огромная проблема, судя по всему, он абсолютно трезв.
Я отступил на полшага назад, притаившись за большим фикусом, прежде чем он начал оглядывать комнату. Его взгляд пробежался по периметру помещения — совершенно автоматически расценивая каждого присутствующего человека, как потенциальную угрозу. Он давно вышел из дела и не практиковался — это даже не подвергается сомнению, потому что это был первый раз за семь минут, когда он оглядел пространство комнаты и посмотрел на кого-то кроме девушки и бармена. Я учил его большему, чем эта хрень. Потому что в любую минуту, все гости вечеринки могли изменить своему дружелюбию. Он стал ленивым и удовлетворенным. Не удивительно, что он оказался на едва оборудованном плоту, а не на спасательном судне. Удивляюсь, как он не сдох в открытом море. Хотя это меня никогда не удивит, он всегда был достаточно находчивым — когда к чему-то стремился, его было не сбить с пути
