Галина Гончарова - Средневековая история. Тетралогия
Пастер встретил ее на пороге.
Лиля механически совершала все положенные телодвижения, а разум холодно отмечал, что ряса старая, материя кое — где заштопана, да и щеки как‑то у товарища… не то, чтобы сытенькие…
— я рад видеть вас, ваше сиятельство…
— а я как рада, — соврала Лиля. — может быть, вы уделите мне время после службы? Сейчас мне не хотелось бы отвлекать вас… это надолго.
— Разумеется, госпожа графиня.
На том и сошлись.
Лиля послушно отдремала всю службу на скамейке. Да — да, хоть и не хотела, но глаза сами закрывались. Воздуха мало, воздух спертый, а нехватка кислорода так мозг отключает, что ой — ой — ой…
Как это сочетается с дикими сквозняками — шут его знает. Но одно только подчеркивало другое. Разогнать духоту у сквозняков шансов не было. А вот просквозить…
Лиля куталась в теплый плащ и мечтала об унтах.
И об анальгине с димедролом. Да ладно! Она и на новокаин согласилась бы!
Мири посапывала рядом. Они обе заняли первую скамейку. Остальные толпились сзади, отсеченные бдительными вирманами. Ибо — не по рылу крестьянам даже близко к ее сиятельству подходить.
Шут его знает, как бы сложилась беседа Лили и пастера. Но на помощь женщине пришла сама судьба. В виде дешевой местной лампочки. Плошка с жиром, в ней плавает фитиль — и горит. Правда, чадит и воняет, но это же мелочи!
Служба окончилась. Люди стали выходить из храма на воздух. И местный прислужка принялся тушить фитили. Графиня явно смущала его, он оглядывался, косился, спотыкался…
И…
Из‑под ног мальчишки метнулась мышь. Тот дернулся. Плошка и так висела выше его головы. Рука неловко взмахнула — и масло выплеснулось на стену.
Та вспыхнула как олимпийский факел. Словно ее неделю керосином поливали.
— Берегись!!! — завопил пастер, бросаясь к ребенку.
Насовершать глупостей не дали вирмане, которые оперативно выкинули из храма Лилю с Мирандой, а затем и пастера с ребенком.
— Там кто‑то еще остался? — мрачно посмотрел Олаф на полыхающую церковь.
— Н — нет… — пастера била запоздалая дрожь.
Лиля вздохнула. Не остался — и ладушки. Сгорела — и дважды ладушки. В такую церковь и свинью‑то не поселишь… Надо бы новую строить. А то народ не одобрит.
Интересно, кванто коста? То есть сколько это будет стоить? Лиля посидела еще пару минут, глядя на огонь, который даже и не пытались тушить — окатывали водой соседние дома. Чтобы уголек не перелетел. А пастер смотрел на огонь совершенно мертвыми глазами.
Еще бы. Вряд ли здесь священники в такой громадной цене. Приходы заняты, а бродить по дорогам или искать новый… грустно это звучит.
Одной рукой пастер прижимал к себе служку — и Лиля отметила их сходство. Отец и сын?
Ладно. Она еще узнает.
Лиля поднялась с земли (почти сама).
— Пастер, я понимаю ваше горе. Но и вы поймите меня…
— Да — да… пастер опустил голову. — Моя церковь сгорела, а графство бедно. Эдор говорил мне об этом каждый раз…
— Эдор воровал все, что движется. А что не движется — толкал и тоже воровал, — огрызнулась Лиля. — Графство бедно, но на храм у меня деньги найдутся.
В карих глазах пастера загорелись удивленные огоньки.
— Ваше сиятельство?
— Да, я. Пастер, где вы живете?
— У нас была комнатка над храмом…
— Нас?
— Я и мой сын.
Лиля едва успела подхватить челюсть. Сын?!
Хотя,… а чего она удивляется?
Жениться здесь запрещено только с ранга альдона. А если до того успел — плодись и размножайся, сколько влезет.
— Пастер, это ваш единственный сын?
— Да, ваше сиятельство.
— Угу… а жена?
— Мария умерла от родильной горячки два года назад. Ребенок тоже не выжил… девочка…
Лиля положила мужчине руку на плечо.
— Пастер Воплер, вы же понимаете, что нам надо ехать в замок?
— Ваше сиятельство?
— у нас есть два варианта. Я могу написать мужу. Спросить разрешения. Потом пока письмо дойдет, пока он ответит… Или я могу просто выделить деньги на постройку нового храма. Ну и нормального дома для вас. Вы присмотрите за строительством, а пока поживете в замке.
— Ваше сиятельство…
Вздох был определенно благодарным.
— Как зовут вашего сына, пастер?
— Марк.
— А Марк, пока вы будете заниматься постройкой нового храма и нового дома, будет учиться вместе с Мири.
— Ваше сиятельство?
Его что — заклинило?
— Ну да. Супруг прислал с девочкой аж трех учителей. Какая им разница — одного ребенка учить или двух?
— Эээээ….
— Мири не будет возражать.
Лиля посмотрела на Миранду, которая громадными глазами уставилась на горящую церковь.
Конечно, не будет. Особенно если мачеха поделится кое — чем из своей бурной молодости. Вы никогда не пробовали подсунуть учителю в стол штук пять медведок? Они так забавно визжат…. Учителя в смысле. Медведка — животное молчаливое.
А подбросить на батарею смесь анальгина с перекисью водорода? Как, вы не знаете, что получится? А зря. Там получается очень красивый белый дым. Часто не попользуешься — рассекретят, но несколько четвертных контрольных они так снесли…
Лиля усилием воли отогнала воспоминания и улыбнулась пастеру.
— я полагаю, что у нас должен быть храм. Большой и красивый. Лес я выделю. Людей тоже. И пусть стараются. Вы приглядите за работниками. А службы… я считаю, что в замке должна быть своя часовенка.
— Ваше сиятельство!
— Да — да. вы подберете место, скажете слугам — и они постараются. А все. что будет необходимо закажем через моих знакомых в Альтвере. Вы не будете против?
— что вы, госпожа графиня! Что вы!!!
— Тогда предлагаю не ждать, пока догорит, а грузиться в карету.
— Ээээ….
— У вас есть что‑то, что вы хотели бы взять с собой?
— все, что у меня было — осталось там, — пастер кивнул на горящий храм.
— Ага. тогда по приезде я познакомлю вас с моей домоправительницей. Эммой. Скажете, что вам нужно. И у меня живут несколько девушек — швей. Они вам сошьют облачение… да и ребенку одежда не помешает, в том числе теплая, зима на носу…
— Ваше сиятельство, как я смогу отблагодарить вас за вашу доброту?
Лиля могла бы с ходу припечатать — не лезь в мои дела и будем квиты. Но…
Она уже поняла, что это за тип священника.
И поняла, почему у него могли не сложиться отношения с прежней Лилиан.
Редкий зверь, называется 'священник верующий умный '.
Надо сказать — омерзительное существо, искренне любимое своими коллегами только в ранге мученика. А во всех остальных случаях…
Они не выжимают деньги из верующих.
Не привлекают в церковь паству.
Не говорят людям то, что те хотят услышать.
И — о ужас! — отказываются от пожертвований в пользу школ и детских домов.
И за что такого любить? Нет бы, как все приличные люди, доить паству и ездить на джипе! А он! Старается помочь людям! Идиот!
Обычно таких засылают куда подальше. Что, видимо, и произошло с пастером Воплером. Изыди, противный, и не мешай братьям по вере интриговать и стричь капусту.
Здесь явно произошло то же самое. Такую глушь, как Иртон — еще поискать.
Найти такого священника — громадная удача. Они действительно целители душ. Но с Лилиан Иртон он явно не сжился бы. А вот с ней…
— Позаботьтесь о душах людей, которые живут на моей земле. Это будет главной наградой.
Карие глаза блеснули восторгом.
И Лиля внутренне расплылась в улыбке. Так его!
Ты у меня еще с рук кушать будешь!
— Пастер, в моем замке есть много книг, в которых рассказано о деяниях святых. Возможно, вы выберете себе что‑нибудь в подарок?
— Ваше сиятельство!!!
Фанатик. Честный, верующий… надо вот только выяснить — чего больше, ума или фанатизма. Если ума — они с ним сработаются. Если фанатизма — тоже. Но надо быть очень осторожной.
— Пойдемте, пастер. Здесь нам пока делать нечего.
В толпе крестьян Лиля заметила Арта Видраса. И взмахнула рукой, подзывая мужика. Тот подбежал и согнулся в поклоне.
— Ваше сиятельство?
— Когда догорит — расчистить место. Будем строить новую церковь.
— Как прикажете, ваше сиятельство.
— Завтра пастер приедет посмотреть. А будете отлынивать — пришлю вирман с плетями.
Лиля почувствовала себя матерой феодалкой. Но нельзя. Нельзя иначе. И по — хорошему тоже нельзя.
Иначе просто не поймут.
— Ваше сиятельство! — Арт рассыпался в уверениях, что все будет сделано, всенепременнейше, сразу же, как только, так и…
Лиля кивнула — и в сопровождении вирман пошла к карете, ведя за ручку Мири. За ними так же с сыном шествовал пастер. Толпа послушно расступалась и люди сгибались в поклонах.
Феодализьм… мать его!
***
В замке Лиля поручила пастера с сыном заботам Эммы. А сама взялась за Мири.
