Олька - Unknown
Радует то, что расстояние между нашими городами не слишком большое, можно добраться за несколько часов на машине с Пефома в Сансити или Блудрим. В Префектуме остался лишь Билл, и только от Николь будет зависеть его дальнейшее место проживания. Мама Ника уже занимается продажей своей старой квартиры, чтобы перебраться в Пефом, ведь ей хочется почаще видеть будущего внука. Ник уверяет, что она больше никогда не влезет в наши с ним отношения, и я ему верю.
Удивительно. На полгода моя жизнь застыла, а всего за пару недель преобразилась так, как я никогда и не представляла. У меня появилось столько друзей, сколько не было за все мои двадцать два года. По половине из них я уже успела соскучиться. Другую половину, что живёт в моём городе, я могу увидеть в любое время. Дни, проведённые вместе в ЭО и Далласе, незабываемы. Было страшно, но весело. Мы строили планы, но импровизировали. Мы ютились в маленькой квартирке и дарили друг другу целые миры…
Я скучаю по той жизни, но впереди нас ждёт не менее увлекательные приключения. Буквально через три дня мы всем нашим маленьким Сопротивлением встретимся на инаугурации Билла. Приедет даже Николь с сыном, и я уже купила игрушки для малыша Томми. Две недели назад состоялись выборы в пользу Билла, поэтому мы с Ником не бросили его в этот ответственный момент. Билл был счастлив, но сдержан. Самое главное, он остался прежним, несмотря на свой новый статус. Люди полюбят его так же, как любили президента Шарма. Разница только в том, что тот был подставой, а Билл настоящий, живой и неидеальный, как все мы. Как оказалось, ещё и справедливый. Билл взял Ника, Шона и Адама себе в помощники, теперь они являются уполномоченными лицами и имеют некоторые привилегии в правительстве. Во время маминого детства такие люди назывались депутатами, а сейчас… Я не сильна в политике. Билл поступил благородно, за что я стала уважать его ещё больше. Тим отказался от должности, сославшись на то, что он не рождён для политики и хочет посвятить своё время работе, музыке и Пэрис. Отказались и Дэрок с Найджелом. Их устраивает должность разработчиков, и им достаточно того, что Билл не расформировал «Идеал». Раньше мне хотелось сжечь корпорацию к чертям, но сейчас я понимаю, что только Грег являлся настоящим деспотом, и остальные сотрудники только выполняли свои прямые обязанности. Наша страна должна процветать, а «Идеал» - прямой путь к научным разработкам и открытиям. Мы занимаем первое место в мире в этой отрасли. Распрощаться со всей корпорацией было бы неразумно, и Билл это прекрасно понимает. Уволены только ловцы, кем раньше являлся Билл, и переведены в полицейский участок, где они дальше смогут заниматься поисками настоящих преступников. Должности «смотритель» тоже больше нет. Люди с этой профессией занимались отслеживанием снов, но больше это не понадобится. Изменений в стенах «Идеала» произошло много и планируется не меньше. Они пойдут только на пользу.
После инаугурации у Билла появится ещё больше обязанностей и полномочий, поэтому я ему не завидую. Никогда не мечтала о власти. Даже над маленьким коллективом, не говоря уже о целой стране. Я была рождена для музыки, как и Ник. Мы созданы друг для друга. Именно поэтому Билл устраивает благотворительный концерт не только в свою, но и в нашу честь сразу после того, как займёт пост президента. Мы с Ником выступим на главной сцене Префектума с альбомом «Как бабочка», который уже полюбился нашим слушателям. Именно он послужил началом веры людей в Сопротивление. Мне льстит, что Билл помнит об этом, хотя я бы ничуть не расстроилась, если бы забыл. Мои песни и статья – единственное, что я могла сделать для Сопротивления. Кстати, песня «До боли», которую я написала в Далласе для Ника, войдёт в наш следующий альбом. Есть, над чем работать, и мне это дико нравится.
- Мисс Меллоу, - прозвучал голос Майли в моём кабинете. Я не заметила, как она открыла дверь. Вернувшись в издательство, мы с Ником решили остаться каждый в своём кабинете, чтобы не отвлекать друг друга от работы… Секретарша у нас общая, мне всегда нравилась Майли, несмотря на её гламурное видение жизни. Вчера она встретила меня с распростёртыми объятиями, а Нику досталось дружеское рукопожатие. Мне польстило, когда Майли сказала, что она переживала за нас и держала кулачки.
- Я же просила называть меня Алисой, - мягко сказала я Майли, точнее, её голове, просунутой в щель между проходной и моим кабинетом, - или Мелоди. Как тебе больше нравится.
- Простите, привычка, - сказала Майли, слегка покраснев, - к вам гости. Примете?
- Конечно, - неохотно ответила я, вспомнив о предстоящем интервью… Впервые буду отвечать на вопросы, не касающиеся музыки. В Пефом мы с Ником вернулись народными героями и лучшей парой 2137 года. Второй пункт мне нравится, а вот с первым я наполовину не согласна. Какой из меня герой? Что ж, с мнением Билла и прессы не поспоришь.
- Да, я как раз закончила статью, - сказала я и заёрзала в кресле от нетерпения. Чем раньше допрос начнётся, тем раньше закончится. Сегодня мне пришлось встать за два часа до выхода на работу. Никак не привыкну к тому, что нужно краситься и наряжаться. В ЭО это занятие напрочь отсутствовало.
- Прекрасно, с возвращением к работе! – обрадовалась Майли. Теперь я понимаю, почему Ник раньше неловко себя чувствовал в присутствии Майка. Юный писатель открыто восхищался музыкальным талантом Ника, как и Майли моим. Или мне показалось? Если нет, то Майли с Майком просто созданы друг для друга. - Боюсь, что сейчас вам рукопись не понадобится…
- Почему же? Мне будет интересно прочесть новую статью дочери, - сказал мужчина, заглядывающий в мой кабинет.
Если бы он не назвал меня дочерью, я бы не поняла, что передо мной стоит мой отец. Я больше полугода не слышала его голос. Голос, который так давно пел мне песни в колыбельной. Голос, который привил мне любовь к музыке. Отец никогда не тяготел к пению, но он отлично играет на фортепиано, чьи звуки ласкали меня всё детство. Сейчас папа работает сценаристом, по его работам снято много известных фильмов. Любовь к писательству я также переняла у отца. От мамы мне достались только черты лица и фигура.
- Мистер Меллоу? – опешила Майли, пропуская папу ко мне. - Простите, я подумала, что вы репортёр…
- Зовите меня Мартин, - сказал папа, одарив Майли одной из его обворожительных улыбок. Наверное, именно обаянием он завоевал маму так же быстро, как потерял… В молодости он был очень красив, я часто пересматривала его фотографии, когда он ушёл от нас с мамой. Сейчас папа почти не изменился. У него даже осталась привычка расчёсывать растопыренными пальцами свои тёмные волосы.
- Да, сэр… Мартин сэр… - снова растерялась Майли, и я ободряюще ей подмигнула. Она улыбнулась мне в ответ, пожимая плечами. Я не удивлюсь, если она сейчас подумала, что настырностью я пошла в отца. - Если вдруг что-то понадобится, я недалеко.
- Несомненно, - сказал папа, чем ещё больше смутил бедную Майли. Она кивнула и оставила нас с отцом наедине. Недолго думая, я бросилась в его объятия, как раньше, когда мы были одной семьёй, когда я была маленькой принцессой. Так всегда называл меня папа. Вот почему, я не люблю это слово, но Ник этого не знал.
- Из-за твоей фирменной улыбки я лишусь секретарши, - сказала я в папин воротник. На нём слегка помятая клетчатая рубашка и чёрные брюки. Мода не его конёк, особенно сейчас, когда мама не следит за его гардеробом.
- Что с твоим плечом? – спросил папа, увидев заживающую под лейкопластырем рану. И что меня угораздило снять пиджак? Ах да, он меня жутко раздражал.
- Ты умеешь удивлять, - сказала я, жестом пригласив папу присесть на диван, - как ты узнал, что я здесь?
- Вся страна знает, где ты, - сказал папа, как всегда, сложив руки на груди. В его глазах заплясали огоньки радости, то ли при виде меня, то ли от удавшейся шутки. Только мне не смешно. Это мой отец, и он всё тот же, каким я его помню, но он ни разу мне не позвонил. У меня не было времени подумать об этом. Почему он объявился только сейчас? Снова погряз в работе? Он мог сутками сидеть за компьютером, не общаясь со мной и с мамой, придумывая новый бестселлер. – Так что с плечом?
- А ты упрямый! – увидев заботу в папином взгляде, я забыла про былые обиды. - Ник настоял, чтобы мне вырезали микрочип, хоть и эта железка уже не была активна.
Папа непонимающе на меня посмотрел, но я не стану подробно объяснять. Зачем ему знать о том ужасе, который уже не повторится? Отец всё равно не поймёт, если я скажу, что больше нет никакой Базы Данных, хранящей информацию об объектах ЭО. Больше нет Экспериментального Общества. Оно осталось в прошлом, как деспоты, Ламберт Шарм и Грег Тиддл. Только маленький шрам на плече будет напоминать мне об этом. Врач сильно удивился, когда я попросила его не избавляться от шрама, ведь современная медицина способна на многое. Я хочу, чтобы моя физическая травма затянулась вместе с душевной. Быстро и навсегда.
