Константин Бушуев - Оправдание
— То есть получается, по технике убийства мы не можем сделать вывод о половой принадлежности преступника?
— Фу, как ты официально говоришь, — рассмеялась Горчакова. — Но смысл ты поняла верно. Не можем. И мужик, и баба могли такое сотворить. Если баба, то она должна быть сильной и тренированной. Но чемпионкой по толканию ядра ей для этого вовсе не обязательно быть. А если мужик, то он просто должен быть в состоянии поднять топор над головой. Даже в эпоху повальной деградации мужского населения большинство из них на такое остаются способны.
Что ж, расстраиваться не будем, отрицательный результат тоже имеет свою ценность. Зина и не рассчитывала, что судебный медик скажет ей: «Нет, женщина совершенно точно не могла бы убить таким способом…» Следователь Харченко ведь тоже не дурак, он вряд ли бы предъявил обвинение Насте Трофимовой, если бы специалисты заверили его в том, что по своим физическим кондициям она не способна на такое деяние. Слишком уж просто было бы.
***
На второе свидание Волков пришел прямо со службы. Настя с интересом окинула взглядом его статную спортивную фигуру, облаченную в идеально подогнанную по размеру темно-зеленую форму.
— Ты очень эффектно выглядишь, — заметила она, мягко улыбаясь.
— Редкому мужчине форма не идет, разве что моему тезке, Сереже Звереву, — шутливо заметил молодой человек, — а вот ты сегодня действительно выглядишь… Сейчас, секунду, подберу подходящее словечко… — он на секунду задумался, — мужчинопривлекательно! Да, вот именно, мужчинопривлекательно!
Казалось, он смотрит прямо в глаза Насте, но на самом деле Сергей уже успел по высшему баллу оценить ножки, любоваться которыми нисколько не мешала сиреневая мини-юбка. Искусством бокового зрения Волков старательно овладевал несколько последних лет, и молодым женщинам импонировала его привычка во время беседы смотреть непосредственно в глаза, а не пялиться с открытым ртом в глубокий вырез платья или блузки.
Место, куда направились молодые люди, разительно отличалось от романтического «Парадиза». Большой зал с высоким потолком на девятом этаже недавно выстроенного высотного билдинга. Сквозь широкие окна открывается роскошный вид на городской пруд и старую часть города. Громкая современная музыка. Мелькающие огни под потолком. Обширная танцевальная площадка, по которой в меру своих способностей двигались парочки и одинокие девушки. Наблюдалась также высокая концентрация кавказского элемента среди посетителей, причем двое молодых армян за соседним столиком приветствовали Волкова дружелюбными жестами.
Сергей и Настя с аппетитом поглощали обильную вкусную пищу, пили превосходное цимлянское шампанское, смотрели друг на друга и говорили, говорили, говорили… Когда зазвучала популярная в конце прошлого века песня группы «Белый орел», Волков слегка привстал, наклонился к уху девушки и шепотом предложил потанцевать. Нет, он не сказал просто «пойдем потанцуем», а сказал: «может быть, мы принесем жертву Терпсихоре…» С первых же движений они оценили мастерство друг друга. Оба имели опыт занятий в хореографических кружках, оба великолепно владели своими телами и очень точно воспринимали музыкальный темп. Никогда прежде Волков не испытывал такой легкости, танцуя с девушкой в первый раз. Им не нужно было притираться, приспосабливаться друг к другу, «станцовываться», как говорят специалисты; они уже смотрелись со стороны как единое целое и сами себя ощущали так же. Изо всех сил борясь с собой и стараясь не прижимать к себе гибкий стан партнерши, Сергей остро чувствовал нарастающее возбуждение, не столько эротическое, сколько эмоциональное. И еще ему казалось, что и Настя сейчас чувствует нечто похожее… Однозначно, древнегреческая муза танцев Терпсихора в тот вечер имела все основания быть довольной.
— А ты уверен, что это хорошая идея? — с сомнением спросила Настя, когда они вышли из прокуренного ресторанного зала в теплый майский воздух и направились к паркингу. — Шампанское все же… Может, лучше на маршрутке?
— Да ты не беспокооойся, я сто раз так делал, — категорично ответил Сергей, открывая дверь своей «Нексии», и это было настолько неожиданно, настолько похоже на персонажей юмористического сериала, дегенеративных Славика и Димона, настолько не вязалось с образом Волкова в Настиных глазах, что девушка звонко и заливисто рассмеялась.
— Высокое иногда может веселья ради притвориться низким, это не страшно, — высокопарно изрек Сергей, — гораздо страшнее, когда низкое пытается притвориться высоким… Умный человек, который кажется окружающим круглым дураком, куда менее опасен, чем дурак, кажущийся умником.
— В современном мире более распространен именно второй вариант, — кивнула Настя, — ты меня домой отвезешь?
— Без проблем, Снежная Королева, — ответил Сергей и повел машину так ловко и так аккуратно, как будто в последние три дня не употреблял ничего крепче питьевого йогурта.
— Сереж, а ты в параде участвуешь? — спросила девушка, когда они уже подъезжали к ее дому. — Послезавтра День Победы…
— Который порохом пропах… Нет, Настюша, не участвую. То есть я не буду маршировать по брусчатке нашей Центральной площади, но присутствовать там буду обязательно. Должность обязывает.
— А какая у тебя должность?
— Старший офицер пресс-службы Центрального военного округа.
— Военный корреспондент?
— Да, можно и так сказать. Где же еще может служить выпускник факультета журналистики?.. Начинал я свою службу с должности офицера-воспитателя в заурядной мотострелковой части, а потом написал несколько статей для военной окружной газеты. Анализировал политическую и стратегическую обстановку на наших южных границах, рассуждал о перспективах военного сотрудничества с мусульманскими государствами, о возможностях создания евразийского блока в составе России, Индии и Китая. Статьи мои понравились одному бравому полковнику, ветерану Афганистана, вот он и перетащил меня в штаб.
— А я думала, в армейскую пресс-службу не берут людей без боевого опыта, с чисто гражданским образованием, — заметила Настя, — или ты все-таки… все-таки был в горячих точках?
— Военная тайна, — отшутился Сергей, останавливая машину и заглушая мотор. — Все тебе расскажи, шпионочка юная… — Кошачьим движением он положил руку на Настино колено и аккуратно погладил. По некоторым признакам ему показалось, что девушка не будет возражать и против более откровенных ласк, но вовремя совладал с собой. В конце концов, салон «Нексии» совсем не приспособлен для интимных утех, тем более если речь идет о первой близости. А вот удержаться от поцелуя он не смог, и примерно две минуты они исступленно ласкали губы друг друга… И опять от Насти исходил все тот же северный холод, и Волков кожей чувствовал, какой он теплый и приятный, этот холод, и всю обратную дорогу безуспешно пытался объяснить столь парадоксальное явление, классический оксиморон… И опять не смог.
Глава 3
Вот и третья ночь в камере прошла… Правда, первую можно и за ночь не считать: сначала привезли в пункт временного содержания при отделе полиции, потом уже этапировали в изолятор, там надолго затянулось проведение всяких формальностей, заполнение анкет, медосмотр… Короче, в первую ночь Настя не выспалась.
Никогда прежде она не соотносила свою личность с такими понятиями, как «тюрьма», «зона», «камера», «скамья подсудимых». В ее сознании существовали два мира, светлый и темный. В первом она жила, второй знала только по книжкам и фильмам. В первом мире были папа и мама, уютная квартира в центре города, музыка, театры и торгово-развлекательные центры, салоны красоты, спортивные соревнования, наконец, занятия в Академии… В другом мире были организованные и неорганизованные преступные группировки, наркота, дешевые шлюхи, лязг стальных замков и вертухаи на вышках. Для Насти Трофимовой пересечение двух миров случилось в тот момент, когда некрасивый мужик с простецкой фамилией Харченко подошел к ней, сидевшей в оцепенении прямо на земле под сосной, и скучным голосом пробормотал: «Анастасия Александровна, вы задержаны в порядке статьи девяносто первой... Я вынужден это сделать… Прошу сесть в машину».
Женское отделение следственного изолятора оказалось местом совершенно мерзопакостным. Однако на третьи сутки Настя, к своему удивлению, уже более спокойно стала воспринимать окружающую обстановку. Может быть, дело было в соседках по камере. Из художественной литературы и кинематографа она знала о нелегкой судьбе не имеющих опыта внутрикамерной жизни молоденьких девушек, имеющих несчастье оказаться в местах лишения свободы или в изоляторах временного содержания. Особенно красивых девушек… Плевки, оскорбления, физические и моральные издевательства со стороны матерых уголовниц и даже самое худшее — сексуальное насилие… Ей повезло, ничего подобного не было. Из трех соседок по камере одна была сотрудницей отдела образования и обвинялась в вымогательстве взятки за устройство ребенка в детский сад, другая попалась на сбыте недоброкачественных продуктов питания и третья — на мошеннических действиях в сфере недвижимости. Последняя обитала в камере уже давно, сотрудники следственного отдела раскручивали ее преступную деятельность эпизод за эпизодом. Две другие заселились неделей раньше, чем сама Настя.
