Aubrey Dark - Mine
Я взял последние выпуски «Читательский Обзор» и «Лучшие дома и сады» из почты, разложив их на журнальном столике. А после взял маленькую пластиковую мозговую ткань Боба и положил ее в стеклянный глобус. Наклонил голову и всмотрелся во всю эту массу мозговых тканей, прижавшихся друг к другу. Переговаривающихся между собой.
Слово claustrum означает — сокрытый. Думаю, это уместно, учитывая, что мои тайные трофеи находятся в самом центре приемной, притворяясь современным искусством. Я передвигаю фрагмент Боба немного налево, так, чтобы он примкнул к стакану. Таким образом, вы можете наблюдать главную извилину внешней стороны его мозга. Да, так намного лучше.
Все это огромная работа, но люди думают, что это всего лишь крошечные сгустки пластмассы. Какой позор.
Смотрю на часы. Уже скоро.
Сара
— Так какая у меня мотивация?
— Мотивация?
У меня было всего несколько часов, чтобы подготовиться к роли. Мы разговаривали в задней части автомобиля, и я делала кое-какие пометки насчет Сьюзен.
Отчасти, вполне действенный метод — вживаться в роль. Когда ты изображаешь персонажа, ты не просто ведешь себя, как этот персонаж. Ты и есть он. Я спрашивала Гэри о каждой мелочи, связанной с его женой, которую, как я думала, он должен знать. О любимом блюде, любимом телешоу и о любимых домашних питомцах из детства. Неудивительно, что Гэри многого не знает о своей жене. Неудивительно, что их отношения на тормозах. Но все же я приложила все усилия, к тому, что имела.
— Ну знаешь, моя мотивация. Желание.
— Желание?
— Гэри, я не могу стать Сьюзен, если не знаю, чего она хочет. Что ее мотивирует? Какие у нее цели? Мои цели? Может, я хочу быть хорошей женой?
Гэри фыркнул. Ладно, минус один.
— Мне нужно что-то, с чем я могу поработать, — говорю я.
— Отлично, как насчет этого? Твоя мотивация — это высосать все деньги из бизнеса и спустить их на педикюр и старинную мебель, в то время как твой муж загибается на работе. Твоя цель состоит в том, чтобы флиртовать с каждым официантом и чистильщиком бассейнов, а ночью, когда я наталкиваюсь на вас, делать вид, что не понимаешь, о чем я. А твое желание — это обладать тем, что у тебя и так уже есть: любящей семьей, домиком на холме и хорошей карьерой, учитывая твое холодное, полное ненависти и злобы сердце, в которое ты не впускаешь никого больше. Ты — поганая жена и поганый деловой партнер. Ты та, кто воткнет нож в спину ближнему, как только он отвернется.
Вау. Думаю, Гэри и Сьюзен на самом деле, противостояли друг другу.
— Ладно, тогда, — говорю я, делая вид, что записываю. — Поняла. Несчастливый брак, делать вид, что все хорошо.
— Тупая сука, — кипит Гэри, наблюдая за пешеходами на Голливудском Бульваре.
— Могу я спросить кое о чем? — спрашиваю я, надеясь сменить тему. — Об операции?
— Что?
— Ты сказал, что я буду медицинским доверенным лицом, если что–то пойдет не так, как надо. Так, что бы ты хотел, чтобы я сделала, если что–то пойдет не так?
— Все пройдет, как надо.
— Да, но что если? Ты хотел бы, ну знаешь, жизнеобеспечение? Или...
— Конечно, я хочу жизнеобеспечение! — ответил Гэри. — Рискованные меры, работы. Не позволяй им тянуть резину. Деньги не проблема. Но все пройдет, как надо. Поверь мне.
— Хорошо, конечно. Давайте о чем-нибудь другом, — произношу я. — Думаю, я справлюсь.
— Хорошо, — сказал Гэри, глядя на часы. Солнце уже было готово сесть в смог Лос-Анджелеской долины. — Уже скоро.
Он наклонился вперед и опустил ширму.
— Доставь нас в операционную, — говорит он. — Мы готовы.
Глава 7
Риен
Все было готово. Инструменты на медицинском столе разложены по порядку, именно так, как мне нравилось. Закаленные стальные скальпели с номерами от восемнадцатого, с широким лезвием и длинной ручкой, до двенадцатого, с лезвием в форме полумесяца, прямо как крюк. У каждого своё предназначение, каждый по-своему прекрасен…
Я поднёс самое крупное прямое лезвие к свету. Его нижний край был заточен так, чтобы кожу можно было прорезать так же легко, как сыр.
Сегодня ко мне придёт еще одна парочка, надеясь начать новую жизнь. Сюда: в эту операционную, чистую и белую, с видом на Голливудские холмы. Сюда, где они смогут получить свою пластику при полной конфиденциальности. И, так и быть, они ее получат.
Когда я прекращу резать, они уйдут. Единственное, что от них останется – это пустота, обитавшая в них с самого начала.
У людей такие пустые жизни. Всегда удивляюсь этому, когда они просят их сохранить.
Лезвие блеснуло оранжевым, отразив небо снаружи. Я осторожно кладу его обратно на столик, после чего обращаю внимание на простор, раскинувшийся за пределами окна, распростёртого на всю стену операционной. Оно выходило на западную долину Лос-Анджелеса, и я заплатил бешеные деньги ради этого. Или, скорее, целое состояние на это выложили мои клиенты.
Закаты в Лос-Анджелесе были невероятно красивыми, особенно наблюдая за ними из моего особняка. Огненно-красные, золотые облака, разлитые по небу, и луна, виднеющаяся в вечерних сумерках. Изогнутая полоса белого, столь же тонкая и острая, как мои скальпели. Операционная, сплошная белая плитка от пола до потолка, отразила цвета пылающего неба
Снял с рук латексные перчатки, запуская их в мусорное ведро. Хоть, технически, у меня и не было нужды в стерильной операционной, мне все еще нравилось содержать ее в чистоте. Думаю, эта старая привычка сохранилась еще со времен медицинского колледжа и моей работы анестезиологом. С тех пор, когда я еще не делал ничего плохого.
Операционный стол был белым и хромированным. Я оперся одной рукой на его край. Хром был прохладным под кончиками моих пальцев. Затем моя рука дернулась, словно боясь испачкать чистую поверхность. Рукавом от рубашки я стер со стола собственные отпечатки пальцев. Так. Снова идеально.
Я ещё раз посмотрел в окно. Небо уже потемнело. Облака превратились в пепельно-серые грязные тени своего былого огня. Белая плитка более не отражала его погасшие цвета.
Сара
Мы подъехали к частной подъездной дороге недалеко от Заката. Я посмотрела на Гэри. Он казался спокойным.
— Разве мы направляемся не в больницу? – спросила я, хмурясь.
— В больницу? — переспросил он, будто удивляясь.
— Ну, знаешь, место, куда обычно привозят людей на операции.
Гэри рассмеялся надо мной. Моя грудь сжалась, и я попыталась справиться с этим. Сьюзен ненавидела Гэри, то есть, Я ненавидела Гэри. Но это была спокойная, поддающаяся контролю ненависть. Да.
— Думаешь, знаменитости ходят в Cedars Sinai, чтобы получить свои услуги? Черт, нет. В таком случае, это получило бы ненужную широкую огласку. Поэтому у нас есть личный врач. Они называют его лучшим. А я всего лишь надеюсь, что он держит рот на замке.
— Ох, — говорю я, опускаясь в роли Сьюзен. Конечно, у нас был бы личный врач. Конечно.
Автомобиль съехал в проулок между домами и остановился за одним из особняков. Там были ворота, которые открылись перед нами и, как только наш седан въехал внутрь, тут же закрылись. Я уставилась на заднюю часть особняка. Белая дверь, подсвеченная прожектором и быстро тускнеющим солнцем — единственное, что я увидела. Окон на этой стороне дома не было.
— На месте, — произнес Гэри. — Готова быть Миссис Сьюзен Стидхилл?
— Да, дорогой, — глумливо ответила я.
— Отлично, — похвалил Гэри, одобрительно глядя на меня.
Мы вышли из автомобиля и направились в дом. Я удерживала свой взгляд впереди, не оглядываясь на Гэри. Воображала себя Сьюзен Стидхилл, которой адски надоедает сопровождать мужа в пластическую клинику. Гэри придержал для меня дверь, а я нарочно задела его, не поблагодарив. Могу предположить, что он был вполне впечатлен моей актерской игрой, во всяком случае, до сих пор. Ну, я же должна хоть что-то делать, ведь так?
Я вошла во что-то напоминающее приемную. Две стены были полностью оборудованы зеркалами от пола до потолка, делая помещение гораздо больше, чем на самом деле оно было. На входе находился стенд с вполне интересными произведениями искусства. Но я была Сьюзен Стидхилл, ни малейшего понятия насколько сильно она интересовалась искусством.
Поэтому вместо созерцания скульптур я подошла к одному из кожаных кресел и уселась в него, взяв в руки журнал. Просмотрела страницы огромных домов и подстриженных газонов. И остановилась на рекламе итальянской мраморной столешницы. Сьюзен хотела бы этого. Нет, я.
«Возможно, отремонтирую свою кухню», — подумала я.
Какого мрамора мне хочется больше всего? Не черного, это слишком современно. Нужен хороший античный взгляд. Кремовый мрамор с синей французской плиткой под плинтус. Да, было бы здорово.
Гэри только подошел к стойке, когда позади него открылась дверь, и оттуда вышел человек, одетый в хирургическую униформу. Снова взглянув туда, я увидела проблеск больничной палаты, белую плитку, стенды и металлический столик. Изобразив зевок, я вернулась к своему мрамору.
