Рэй Блэйс - Подонок в моей постели
Я увернулась от коробки, расположившейся, как я знала, на нашем пути, и включила свет, когда он зацепился ногой за ту коробку и начал браниться.
— О мой Бог. Мне так жаль! Я привыкла обходить эти картонные мины. Даже не подумала предупредить тебя.
— Всё в порядке, — он засмеялся, его спокойная манера поведения была полной противоположностью моей взволнованности.
Глаза Дилана засверкали дьявольским огоньком, и я думаю, у меня есть ответ. Он собирается наброситься. Но затем спрашивает:
— Ты собираешься устроить мне экскурсию?
— Конечно. Подожди, — я протягиваю руку, чтобы остановить его.
— Что?
Я снимаю свои каблуки.
— Снимай обувь. Я хочу свой депозит за повреждения обратно, — меня передёргивает изнутри. Вот мой сраный внутренний диалог, и это не то, кем я хочу быть сегодня. Опять же, не уверена, что знаю, как быть той, кем хочется.
И Дилан, кажется, не возражал против того, кто я. Он наклоняет голову с забавной ухмылкой на губах, но делает то, что я сказала. Когда начинаю вести его дальше по квартире, он бормочет позади меня:
— Лучше всё выбросить из головы сейчас, — я повернулась к нему, моя бровь вопросительно приподнята. — Довольно скоро я буду тем, кто будет отдавать приказы.
Клянусь, я не могу идти, когда новая волна волнения, и ожидания, и святое-дерьмо-что-я-делаю страха охватывает меня.
Он улыбается снова:
— Не волнуйся так сильно, Рэйчел. Я не собираюсь быть милым, но тебе это понравится. Обещаю, — это должно успокаивать? Как ни странно, но это так. Из-за него всё внутри меня переворачивается. — А сейчас покажи мне свою комнату, прежде чем я слишком отвлекусь, чтобы об этом заботиться.
Я уже слишком отвлечена, чтобы заботиться о туре по квартире, но также нервничаю, беспокоюсь и радуюсь, что есть что-то ещё, на чём могу сосредоточиться. Я толкнула дверь в комнату для гостей.
— Я использую эту комнату как библиотеку/хранилище, отсюда и гора коробок.
— Ты большой читатель, или они все связаны со школьной программой?
— И то, и другое. Но большинство из них пластинки.
Его глаза загораются.
— Так ты фанатка винила?
— Если это означает, что я люблю пластинки, тогда да.
— Я впечатлён, девчонка с виолончелью. Но опять же, музыка, которая тебе нравится, вероятно, ещё недостаточно популярна, чтобы быть на дисках.
Чтобы подавить ухмылку, я кусаю внутреннюю сторону щеки.
— Хотя я слышала, что они заработают на «8tracks» (прим.: это интернет-радио и социальная сеть, ориентированная на концепцию составленного пользователем потокового плейлиста, состоящего по крайней мере из 8 треков) в следующем году, — я щёлкнула выключателем и прошла мимо него в коридор. — Гостиная там.
— То, что ты знаешь «8tracks», так сексуально.
Я так сильно хочу его, что в тишине это ошеломляет меня. Не могу перестать идти в гостиную и включаю свет, потому что не знаю, что сказать. Я была заперта в ловушке из правил хорошего поведения так долго и в итоге застыла внутри себя. За короткое время знакомства с Диланом я уже чувствую, как тает лёд.
Это чувствуется хорошо. Это чувствуется смело. Это чувствуется… опасно.
Я отправляюсь к окну и сморю вниз на улицу.
Дилан подходит, чтобы встать рядом со мной.
— Адский вид.
Я киваю, дотрагиваясь до подоконника.
— У всех моих соседей личные саундтреки, которые только я могу слышать. Я сижу на этих окнах день за днём и смотрю на них сверху, играя их песни.
— Как они звучат?
— Каждый день по-разному. Это зависит от погоды, от того, как быстро они идут, от вещей, их беспокоящих.
Он придвигается ближе:
— Как бы звучал мой саундтрек?
Я закрываю глаза, чтобы почувствовать разбивающиеся ноты. Смелый, яркий, но устойчивый. Он бы звучал необузданной страстью.
— Рэйчел? — его голос грубый и шероховатый, я знаю — время настало.
Моё дыхание становится поверхностным. Приглашение в спальню на моих губах. Я могу чувствовать его.
Струсив, я поворачиваю направо и шагаю вперёд в маленькую кухню, по дороге включая свет.
— Хочешь что-нибудь выпить?
— Рэйчел? — его голос прозвучал прямо позади меня.
Я вздрагиваю, пульс подскакивает. Я фокусируюсь на холодильнике.
— У меня небольшой выбор, к сожалению, — я тяну время. Убегаю. Открываю дверь между нами. — Вода или сок? Газировка?
Он толкает дверь, чтобы закрыть её, и поворачивает меня к себе лицом.
— Я не хочу пить. Я голоден.
— Ох. В таком случае у меня есть…
Его руки приземляются на мои бёдра и толкают меня назад, попкой прижимая к столешнице.
О. Да.
Он вторгся в моё личное пространство.
— Рэйчел, ты хорошая девочка?
— Да, — слово едва громче шёпота, подслащённого нетерпением. Хорошие девочки получают награды, верно? Я настолько готова к своей.
Его глаза вспыхивают чем-то грешным.
— Не сегодня, — он прижимается ко мне ближе. — Сегодня ты будешь плохой.
Каждый нерв в моём теле вспыхнул и зажегся пульсирующей необходимостью. Я тянусь к своему шарфу.
Он хватает меня за руку.
— Оставь его.
— Почему?
Его зрачки расширились.
— Потому что я так сказал. Пришло время показать свою спальню.
Он убирает руки, но остаётся в моём пространстве, заставляя меня проскользнуть между ним и барной стойкой. Дилан перехватывает пальцем одну из петель моих джинсов, придерживая меня рядом, пока своими бёдрами я тяну его к спальне. Он закрывает позади двери, оставляя нас в темноте, и я, используя возможность отойти, прохожу между несколькими стопками коробок и скольжу под одеяло на кровати.
— Там коробка — несколько вообще-то — поэтому будь осторожен на пути сюда. Просто следуй за моим голосом.
Он щёлкает выключателем, и мои веки пытаются зажмуриться в знак протеста.
— Ты на самом деле прячешься под одеялом? — он прокладывает свой путь через стопки, как дикая кошка пробирается сквозь чащу, и откидывает одеяло, выставляя меня под раздражающий верхний свет.
Чёрт подери, мне нужно взять себя в руки. Я пригласила этого мужчину в квартиру по одной причине. Для безбашенного, горячего секса. Я могу это сделать. Не то чтобы увижу его когда-нибудь снова после сегодняшнего вечера. Я не должна волноваться о том, что он подумает обо мне.
Я стремлюсь к тому, на что надеюсь, и пожимаю плечами.
— Может быть, я замёрзла, — не берите в голову тот факт, что я ещё полностью одета.
Он забирается на меня, его рот парит несколькими дюймами выше моего.
— Если ты не согласна на это, Рэйчел, ты должна дать мне понять прямо, чёрт возьми, сейчас, потому что примерно через две секунды будет невозможно заставить меня уйти, — дыхание Дилана согревает моё лицо, губы готовы слиться с моими. Его взгляд опускается к моему рту. — Так ты хочешь, чтобы я ушёл?
Это единственная вещь, в которой я уверена.
— Нет, — шепчу я.
Слово едва выходит, когда он обрушивает свои губы на мои. Его язык скользит вдоль моих зубов, когда он вторгается в мой рот. Поцелуи Дилана горят желанием, они настойчивые и властные — не такие, как все те вежливые, к которым я привыкла. Я утонула в них в хорошем смысле этого слова. В том, что поставит метку, когда я отдамся ему.
Я отчаянно нуждаюсь в воздухе, когда он отстраняется. Дилан проводит рукой вниз по моему телу и стягивает джинсы. После того, как он снимает их, они летят через всю комнату. Его огромные ладони медленно перемещаются от икр к коленям. Мурашки поднимаются по моим ногам, покрывая каждый дюйм кожи.
Дилан раздвигает мои бёдра, стоя на коленях между ними.
— Я хочу видеть всё.
— Как и я, — слова удивили нас обоих. — Хочу увидеть тебя тоже, я имею в виду.
Он поднимает руки над головой, захватывает заднюю часть футболки, потянув её, и бросает в направлении, куда улетели мои джинсы.
Кто, чёрт возьми, волнуется о ткани, когда между моими бёдрами татуированный Бог?
Я никогда не видела таких мускулов, кроме как на греческих статуях и голливудских знаменитостях в нескольких фильмах, которые Алекс заставляла меня смотреть. Мой бывший играл на фаготе — прилежный и жилистый. Фаготисты не славились своими точёными бицепсами, грудными мышцами, прессом. У Дилана восемь кубиков. Я думала, бывает только шесть, и также никогда не видела такой комплект вблизи.
Что действительно заставляет меня извиваться с интересом, так это татуировки, покрывающие его кожу. Красивая женщина, возможно, Дева Мария, выглядит безмятежно над букетом цветов на правой руке и плече. «Mi Vida Loca» — «Моя безумная жизнь» —нацарапана поперёк его груди затейливыми буквами и с завитушками для украшения.
И затем я вижу его. Слово «Вера» в полном одиночестве резко выступает чёрным цветом на левой стороне рёбер, чуть ниже сердца. Я протягиваю руку и глажу её своими мозолистыми пальцами. Это как послание уступить и сделать это, что всё в порядке.
Он хватает меня за запястье и целует ладонь, покусывая мой палец с грязной усмешкой.
