С.В. Думин - Другая Русь (Великое княжество Литовское и Русское)
Не следует, впрочем, преувеличивать значение самого этого факта: соглашения подписываются и нарушаются, если это выгодно высоким договаривающимся сторонам. Важнее другое: попытки Ольгерда продолжить на северо- востоке начатое им дело объединения продемонстрировали, что в данном регионе сложилась собственная, дотаточно жесткая политическая структура и, в отличие от остальных русских земель, отсутствуют реальные перспективы для установления власти Гедиминовичей. Положение могло измениться, позиция отдельных княжеств все же была неоднозначна, колебались в выборе между Вильно и Москвой Новгород и Псков, потенциальным союзником Литвы оставалась Тверь. Поэтому литовско- русские князья не смирились с неудачей, а лишь ожидали более благоприятных условий для реализации своих стратегических планов. Однако уже на этом этапе намечается граница литовского влияния. Владения Московского княжества и другие так или иначе подвластные ему земли представляют собой слишком сильный, обособленный, самостоятельный центр, фактически не связанный с другими княжествами Киевской Руси, оторванный от них и потому не затронутый процессом, в ходе которого образовалось Великое княжество Литовское и Русское. В тот же период намечается и «буферная» зона — целый ряд русских земель, в споре между Вильно и Москвой занимавших нестойкую, колеблющуюся позицию. Это Новгород и Псков, тогда и позже часто использовавшие союзы с Литвой для противодействия централизаторской политики Москвы и не раз принимавшие князей «с руки» Гедиминовичей. Это Смоленская земля, безуспешно пытавшаяся отстоять свою независимость и от Москвы, и от Литвы. Это Верховские княжества (по верховьям Оки — Одоевское, Новосильское и др.), номинально зависимые от Литовского великого князя, но сохранившие своих князей — Рюриковичей. Два из них — князь Святослав Карачевский и князь Иван Новосильский и Одоевский — удостоились браков с дочерьми Ольгерда. Надо сказать, что Ольгерд довольно широко практиковал династические браки. Дочь Агриппину-Марию он выдал еще в 1354 г. за нижегородского князя Бориса. На Рюриковнах женились и многие из его сыновей (впоследствии Ольгердовичи породнились и с московским домом). С другой стороны, случалось, что союз с Москвой заключали и некоторые удельные князья Гедиминовичи; пытались вести собственную политику некоторые пограничные княжества — Полоцкое, Брянское (что особенно ярко проявилось после смерти Ольгерда).
***
В период правления Ольгерда формируется основная территория Великого княжества Литовского и Русского и определяются сферы его влияния. Оформляется и структура этого государства, сохранившаяся в принципе и при ближайших преемниках Ольгерда.
Великое княжество Литовское сложилось как федерация отдельных земель и княжеств. Степень их зависимости от центральной власти была различна. Формы этой зависимости, сложившиеся исторически (это во многом определялось обстоятельствами вхождения тех или иных земель в Великое княжество), в большей или меньшей степени обеспечивали местному боярству и городам, а иногда и представителям старых княжеских династий значительную внутреннюю автономию и, как правило, неприкосновенность социально-экономических и политических структур, сложившихся в предшествующий период. Уже при Миндовге существовал институт вассалитета — в тот период уделы сохраняли потомки литовских племенных князей (хотя именно эта категория знати нередко подвергалась репрессиям) и некоторые Рюриковичи. Кроме того, часть литовской знати, в том числе и родственники Миндовга, взамен владений на жмудских и литовских землях получили власть над отдельными русскими городами. К числу таких крупных княжеств, сохранявших зависимость от великого князя, можно отнести Новогрудское княжение Войшелка. При Гедимине и Ольгерде продолжается вытеснение с княжеских престолов Руси потомков прежних династий (в том числе и дальних родственников самих литовских великих князей). В правление Ольгерда в большинстве подвластных ему восточнославянских княжеств сидят православные Гедиминовичи, преимущественно его сыновья (Андрей Полоцкий, Владимир Киевский, Дмитрий Брянский, Константин Черниговский). Их уделы отец, как правило, не трогает, зато племянников (особенно волынских Кориатовичей) бесцеремонно перемещает из одного княжества в другое, отнюдь не собираясь гарантировать им «вотчинные права». Фактически князья-вассалы являются наместниками великого князя. Но сохранение княжений, позволявшее найти место в политической структуре государства для многочисленных представителей разросшейся династии Гедиминовичей, не затрагивало интересы местных феодалов, гарантировало им неприкосновенность «старины». Договор, «ряд», заключаемый с наиболее влиятельной частью населения вновь присоединенных земель, определял их отношения с верховной властью на протяжении нескольких»^ веков. В XV и в начале XVI в. эти отношения великие князья оформят специальными грамотами, привилеями, пожалованными Полоцкой, Витебской, Смоленской, Киевской, Волынской землям. Бояре, высшее духовенство, горожане этих земель сохраняли значительное влияние на местные дела. «И который им будет не люб воевода, а обмовят (обвинят.— В. Д.) его перед нами, ино нам воеводу им иного дати, по их воли»,— гласит, например, привилей Витебской земле 1503 г. (тот же обычай был закреплен и в полоцком привилее 1511 г.).
Как заметил еще В. Т. Пашуто, при включении новых земель в состав Великого княжества Литовского «не происходило существенного перераспределения и ломки форм собственности, которые характеризуют, например, централизаторскую политику московского правительства». Именно поэтому установление власти Великого княжества Литовского, как правило, проходило без особых потрясений. Великий князь присваивал часть феодальной ренты, положенную ему как сюзерену (дань взималась с княжеств и земель, сохранявших своих правителей или управлявшихся непосредственно его наместниками).
По социальной структуре населения Великое княжество Литовское фактически не отличалось от Северо-Восточной Руси. Высший слой феодалов и здесь составляли князья. Этот титул, кроме измельчавших Рюриковичей, усвоили и члены рода Гедиминовичей и некоторые другие видные семьи балтского происхождения, а также отдельные потомки осевшей в Великом княжестве татарской знати. Основная масса литовских и западнорусских служилых людей-землевладельцев именовалась боярами. Здесь, в отличие от северо-востока Руси, этот древнерусский термин «девальвировался», обозначая не высшую группу чинов великокняжеского двора, а всех служивших государю лиц благородного происхождения. С XVI в. для этой группы под влиянием Польши утверждается наименование бояр-шляхты, а затем просто шляхты (тогда же «путными» и «панцирными» боярами стали называть крестьян, обязанных ходить на войну в отрядах отдельных феодалов). Бояре имелись и в удельных княжествах. Для обозначения этой группы населения существовали и некоторые локальные термины (например, «земяне»). Права боярства определялись обычаем, условиями пожалования земель. Общегосударственные органы представительства боярства, по-видимому, отсутствовали, но в отдельных землях, как уже говорилось, местные феодалы активно участвовали в управлении. С конца XIV в., после унии Великого княжества и Польши (1387 г.) на литовские и русские земли постепенно проникают польские нормы государственного и административного устройства, в частности окончательно оформляется великокняжеский совет — рада панов (состояла из высших чинов государства — воевод, наместников земель и др.; в ее состав входили также некоторые родственники великого князя — удельные князья и католический епископ). Рада осуществляла верховную государственную власть в отсутствие великого князя. Привилеями 1492 и 1506 гг. великие князья обещают без согласия рады не решать важных вопросов внешней и внутренней политики. Раца являлась органом крупных феодалов (как и существовавшая при московском великом князе Боярская дума). На протяжении всего XV в. в составе этого высшего правительственного органа резко преобладала литовская знать, т. е. представители той части феодалов, которые в силу своего католического вероисповедания согласно нескольким привилеям великих князей (1387, 1414 и др.) получили ряд новых прав, первоначально недоступных остальным феодалам Великого княжества. Окончательное уравнение в правах феодалов всех христианских вероисповеданий произойдет лишь в середине XVI в. Однако с середины XV в. привилегии православного боярства постепенно также расширяются, и уже в начале XVI в. некоторые представители восточнославянской знати занимают высшие должности в администрации и участвуют в деятельности рады.
Горожане, «местичи» (мещане) составляли довольно многочисленную и влиятельную группу населения, особенно в таких городах, как Полоцк, Витебск, Киев, Вильно. Столица Великого княжества Литовского и Русского вскоре после крещения Литвы в католичество получила привилей на самоуправление по западноевропейскому образцу, закреплявший сословные права горожан и привилегии их общины. В других городах, как уже отмечалось, действовали старинные традиционные нормы самоуправления, и лишь с конца XV и в XVI в. они постепенно также заменяются магдебургским правом. «Местичи» противопоставлялись крестьянству, волостному населению. Многие горожане были особыми привилегиями освобождены от различных работ, традиционно исполняемых волостью, в пользу великого князя. В некоторых землях (особенно на востоке и на юге государства) горожане исполняли ^некоторые повинности по укреплению городов (хотя, например, грамота киевлянам специально оговаривала: «а города им не рубити»). Не вдаваясь в подробности, можно констатировать, что в городском строе Великого княжества вплоть до введения магдебургского права, т. е. фактически (за исключением Вильно и Трок) до конца XV— начала XVI в., при всем многообразии индивидуальных черт нет принципиальных отличий от городов Северо-Восточной Руси.
