Культ Ктулху (сборник) - Коллектив авторов
– Я все равно не смогу вам это описать, – отвечал тот. – Подойдите к ковру. Вы сами все увидите.
Баттрик неуверенно сделал несколько шагов к богато изукрашенной ткани. Он даже дыхание задержал в предвкушении того, что должно случиться.
– У вас под рукой шнур. Откройте занавес, – распорядился Коллум.
Доктор нащупал шнур с грузом на конце, закрыл на мгновенье глаза, потом открыл и решительно потянул. Гобелен послушно скользнул вбок вдоль стены. Она оказалась лишенной каких-либо украшений и даже краски. На уровне глаз располагалось небольшое круглое забранное стеклом отверстие. Баттрик заколебался. Он бросил взгляд на Лоренса, который слабо махнул ему с кушетки рукой, и, наконец, приник к глазку. Тихий стон сорвался у него с губ, а рука сама схватилась за горло.
Сквозь глазок открывался вид на куда меньшего размера комнату, скрытую за стеной гостиной. Непосредственно напротив располагалась тяжелая стальная дверь с таким же глазком и прочной решеткой внизу, через которую, будь она открыта, мог бы проползти человек. Перед решеткой валялись обглоданные кости и стояла миска с водой – очевидно, через нее в камеру доставлялась пища. Сероватый свет сочился сквозь ленточные окна под потолком по обе стороны комнаты. Пряди каких-то волокон, черных, коричневых, желтых, усеивали пол. А в дальнем углу скорчился обитатель этой камеры, обликом столь мало похожий на человека, что зрение Баттрика тут же затуманилось, отказываясь видеть нечто настолько противоестественное.
Существо лежало на полу, приподнявшись на руках и тяжело дышало… Живой человеческий торс, если подобный обрубок можно назвать такими словами. Черные, как вороново крыло, волосы свисали колтунами и космами с деформированного черепа. Из-под косматых бровей лихорадочно сверкали яркие глаза. Единственной выдающейся частью лица был рудиментарный нос, ноздри которого так и ходили ходуном, как у принюхивающегося зверя. Губы, сведенные в дьявольскую ухмылку, открывали бледные зубы, больше похожие на клыки хищника.
Тварь была нага, за исключением потрепанной набедренной повязки, намотанной посреди тела. Туловище являло поистине сверхчеловеческую мускулатуру – руки, толстые, как фонарные столбы, наполовину заросшую шерстью бочкообразную грудь. Нижние же конечности были иссохшие и самым жалким образом волочились за верхней частью тела. Это отнюдь не мешало чудовищному созданию с удивительным проворством таскать себя по камере, держа собственный вес исключительно силою рук и скрюченных, будто когти, пальцев. Когда оно заметалось из угла в угол, из глубины его могучей темной груди донеслось зловещее, нечленораздельное бормотание.
– О, боже, боже мой! – прошептал Баттрик, не веря своим глазам.
На своем веку ему случалось видеть людей, искалеченных по воле жестокого случая в лагерях лесорубов, не говоря уже о жутких уродствах у мертворожденных младенцев. Но никогда еще разум его не пытался отказать при виде столь масштабного порока физического развития. Доктор бессильно оперся на стену у глазка, чувствуя, что ноги не желают его держать.
– Что это такое, Лоренс? – слабо спросил он. – Откуда… откуда оно взялось?
– Теперь вы понимаете, какое тяжкое бремя я нес все эти месяцы, Натан? – горько отозвался Коллум. – Эта тварь находится у нас на попечении со дня смерти второй жены моего отца. Это Адское Дитя Лигейи!
Лицезрея реакцию доктора, Коллум сам на глазах изменился. Теперь он куда лучше владел собой, словно возможность разделить тайну с кем-то посторонним и вправду сняла с его души страшное бремя. При виде овладевшего доктором отвращения Коллуму хватило ума снова наполнить бокал из приземистого корабельного графина и предложить Баттрику, который медленно, словно сомнамбула, отошел от гобелена.
– Сядьте, Натан, и успокойтесь, – велел наследник. – Полагаю, у вас появилось много вопросов по поводу нашего… дурного семени.
Когда доктор немного пришел в себя, Коллум подробно рассказал ему о происхождении узника тайной комнаты. На смертном одре Лигейя прокляла дом Коллумов, пообещав, что если они не сохранят тайну ее ребенка до достижения им зрелости, весь их род вымрет. Обязанность заботиться о дьявольском отродье будет передаваться от одного члена семьи к другому. Только смерть может освободить хранителя, ответственного за здоровье и кормление твари, от его службы. Они поймут, сказала Лигейя, когда дитя перестанет нуждаться в защите.
Капитан Хью Коллум всегда презирал суеверия и проклятия. Но тут оккультная сторона бытия сама вторглась под его кров в образе этого невероятного ребенка, с самого младенчества окруженного аурой зла. Капитан знал, что не он породил такое чудовище. Убежденность в том, что Лигейя сожительствовала с духом тьмы, и это дитя есть не что иное как залог дьявольской любви, постепенно росла в нем.
Он не стал крестить ребенка. Изгоя поселили в комнате-сейфе сразу за стеной гостиной – эту камеру хранители стали сардонически называть Колыбелью. С той поры обитателя тюрьмы за гобеленом знали под именем Адского Дитяти.
– Итак, Натан, если верить пророчеству Лигейи, вы разговариваете с мертвецом. Хранитель, выдавший тайну, должен умереть.
– Какой суеверный бред! – вскричал Баттрик, уже оправившийся от первоначального потрясения. – Посмотрите на себя, Лоренс: вы сейчас более расслаблены, чем за все эти последние месяцы. Я пока не в состоянии дать удовлетворительного объяснения тому, что увидел… Как и тому, почему это существо все еще живо, несмотря на такие жуткие пороки развития. Но у всего этого должны быть совершенно естественные причины. Признаюсь, поначалу я испытал сильное потрясение. Тварь действительно ужасна. И, тем не менее, не вижу, чего вам в ней бояться. Наверняка мы сможем договориться, чтобы отныне за этим существом присматривали в специализированном учреждении, чтобы окончательно снять с вас эту малоприятную ответственность. Что до адских детей и отцов – право, Лоренс, такой образ мыслей больше пристал горскому фермеру, чем наследнику рода Коллумов!
– Это потому, что вы не вполне понимаете, какую ужасную опасность представляет это чудовище! – вскричал хозяин дома. – Его необходимо уничтожить, пока оно не натворило еще какого-нибудь зла! Оно только начало, уверяю вас!
Баттрик протянул руку, чтобы успокоить Коллума, который опять начал впадать в ажитацию.
– Какое зло? О чем вы толкуете?
– Помните мой первый ночной звонок вам? Помните, в каком кошмарном я был тогда состоянии?
Доктор кивнул.
– А Рупеля Олдхэма помните?
Баттрик невольно поморщился. Старого охотника на нутрий нашли в луже глубиной в фут на обочине грунтовой дороги через Мохеганское болото. Баттрику тогда пришлось выписывать свидетельство о смерти. Тело было сильно изуродовано, а на лице застыло выражение крайнего ужаса.
– Вы же не хотите сказать, что… – Доктор ткнул пальцем в гобелен.
Коллум кивнул.
– Оно вырвалось на свободу, – беспомощно сказал он. – Мы недооценили его силу, и он высадил деревянную дверь, которую мы потом заменили железной. Мы с Амадеем кинулись в погоню. Было очень темно. Весенние ливни размыли все вокруг в непролазную грязь.
Коллум погрузился в картины кровавого прошлого, и голос его стал сонным.
– Сначала мы с Амадеем не знали, куда податься, где его искать. Стояли вдвоем на дороге, он с кнутом, я с фонарем… Оно могло убежать в любом направлении… А потом мы услыхали, как вопят козодои над болотом в долине, что позади усадьбы. Кошмарные, злобные звуки, Натан! Они кружили там целой стаей, как безумные! Мы кинулись через лес на грунтовую дорогу через топь. Птицы орали все громче, все пронзительнее, пока мы не увидели, наконец, на фоне серого неба то место, над которым они роились. Помню, я ругался, что у меня не хватило ума прихватить пистолет. А потом свет фонаря выхватил из сумрака фигуры на дороге. Ох, Натан! Бедняга Олдхэм наклонился проверить свои силки, и тут оно напало на него, прямо там, в грязи, по колено в стоячей воде! Когда мы подбежали, оно… питалось! Амадей хлестнул его кнутом, и оно отступило. Для Олдхэма уже ничего нельзя было сделать. Выражение его лица было ужасно. Вдвоем мы отволокли тварь назад, в дом и водворили в колыбель. Тогда она была более смиренной, боялась кнута – теперь уже почти не боится.
