Зоман Чейнани - Школа Добра и Зла
У неё в ушах раздался призрачный смех. Агата стиснула зубы.
Я не ведьма.
Голоса мальчиков стали чуть тише.
Я не ведьма.
Голоса отступили во тьму...
Но на их смену ничего не пришло. Ничего, во что можно было бы поверить.
Нет! Я не ведьма!
Ничего.
О, кое-что.
Молочный, безликий силуэт, рожденных из тьмы
Он пал перед ней на колено... взял её за руку...
— Ты в порядке?
Она открыла глаза. На неё пялилась профессор Анемон. Как и остальной класс.
— Эээ, наверное?
— Но ты... ты... улыбалась! По-настоящему!
Агата сглотнула:
— Правда?
— Ты была околдована? — взвизгнула учительница. — Может на тебя напал один из Несчастливцев...
— Нет... это... оно само... это случайно...
— Но, моя дорогая! Это было прекрасно!
Агате показалось, что она может выпорхнуть со стула. Она не была ведьмой! Не была уродцем! Она почувствовала, как её улыбка вернулась, шире и ярче, чем прежде.
— Ах, если бы и остальное было таким же, — вздохнула профессор Анемон.
Улыбка Агаты исчезла, девочка снова нахмурилась.
В подавленном состоянии она с треском провалила два состязания. Поллукс назвал её отношение «злодейским», а Ума пропела, что видала лень и с большим очарованием.
Угрюмая, она сидела на скамейке перед уроком Истории, и гадала, правда ли профессор Сэдер видит её будущее. Найдет ли она пару к Снежному Балу? Или Софи была права в том, что она ведьма? Значит, она будет отчислена или умрет здесь в одиночестве?
Проблема была в том, что у Сэдера невозможно было ничего выспросить, даже если он был провидцем. Кроме того, если начать об этом выспрашивать, тогда пришлось бы сознаться, что она шарилась у него в кабинете. Не лучший способ расположить преподавателя к себе.
В итоге все это было неважно, потому что Сэдер так и не появился. Он решил на этой неделе преподавать в Школе Зла, заявив, что История не сможет составить конкуренцию, предстоящему Балу, и завладеть всем вниманием учеников. В свое отсутствие он разрешил провести занятие на тему «Обычаи и традиции Бала» банде неопрятных сестер средних лет в грязных платьях. Двенадцать Танцующих Принцесс из очень известной сказки, в которой каждая завоевала своего принца на придворном Балу. Но прежде чем они могли показать, как именно они вели себя с принцами, двенадцать мегер принялись грызться из-за того, какая версия их истории правильная, а какая нет. А потом и сорвались на крик.
Агата закрыла глаза, чтобы постараться не обращать на них внимания. Не важно, что сказала профессор Анемон, она видела чье-то лицо. Размытое, белесое... но настоящее. Кто-то хотел пригласить её на Бал.
Она крепко сжала челюсти.
Я не ведьма.
Постепенно силуэт появился из тьмы, на этот раз ближе, понятнее, чем раньше. Он встал не одно колено, поднял свое лицо к свету...
Визг заставил её очнуться.
Двенадцать сестер на подмостках рявкали и избивали друг друга, словно гориллы.
— Как они могут быть принцессами? — воскликнула Беатрикс.
— Вот, что случается, после того, как выходишь замуж, — сказала Гизелль. — Моя мама перестала брить ноги.
— А моя не влазит ни в одно из своих старых платьев, — поддержала беседу Миллисент.
— А моя не красится, — сказала Ава.
— Моя ест сыр, — вздохнула Рина. Беатрикс от этих слов, чуть было не бухнулась в обморок.
— Короче, если моя жена будет вести себя так же, то она может отправляться жить к ведьмам, — сказал Чаддик, грызя ножку индейки. — На всех этих картинках Долго и Счастливо никто никогда не видел уродливых принцесс.
Он заметил, что Агата, сидящая рядом с ним, выпрямилась.
— О-о. Не в обиду.
За обедом Агата позабыла про все эти поиски пары на Бал и хотела вновь пойти унижаться к Софи. Но ни её, ни Эстер с Анадиль нигде не было видно (даже Дот, если уж на то пошло) и Несчастливцы казались какими-то подозрительно притихшими на своей стороне Поляны. Тем временем, она слышала, как Счастливицы хихикали, когда Чаддик пересказывал свою историю различным группкам «Не в обиду», с каждым разом которая становилась еще обиднее. Еще хуже было от того, что Тедрос продолжать бросать на неё странные взгляды между бросками подков (и особенно странными после того, как она уронила миску со свекольным рагу себе на колени).
Кико плюхнулась рядом с ней.
— Не расстраивайся. Может это и не правда.
— Что?
— Ну, та фигня про двух мальчиков.
— Что за «фигня» с двумя мальчиками?
— Ну, знаешь, когда они заключают соглашение пойти вдвоем, лишь бы не приглашать тебя.
Агата уставилась на неё.
— Ой, нет! — пискнула Кико и убежала.
На Добрых делах профессор Дови дала всем письменный тест на тему — как справляться с моральными трудностями на Балу. Например:
1. Если вы находитесь на балу с кем-то другим, а не с вашим первым выбором, но ваш первый выбор, в который вы влюблены, просит вас о танце, вы:
а) Вежливо сообщу, что если они хотели потанцевать, то следовало пригласить вас на Бал
б) потанцую, но только быстрое рондо
в) откажитесь от своей пары в пользу первого выбора
г) спросите свою пару не смутит ли его танец с другим
Агата выбрала «г» и подписала под этим пунктом:
«Если никто не пригласит вас на Бал, не говоря уже о танце. Тогда этот вопрос снимается».
2. Прибыв на Бал, вы замечаете, что дыхание вашего друга пахнет чесноком и форелью. Однако, ваша подруга именно с тем человеком, который, как вы надеялись, пригласит вас на Бал. Ваши действия:
а) сообщу своей подруге о неприятном запахе у неё изо рта
б) промолчу, она сама виновата
в) ничего не скажу, потому что хочу насладиться её унижением
г) предложить ей кусочек сладкой солодки без упоминания дыхания
Агата выбрала пункт «а». И добавила: «потому что, по крайней мере, неприятный запах изо рта — явление временное. А уродство — это навсегда».
3. В Зал Добра вползает птенец голубки со сломанным крылом, оказываясь на танцполе во время последнего вальса, и находится в серьезной опасности быть раздавленным. Ваши действия:
а) кричите и перестаете танцевать
б) заканчиваете танец, а уж потом уделяете внимание птенцу
в) выпинываете птенца с танцпола, чтобы при танце об него не споткнуться, а потом уж уделяете ему внимание
г) отказываетесь от танца и спасаете голубя, даже если это означает, задеть гордость своего партнера
Агата выбрала «г». «Мой партнер фикция. Уверена, он будет не против».
В том же духе она ответила и на остальные двадцать семь вопросов.
Усевшись за своим столом, сделаным из жевательных конфет, профессор Дови сгребла все тесты и сунула их под светящиеся тыквенное пресс-папье. Лицо её становилось все мрачнее, мрачнее и мрачнее.
— Именно то, чего я боялась, — сердито сказала она, раздавая результаты студентам. — Ваши ответы бездумны, легкомыслены, а где-то даже злы! Не удивительно, что Софи вас всех одурачила!
— Нападения закончились, ведь так? — пробормотал Тедрос.
— Не благодаря тебе, — рявкнула профессор Дови, сунув ему тест весь исчирканный красными чернилами. — Несчастливец побеждает в Испытании, забрасывает мусором нашу школу — и ни один из Счастливцев не может поймать её? Никто из Добра не может угомонить ученицу?
Она расшвыряла результаты тестов, пройдя по ряду.
— Должна ли я напоминать вам, что Арена Талантов всего через четыре дня? И тот, кто победит на Арене в ту школу и переедет Театр Сказок? Хотите, чтобы ваш Театр перешел Злу? Хотите ходить пристыженными перед Злом весь оставшийся год?
Все боялись встретиться с нею взглядом.
— Чтобы быть Добром — вы должны доказать, что вы Добро, Счастливцы, — взывала профессор Дови. — Защищать. Прощать. Помогать. Дарить. Любить. Вот наши правила. Но вам выбирать следовать им или нет.
