Alex Marukov - Unknown
— Я быстро осмотрю комнаты, — говорит отец, направляясь по коридору.
— Я в лабораторию, — говорит доктор Крейвен с искоркой интереса в глазах. Лаборатория — это его гордость и радость, и это место, наверное, даже дом для него. Это впервые, когда я увидела его счастливым, с тех пор, как его сын пытался его убить.
Остальные идут в столовую — теплая, красная комната с массивным, дубовым столом, с огромным камином и чучелами голов животных, украшающих стены.
— Кто хочет поужинать? — спрашивает мама.
Мои брови недоуменно поднимаются. Это впервые, когда она предложила приготовить ужин.
— Я хорошо готовлю, — говорит мать, явно обидевшись.
Она несется на кухню, и мы все садимся за стол. Отец присоединится к нам, когда мать возвращается некоторое время спустя с унылыми бутербродами, несколькими яблоками и со стаканами синтетической крови для Эша и Эвангелины.
— В комнатах все чисто. Я нашел спальный мешок, но квартирант ушел. Нам, на всякий случай, следует включить сигнализацию и как можно скорее, — говорит отец, садясь и настороженно осматривая мамин ужин. — Выглядит аппетитно, дорогая.
Я кашляю, пытаясь скрыть смех. Отец бросает на меня предупреждающий взгляд, который только заставляет меня смеяться еще сильнее. Мы от всей души уплетаем еду и мирно беседуем. Ненадолго заглядывает доктор Крейвен, чтобы перекусить на скорую руку и снова умчаться к себе в лабораторию. Во время ужина, Эш берет мою руку под столом и немного сжимает, пока отец развлекает нас забавными историями о своем детстве. Это так странно и замечательно быть здесь. Я смотрю на улыбающиеся лица вокруг меня: Стражей, Бутсов, Дарклингов и Бастета. Несколько недель назад мы были врагами, а теперь мы ужинаем за одним столом. Я никогда не думала, что это будет возможно. Жаль, что Полли не увидела это. Печаль обволакивает меня. Я отодвигаю свой стул.
— Ты в порядке? — спрашивает Эш.
Я киваю и целую его в щеку.
— Я просто хочу принять ванную.
Я направляюсь наверх. Звук их смеха стихает, чем выше я поднимаюсь, заглушенный звукоизоляцией между этажами. Пентхаус абсолютно бесшумен. Даже жутко, на самом деле. Я обнимаю себя, сдерживая дрожь, когда иду по коридору.
Я прохожу мимо маминого офиса, затем мимо спальни Себастьяна — он раньше жил с нами, потому что был моим телохранителем. Я подхожу к белой двери, ведущей в комнату Полли, и поворачиваю ручку.
Я разочарована. Ее комната совершенно разорена. Ни мебели, ни картин, ни ковров. Стерто любое напоминание о моей сестре. Все, что осталось, это вмятины на ковре, где когда-то стояла мебель. Я припоминаю, что видела как Себастьян и Гаррик сгружали кучу антиквариата на поезд, когда мы с Эшем и Элайджей сбегали во время эвакуации из Блэк Сити, и только сейчас осознала, что именно они грузили. Я не узнала мебель в то время, потому что бежала, спасая свою жизнь.
Я поворачиваю в сторону своей спальни, хотя не знаю, что ожидаю найти там. Дверь скрипит, когда я открываю ее. На удивление, моя спальня такая же, как и прежде, кроме потрескавшейся штукатурки на стенах — единственный признак повреждения от взрывов, которые разнесли весь город.
Вся моя белая мебель на месте, в золоченой раме висит зеркало над туалетным столиком, и коврик для царапок моего кота все еще лежит на плюшевом ковре, пряча кровавое пятно, место, где Эвангелина убила Трюфелька, несколько месяцев назад. Почему он оставил мои вещи и забрал чужие? Может быть, они ему не нужны. Я нахмурилась, немного обидевшись. Мои вещи не так уж и плохи. Я провожу пальцами по мягкой простыне, покрывающей мою двуспальную кровать. Половица скрипит позади меня.
Я поворачиваюсь, ожидая увидеть Эша. Он, наверное, почувствовал, что я чувствую себя подавленной, и пришел утешить меня.
— Эй, я только осмотрелась вокруг...
Мои слова застревают в горле.
В дверном проеме стоит Себастьян.
Я слишком ошеломлена, чтобы кричать. Его состояние ухудшилось, с тех пор как я видела его в последний раз. Его кожа землистого цвета и скользкая от пота, губы бледные, и глаза ярко-серебряные. Он сжимает меч в дрожащей руке.
— Я удивлен, что вы вернулись, — говорит он.
— Что ты делаешь здесь? — спрашиваю я, мои глаза фокусируются на оружии.
— Я пришел, чтобы умереть, конечно. Это мой дом, — говорит он. — Кстати, в следующий раз, когда твой отец будет осматривать дом, ему также следует проверять крышу. Он теряет форму.
Так вот как мой папа пропустил его. Себастьян, должно быть, увидел, когда мы приехали и пробрался на крышу, зная, что мой отец будет осматривать комнаты. Он подходит ближе, и во мне зарождается паника. Я стараюсь придумать пути отступления, чтобы выбраться отсюда, поскольку он загораживает дверной проем. Мой единственный вариант - это выбраться через балкон.
— Себастьян, ты болен. Тебе нужда помощь, — говорю я, делая шаг назад.
— Мне уже не помочь, — отвечает он, держась поближе.
— Твой отец внизу, — говорю я, пытаясь держать дистанцию. — Он может помочь тебе.
— Никто не может мне помочь!
Я делаю еще шаг назад, и мои ноги ударяются о кровать. Я в ловушке.
— Эш, — кричу я.
— Никто тебя не услышит, — отвечает Себастьян.
— Я могу позаботиться о тебе, — лепечу я. — Тебе не придется проходить через это в одиночку...
— Не веди себя так, будто бы тебе не все равно! — кричит он, наставляя меч на меня.
Я вздрогнула и упала на кровать, тяжело приземлившись на матрац. Себастьян нависает сверху, и прежде чем я успеваю моргнуть, он прижимает лезвие к моему горлу. От него воняет потом, гноем и Шайном. У меня в сознании вспыхивает воспоминания о последнем разе, когда мы были вместе. Он пытался изнасиловать меня тогда, и я не позволю этому случиться на этот раз. Я поднимаю свое колено вверх и ударяю его в пах. Он задыхается, скатывается с меня, и я карабкаюсь по направлению к двери.
Едва я успеваю добраться до коридора, как он догоняет меня и обхватывает вокруг талии. Я кричу, когда он швыряет меня лицом вниз на пол. Вес его тела давит на меня, придавив меня к полу. Невозможно двигаться. Ужас охватывает все мое сознание.
— Эш, помоги! — кричу я.
— Он не придет, — насмехается Себастьян. — Он тебя не слышит.
По щекам текут слезы от знания, что он говорит правду.
Себастьян прижимает острие меча к моей спине между лопаток.
— Нет! О Боже, пожалуйста, не делай этого, — прошу я. — Пожалуйста, отпусти меня, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
— Полли тоже вот так умоляла, — шепчет он мне на ухо. — Прямо перед тем, как я убил ее.
НЕТ!
— ЭШ! ПОМОГ...
Он вонзает лезвие мне в спину.
37
ЭШ
Я РОНЯЮ СТАКАН с синтетической кровью, когда острая боль раздирает мою грудь, словно нож пронзает мое сердце. Кровь расплескивается по дубовому обеденному столу. Все испуганно замолкают.
— Братан, ты в порядке? — спрашивает Жук.
Я качаю головой, задыхаясь. Мое сердце то бьется, то останавливается.
Ба-бум, ба-бум, ба-бум.
И причина тому может быть только одна. Натали. Я стону, отодвинув стул, и спотыкаясь, бреду из столовой в поисках ее. Жук и Дей догоняют меня на полпути вверх по лестнице.
— Что происходит? — спрашивает Жук.
— У меня грудь болит, — хриплю я.
Глаза Дей расширяются с тревогой, понимая.
Я стону и сжимаю свою грудь, когда вдруг другая резкая боль рассекает мое сердце.
— Натали, — кричу я.
Ба-бах... ба-бах...
Мы добираемся до верхней части лестницы, и меня чуть не сшибает с ног запах крови. Кровь тянется по полу алой полоской почти до самых носков моих ботинок. Я стараюсь обуздать свою панику. Мы идем по тропе, и вот тогда я вижу ее, лежащую ничком на полу, ее белокурые локоны рассыпаны по ее плечам. Себастьян Иден придавил ее к полу, сцепив руки вокруг рукояти меча. Лезвие воткнуто глубоко между лопаток.
— Нет... — выдыхаю я. — Нет... нет... нет...
— Натали! — кричит Дей одновременно с Жуком, который орет: — Отойди от нее!
Ярость охватывает меня, и я бросаюсь на Себастьяна. Мы падаем на пол.
— Я убью тебя! — ору я. — Я на хрен убью тебя!
Он смеется, будто чокнутый. Это смех человека, которому все по фигу. Его холодные глаза — как серебряные монеты, инфекция окончательно завладела его телом.
— Натали, О Боже, О Боже, — рыдает Дей, позади нас.
Ба-бах... ба-бах...
Я бью Себастьяна снова и снова. Кровь сочится из его ушибленных губ, но он не перестает смеяться. Беспокойные голоса прорезают воздух, когда подбегают другие.
— О Боже, моя маленькая девочка... — генерал Бьюкенен.
— Где Крейвен... — мама Натали.
— В лаборатории... — Элайджа.
— Мы должны отнести ее вниз... — Жук.
— Не вынимайте лезвие... — Эвангелина.
— Она умирает, о Боже, о Боже. Натали... — Дей.
Ба-бах... ба-бах...
Нет! НЕТ! НЕТ!
Раздается хруст, когда я ломаю нос Себастьяну.
— Не умирай, Натали, пожалуйста, не умирай... — Дей.
