U ghlaza - Alana Inosh
– Хочешь?
Она отрицательно качнула головой.
– Ты что же, теперь совсем не можешь есть по-человечески? – спросила я расстроенно.
– Почему не могу? Могу, только аппетита на обычную еду нет, – ответила Аида.
– А как часто тебе нужна кровь? – полюбопытствовала я осторожно.
– Пару раз в неделю.
Спрашивать больше ни о чём не хотелось, на глаза наворачивались слёзы. Она пошла на это ради меня… из-за меня. Это я во всём виновата. Лучше бы я сгорела на костре в пятнадцатом веке, тогда не было бы первопричины… Всё сложилось бы иначе. Отодвинув поднос, я уткнулась в подушку. Слёзы просачивались сквозь зажмуренные веки.
– Алёна… Ну, что такое, зайка? – Пальцы Аиды заскользили по моим волосам, она огорчённо склонилась надо мной.
– Это я во всём виновата, – выговорила я сдавленно.
У Аиды вырвался усталый и расстроенный вздох.
– Этого я и боялась, – сказала она. – Того, что ты, вспомнив всё, снова начнёшь заниматься самобичеванием. Ну, как мне ещё доказать, что прошлое не имеет для меня значения, и что я тебя люблю – такую, какая ты есть сейчас? У меня осталась только моя жизнь… И я отдам её за тебя без колебаний.
– Я не приму такой жертвы, – всхлипнула я ещё горше. – Лучше уж мне…
Палец Аиды прижал мне губы.
– Так, стоп. Прекращай это всё. Я читала твоё письмо… И поговорила с отцом. Он вспомнил эту историю. Обращаюсь к тебе сейчас как граф: любезнейший Тьерри, вызываю вас на поединок. Оружие – губы, форма боя – поцелуй взасос. Кто хоть на секунду оторвётся – проиграл!
– А что будет с проигравшим? – спросила я, вытирая слёзы.
– Его будут сегодня ночью очень… очень… – Аида дохнула мне в губы, – очень крепко любить.
– Тогда сразу признаю себя побеждённой, – сказала я, обнимая её за шею.
Впрочем, сдалась я не сразу, и поцелуй получился головокружительно долгим. По привычке запуская пальцы в волосы Аиды, я вдруг поняла, что скучаю по ёжику на её затылке – по тому, как он нежно щекотал мне ладонь. Это заводило меня даже сильнее, чем метёлка длинных волос по лицу. Когда я сказала об этом, Аида усмехнулась:
– Ну вот, а помнишь, как ты страдала по моим волосам, когда я подстригалась? Прямо до слёз!
– Я сама не ожидала, что мне понравится гладить этот ёжичек, – смущённо сказала я.
– Да не проблема, – ответила Аида. – Для тебя – что угодно, моя принцесса. Даже если скажешь налысо – обреюсь без разговоров, лишь бы тебе нравилось.
– Не, совсем налысо не надо… Только ёжик на затылке, – попросила я.
– Будет сделано, – сказала Аида, снова накрывая мои губы поцелуем.
Остаток дня мне было предписано провести в постели: Аида опасалась, как бы мой не привыкший к быстрой регенерации организм не хлопнулся в обморок. Но всё время лежать было скучно, и я уговорила её отпустить меня на прогулку по саду. Вообще-то, изначально я хотела к озеру, но Аида даже не стала это обсуждать, сказав, что это – слишком далеко.
– Какое там – далеко! Пятьдесят метров всего! – воскликнула я.
– Нет, Алёнушка, – сказала Аида ласково, но твёрдо. – Вот когда ты полностью придёшь в норму, тогда – куда угодно.
Пришлось довольствоваться садом. Там тоже было неплохо – по-осеннему светло, тихо, уединённо и красиво. Его наполнял грустный пронзительный аромат опавшей листвы, влажной земли, подгнившего яблока-падалицы. Аида не отходила от меня ни на шаг, обнимая за плечи, но была чересчур серьёзна.
– Аида, я понимаю, ты не хочешь пугать меня клыками, – сказала я. – Но эта постная физиономия мне скоро надоест. Улыбнись хоть чуть-чуть! Кстати, как же ты со своими пациентами общаешься?
– Есть разные психические приёмы, способы отвлечения и перемещения фокуса внимания, – ответила она. – Люди их просто не замечают. А с тобой я не хочу прибегать ни к каким хитростям и приёмам. Я не хочу, чтобы ты меня боялась.
– Аида, как я могу тебя бояться, когда я люблю тебя больше всех на свете? – вздохнула я, прильнув к ней. – А когда я думаю, что ты сделала это ради меня… Это мне как упрёк.
– Всё, всё, Алёнушка. Не надо. – Аида прижала меня к себе и поцеловала в лоб. – Никаких упрёков. Всё хорошо. Ты – моё счастье.
На малине ещё висели последние ягодки: это был особый сорт, плодоносящий до глубокой осени. Я рвала мягкие прохладные ягоды губами и протягивала Аиде, а она с поцелуем брала их.
– А что с лордом Неметом? – спросила я.
– Мёртв, – ответила Аида кратко.
Мне опять стало не по себе.
– Ты его убила? – прошептала я.
– Да, – сказала она холодно, с сухим безжалостным блеском в глазах. – Новым лордом стал его младший брат Раймунд, но он слабее и трусливее его. Кроме того, он был только рад завладеть имуществом и титулом брата, а на наши распри и месть ему плевать с высокой колокольни… Не надо об этом, малыш. Не лучшая тема для разговора. – И, меняя тему и тон, Аида проговорила ласково: – Смотри-ка, какая вон там большая ягодка! Прямо в рот к тебе просится, сорви её скорее.
Я потянулась за ягодкой, опираясь на железную трубу – ограду малиновых кустов, но земля вдруг поплыла у меня из-под ног, а небо закачалось, звеня колоколами. Холод и пустота раскрыли мне свои объятия, но Аида была быстрее. Секунда – и она уже несла меня к дому на руках.
– Так и знала, что этим кончится, – проворчала она. – Надо было оставаться в постели.
– Аида, нет, – просила я расстроенно. – Всё уже прошло! На свежем воздухе мне лучше… Не хочу в дом…
Кто бы меня слушал! Уложив меня в постель, Аида запретила мне даже заикаться о прогулках – по крайней мере, сегодня и завтра. Она дала мне какое-то снадобье своего собственного приготовления, от которого я отяжелела и провалилась в глухой, шершавый и жаркий, как кусок чёрного фетра, сон без сновидений.
Проснулась я, когда было уже темно. Во рту пересохло, и я, спросонок ударяясь обо все косяки, поплелась на кухню. Тут же, как будто материализовавшись из воздуха, передо мной возникла Аида с сердито поблёскивающими изумрудами глаз.
– И куда это мы лыжи навострили, мм? – спросила она грозно.
– Аида, я пить хочу, – жалобно промямлила я. – И в душ…
Мне был подан стакан холодного кефира, а потом под тёплыми струями воды руки Аиды нежно растирали меня мочалкой. Слегка покалывая меня клыками, она присасывалась жгучими поцелуями к моей коже – на их месте оставались розовые пятнышки. Вдруг – боль… Алая полоска царапины на моём плече и – жутко расширившиеся зрачки Аиды: из зелёных её глаза стали почти чёрными. Её губы были запачканы моей кровью, а во рту в волчьем оскале торчали огромные клыки. Заледенев, я вжалась в стенку душевой кабинки и зажмурилась… Сердце пронзила раскалённая игла.
Дрожащие пальцы осторожно касались моих щёк.
– Алёнка… Алёнушка. Не бойся… Не бойся, малыш. Я нечаянно… Случайно оцарапала. Всё… Всё. Я ухожу. Ухожу, моя родная.
Схватив большое полотенце, Аида выскочила из ванной, а я медленно соскользнула по стенке на корточки. Паралич ужаса отступал.
Только минут через десять я боязливо вылезла из ванной, завернувшись в махровый халат. Нет, я не сомневалась, что она оцарапала меня клыками нечаянно. Я не была уверена, что она сможет сдержаться в следующий раз.
Но даже если она не сможет, мне всё равно не жить без неё. Ни дня, ни часа, ни минуты. Лучше умереть в её объятиях, чем доживать остаток жизни в разлуке с ней.
– Я скорее убью себя, чем причиню тебе вред, – раздался грустный голос Аиды.
Я оглянулась, но не увидела её – только почувствовала прохладное движение воздуха кожей, словно мимо меня кто-то прошёл.
– Аида… Ты где? – позвала я.
Снова голос из ниоткуда:
– Тебе лучше держаться от меня подальше, моя принцесса. Я никогда не трону тебя… Но я не хочу, чтобы ты жила с постоянным опасением за своё здоровье и жизнь.
Я бросилась на голос, который раздался как будто из соседней комнаты, но там никого не оказалось. И опять – холодное веяние в воздухе.
– Аида! Куда я пойду? – со слезами воскликнула я. Горло отчаянно сжималось, в нём стоял солёный ком. – У меня больше нет дома!
– А где ты жила с двадцать девятого августа? – отозвался голос невидимой Аиды. – Эта квартира – твоя. Я тебе её дарю. Если будут проблемы с работой – я помогу. А не хочешь работать – не надо, я тебя обеспечу, ты не будешь ни в чём нуждаться.
– Аида, прекрати играть в прятки! – закричала я, бросаясь из комнаты в комнату. – Я никуда от тебя не уйду! Тебе придётся вышвырнуть меня! – Забравшись с ногами в кресло, я разревелась в голос. – Вот так и буду… сидеть! И попробуй, вышвырни меня на улицу! Как… Как котёнка… за шкирку…
Раскачиваясь из стороны в сторону, я скулила – протяжно, жалобно и прерывисто, как раненый щенок. Соль слёз щипала веки и щёки, голос охрип, а душа разрывалась на мелкие клочья… Лучше умереть, чем – без неё…
Руки Аиды обняли меня. Она была уже одета – в белые джинсы и белый свитер с тёплой высокой горловиной. Вынув меня из кресла, как ребёнка, она сама села в него, а меня усадила на колени и прижала к себе.
