Санин Евгений - Белый гонец
Отроки лежали, мучительно думая, как им отсюда, из леса, связанным и охраняемым, передать Мономаху, что ни в коем случае нельзя отменять поход на Степь.
Воздух понемногу синел, дали стали подергиваться неверной дымкой. Заканчивался короткий, не до конца уже зимний, но и не совсем весенний еще день.
Неожиданно Славко зашевелился и приподнял голову.
- Что? Придумал? – с надеждой спросил Звенислав.
- Нет, слышишь? Кажется, где-то собачий лай. Это же… Тиун! – узнал Славко и обрадовался. - Точно он! Надо же – нашел! Видно, дед Завид его освободил, или сам отвязался. И по следам сразу за мной! Эй, Тиун, Тиун!.. – тихонько стал подзывать он.
- Да ты что! С ума сошел?! – испугался Звенислав. - Представляешь, что будет, если он к тебе подбежит и, как к хозяину, ласкаться станет! Белдуз сразу поймет, что никакой ты не купеческой сын, а откуда-то из этих мест…
- Точно! - спохватился Славко и зашипел на приближавшегося с радостным лаем пса: - Фу, Тиун, фу! Не подходи!
- Все, сейчас подбежит, и… - тоже увидев собаку, в ужасе закрыл глаза купеческий сын.
Но тут неожиданно раздался свист стрелы, жалобный взвизг и радостный крик Узлюка:
- Есть, хан! Попал!
- Как попал? В кого попал?
Хан вместе с остальными половцами обступили убитого Тиуна. Славко со Звениславом могли теперь только слышать их голоса.
- В волка, хан!
- Какой волк? Где волк? Это же с-собака! Зачем ты ее убил?
- Так я думал - волк!
- Мало ли ч-что ты думал? Разве у тебя есть, ч-чем думать? За тебя только хан мож-жет думать! Я бы так узнал, что это за собака? Почему здесь собака? К кому прибежала собака? Может быть, к этим? А теперь?.. Что я, по-твоему, думать долж-жен?
- Да мало ли тут по лесам всяких псов! – успокаивающе заметил Куман. – Веси сожжены, вот они и бродят там, где люди, ищут остатки еды…
- Веч-чно ты за них заступаешься! – кивнув на своих воинов, нахмурился хан. - А если ты провинишься, кто за тебя заступаться будет? Они?!
Белдуз обвел попятившегося Узлюка и всех остальных воинов гневным взглядом и, презрительно махнув на них рукой, снова сел у костра.
Кто-то из половцев схватил мертвого пса и подальше от глаз хана бросил к лежавшим отрокам. Тиун словно дождался своего. Снова был рядом с любимым хозяином…
- Эх, Тиун, Тиун! – Славко уткнулся лицом в снег и принялся биться о его сухую кромку лбом. – И надо было тебе за мною бежать…
- Будет так убиваться… - глядя на него, пожалел Звенислав.
- Да что ты понимаешь? – поднял на него мокрое, то ли от снега, то ли от слез, лицо Славко. - Ведь у нас в веси, из живности один лишь конь, да вот он оставался… Теперь ни Тиуна, ни…
Славко вдруг осекся на полуслове и прошептал:
- Есть!
- Ну что там еще? – насторожился Звенислав.
- Придумал! А все он – Тиун! Не зря бежал, не зря погиб! Выручил ведь…
- Уф-ф! – с облегчением выдохнул Звенислав. – А я уж думал, опять что… - и только тут до него дошло, что сказал Славко: - Как это придумал? Что?! Постой-постой, я, кажется, сам начинаю догадываться! Надо… коня раздобыть?
- Конечно! Только… вот связаны мы крепко…
- Ну, за этим дело не станет! – уверенно пообещал Звенислав. - А вот как решить дело с конем?
- А помнишь, как я у своих его для гонца уводил? – напомнил ему Славко. - Так и тут надо! Только не «половцы», а «Мономах» кричать, да погромче.
- А к лесу как добраться?
- Ну, в темноте, я думаю, тебе это легко будет сделать!
- Как! Мне?!
- Ну, не мне же! Хан, если увидит, что я от обещанных двадцати златников сбежал, задумается и о мно-огом догадаться может! Куда спокойней для него будет, если ты сбежишь, а я останусь. Для нашего дела это даже лучше! Так что, как ни крути, а ехать к Мономаху нужно тебе. Ну что – поедешь? Не забоишься?
- А что нам еще остается…
- Тогда будем ждать наступления темноты…
5
«Ай, да купеческий сын!» – ахнул про себя Славко.
Отроки, то и дело посматривая на запад, словно торопя солнце скорей покинуть небосклон, лежали и молчали.
Также косясь на закатную полоску и тоже молча, только сокрушенно вздыхая, мимо них то и дело проходил с беспомощно опущенными руками Тупларь.
- Мы ждем, чтобы скорее настал вечер, а он наоборот… - сказал, наконец, кивнув на него, Славко. – Ну, ладно, так уж и быть, помогу ему!
Он огляделся и, увидев, что над лесом, покаркивая, летит одинокий ворон, сам тихо каркнул:
- Карр-карр! Я человек-ворон!
- А? Что? - испуганно закрутил головой половец.
- Карр! Молчи и слушай, глупый человек, если хочешь спасти свою жизнь! Карр-карр!
- Слушаю… слушаю… - приседая, часто-часто закивал Тупларь.
- Твоя сабля находится в кустах около самой высокой сосны, с которой сняли мальчишек! – таинственно проговорил Славко и угасающим голосом закончил. - Кар-карр-карррр!
Тупларь несколько мгновений ошеломленно смотрел на ворона, который, пролетев над лесом, скрылся вдали. Затем вскочил и со всех ног бросился к сосновому бору.
- Далеко не убегай! – прокричал ему вдогонку Белдуз. – До темноты чтоб вернулся!
Глуповатый половец оглянулся, понимающе кивнул и еще быстрее побежал к самой высокой сосне.
- Зачем ты это сделал? – с недоумением посмотрел на Славку купеческий сын.
- Да так! – неопределенно ответил тот. - Жалко стало!
- Он же половец!
- Да какой там половец! Такой же смерд, как дед Завид и все мои земляки. Был, небось, пастухом, да посадил его хан Белдуз на коня, дал саблю. Вон, гляди, - показал на возвращавшегося вприпрыжку с найденной саблей половца Славко. – Вот эту! Он ей наверняка и взмахнуть-то ни разу еще не успел!
- Ой, не нравится мне все это… - прошептал Звенислав, глядя, как хан, взяв саблю из рук принесшего ее счастливого Тупларя, о чем-то быстро спросил его и направился прямо к ним.
Подойдя к отрокам, Белдуз не стал начинать разговор издалека, а сразу же показал саблю Славке и спросил:
- Ты принес-с! Ты ее с-спрятал, у сосны, с которой вас с-сняли! Где ты ее взял? Откуда она у тебя?
- Так… на дороге нашел, хан! – не долго думая, ответил Славко. – Там ведь набег был! Тако-ой большой набег! - сделал он страшные глаза. – Много всего валялось!
- Набег, говоришь? Правильно говоришь! – подумав, кивнул хан и быстро спросил: - А саблю зачем взял?
- Так я ж тебе говорил – за слугою погнался! Деньги свои отобрать. А он, вишь, крепкий у нас какой! – показал подбородком на купеческого сына Славко. - Разве с одними кулаками у такого отберешь?
Хан с минуту смотрел на Славку, на Звенислава, потом швырнул саблю под ноги кинувшегося поднимать ее Тупларя, и прошипел:
- Ладно, ж-живи! И вы ж-живите… пока! – добавил он отрокам и, в сопровождении Узлюка и Кумана, снова пошел к костру.
- Слава Богу! –с облегчением выдохнул Звенислав. – А я думал – все… порубит нас хан прямо этой саблей из-за твоей глупости!
- А разве это глупость – жизнь человеку спасти?
- Да какой же он человек – половец! Не понимаю, как можно из-за одного поганого всей Русью рисковать? Озорничать-озорничай, да меру знать надо!
- Да… - не обижаясь, вздохнул Славко. – Об этом мне и дед Завид все время говорит. Да только таким уж я уродился, ничего с собой поделать не могу!
- А ты молись! Бог и поможет!
- Слушай, а что же ты с такой верой у Бога смелость себе не выпросил?
- Да я просил – еще как просил!
- А что же тогда Он не давал?
- Не время, значит, еще было!
- А теперь, стало быть, время?
- Ну да, то я для себя только просил, а тут, наверное, все сразу: и страх перед страхом, и страх за отца и то, что Руси помочь захотел! Бог, видишь, взял да через твою траву мне сразу и помог.
- Да, я видал…Тебе повезло! - с завистью вздохнул Славко и неожиданно для самого себя стал говорить о том, о чем боялся думать даже наедине с собой: – А я, сколько Его ни просил мамку из полона вернуть – все без толку. Вот и просить перестал. Сам по себе теперь живу!
- Как это - сам по себе? – уставился на него Звенислав. – Без Бога?!
- Ну да!
- Да как это можно? Нет… это ж нельзя никак! Вон и отец Феодор говорит: русский человек всегда по вере жил. Правда, поначалу не тому и не так поклонялся… Но когда ему истинного Бога открыли – сразу всей Русью крестился и стал жить по истинной вере!
- Да что я сам не знаю? Или креста на мне нет? – вспылил Славко. - А толку? Вон давеча тоже в кои-то веки помолился. Ведь не для себя, для людей попросил, а что вышло? Дал Бог налима, да тут же и отобрал. Еще и половцы появились!
- Все равно Богу виднее, когда и что нам давать! – подражая голосу священника, возразил Звенислав. – Забрал налима, так вместо него сейчас на дороге вон сколько убитых лошадей и наших мешков с мукой лежит, найдут – до лета еды хватит! И потом – живы все, даже набега не было. А если нам еще Мономаха удастся обо всем известить, вообще их больше не будет. А так, ну принес бы ты им налима, съели бы они его, и все. А летом – снова половцы!
