Гордость и предубеждение и зомби - Остин Джейн

Элизабет с торжеством поглядела на мистера Дарси, который отнесся к происшедшему с благородным равнодушием. Она было вообразила даже, что Бингли получил благословение друга на ухаживания за Джейн, но затем увидела, что он тоже взглянул на мистера Дарси с выражением полушутливой тревоги.

За обедом его внимание к сестре явно свидетельствовало о сильном увлечении, и Элизабет окончательно уверилась: если Бингли будет сам распоряжаться своими действиями, то его счастье, как и счастье Джейн, уже не за горами. И хотя она не осмеливалась строить радужные предположения, ей все же доставляло большое удовольствие наблюдать за его поведением. А поскольку ей было отнюдь не весело, только это и могло ее хоть как-то развлечь.

За обедом они с мистером Дарси оказались настолько далеко друг от друга, насколько это вообще возможно для двоих людей, сидящих за одним столом. Его усадили рядом с ее матерью. Элизабет ясно понимала, как мало удовольствия это доставляет обоим. Она не могла слышать их разговора, но видела, как редко они обращались друг к другу и как холодны и церемонны при этом были их манеры. Неблагодарность матери еще более возбудила в Элизабет осознание того, в каком долгу они перед мистером Дарси. Временами ей казалось, она все бы отдала, лишь бы вскочить на стол, нанести себе семь ран позора прямо у него на глазах и увидеть, как ее презренная кровь – искупление за всю ее враждебность к нему – стекает в его тарелку!

Элизабет надеялась, что после обеда какой-нибудь случай сведет их вместе и им удастся все же сказать друг другу хоть что-то, кроме вежливых приветствий, которыми они обменялись при встрече. Она не находила себе места от волнения, и для нее время до возвращения джентльменов в гостиную тянулось так невыносимо долго и скучно, что она с трудом сохраняла любезный вид. Их появления она ожидала так, будто бы от этого мига зависело, окажется ли сегодняшний вечер для нее сколько-нибудь счастливым.

“Что ж, если он и теперь не заговорит со мной, – решила она, – я позабуду его навсегда и никогда более не отведу глаз от своего клинка!”

Вошли джентльмены, и при взгляде на него ей показалось, что ее надежды осуществятся, но – увы! Дамы столь тесным кружком столпились вокруг столика, где мисс Беннет разливала чай, а Элизабет – кофе, что рядом с ней не осталось ни единого свободного места.

Дарси отошел в другой конец комнаты. Она наблюдала за ним, завидуя каждому, с кем он заговаривал, у нее едва хватало терпения разливать кофе всем желающим, и в конце концов собственная глупость вывела ее из себя!

“Человек, чье предложение я отвергла при помощи пинков и ударов! Как глупо с моей стороны рассчитывать на то, что он все еще меня любит! Разве способен хоть один мужчина снизойти до того, чтобы обратиться к отвергнувшей его женщине с повторным предложением? Скорее он попросит руки зомби!”

Правда, она слегка воспрянула духом, когда он сам принес назад к столику свою кофейную чашку, и, воспользовавшись возможностью, спросила:

– Ваша сестра по-прежнему в Пемберли?

– Да, она пробудет там до Рождества.

– Совсем одна? Ее друзья уже уехали?

– Да, с ней остались только слуги и личная охрана.

Она не знала, о чем еще спросить его, но если бы он хотел продолжить беседу, то мог бы и сам найти тему для разговора. Впрочем, он несколько минут молча стоял рядом с ней и наконец снова удалился.

Когда чайные приборы убрали и разложили карточные столы, дамы поднялись, и у Элизабет вновь затеплилась надежда, что мистер Дарси подойдет к ней. Но ей тотчас же пришлось с ней расстаться, поскольку он пал жертвой ненасытного стремления ее матери собрать побольше игроков для “Склепа и Саркофага”. Вечер теперь был испорчен окончательно. Так они и просидели все время за разными столами, и ей оставалось лишь надеяться, что он достаточно часто посматривал в ее сторону и оттого играл так же невнимательно, как и она.

Миссис Беннет хотела оставить незерфилдских джентльменов еще и к ужину, но, к несчастью, их карета была подана прежде остальных, и задержать их было решительно невозможно.

– Ну, девочки, – сказала она, как только гости разъехались. – Что скажете? Думаю, вечер удался на славу, это несомненно. С сервировкой обеда мы уж точно не ударили в грязь лицом. Оленина была прожарена в самый раз, и все в один голос заявили, что давно не ели такого сочного окорока. Вот спасибо, Лиззи, что ты завалила нам такого превосходного оленя. А суп получился в сотню раз лучше того, что подавали у Лукасов на прошлой неделе, и даже мистер Дарси признал, что куропатки были отменно приготовлены. А ведь он наверняка держит двух или трех французских поваров. Джейн, милочка моя, сегодня ты была хороша как никогда!

Короче говоря, миссис Беннет была в отличнейшем настроении – понаблюдав за Бингли и Джейн, она окончательно убедилась, что наконец-то заполучит его в зятья, и предвкушение выгодной партии, помноженное на эйфорическое состояние, настолько затмило ее разум, что она весьма огорчилась, когда на следующий день мистер Бингли не примчался просить руки Джейн.

– Я и впрямь довольна этим вечером, – сказала Джейн Элизабет. – Собралось настолько удачное, настолько подходящее общество, что надеюсь, мы все будем чаще встречаться.

Элизабет улыбнулась.

– Оставь это, Лиззи! Не надо ни в чем меня подозревать! Меня это удручает. Поверь, я вполне могу получать удовольствие от бесед с таким приятным и разумным юношей, как он, не желая ничего более. Его отношение ко мне ясно говорит о том, что он никогда и не помышлял о том, чтобы завоевать мои чувства. Просто в обхождении он выказывает больше приветливости и желания понравиться, чем это обычно принято.

– Жестокая! – вскричала ее сестра. – Не позволяешь мне улыбаться, а сама только и понуждаешь меня к этому! Я уже наполовину решилась добиться от тебя признания, что ты влюблена в него.

– Как же трудно иногда сделать так, чтобы тебе поверили!

– А иногда это и вовсе невозможно!

– Но отчего же ты желаешь убедить меня, будто я чувствую больше того, что говорю?

– Ох, ты упрямее хунаньского мула! Раз уж ты так настаиваешь на своем безразличии к Бингли, не выбирай хотя бы меня своей наперсницей!

Глава 55

Через несколько дней мистер Бингли вновь нанес им визит, и на сей раз приехал один. Его друг в то утро уехал в Лондон, но должен был вернуться дней через десять. Он просидел у Беннетов около часа и все это время был чрезвычайно оживлен. Миссис Беннет пригласила его остаться и отобедать с ними, но тот признался, что обещал быть к обеду в другом доме.

– В следующий ваш визит, – сказала она, – надеюсь, нам повезет больше.

Он будет безмерно счастлив, в любое время, и т. д., и если будет позволено, навестит их вновь в самом скором времени.

– Быть может, завтра?

Превосходно, на завтра у него нет никаких договоренностей – и приглашение миссис Беннет было охотно принято.

Назавтра он приехал, и так удачно выбрал момент, что дамы не только не успели переодеться после боевых упражнений, но и не нашли времени, чтобы смыть вызванный ими обильный пот. Миссис Беннет, наполовину одетая, наполовину причесанная, ворвалась в комнату дочери с криком:

– Джейн, дорогая, поскорее спускайся вниз. Он приехал! Мистер Бингли приехал! Он уже здесь! Скорее, скорее! Сара, немедленно идите к мисс Беннет, помогите ей умыть пот и одеться! Да забудьте вы о прическе Лиззи!

– Мы сойдем вниз, как только будем готовы, – ответила Джейн. – И думаю, Китти из нас оказалась самой расторопной – я видела, как она поднялась к себе еще полчаса назад.

– Сдалась мне Китти! Что ей там делать? Поспеши, поспеши! Куда ты подевала свой пояс, милочка?

Но Джейн никак не соглашалась идти вниз одна, без сестер.

Усердные старания миссис Беннет оставить их наедине стали особенно заметны вечером. Откушав чаю, мистер Беннет, по своему обыкновению, удалился в библиотеку, а Мэри отправилась упражняться в поднятии тяжестей. Таким образом были устранены два из пяти препятствий. Долгое время миссис Беннет безуспешно подмигивала Китти и Элизабет. Наконец, заметив это, Китти невинно спросила: