Ты - Алана Инош
– С удовольствием, – улыбнулась Ксения. Но следы слёз на моём лице не укрылись от неё, и улыбка тут же угасла.
– Всё нормально, – поспешила заверить я.
Всё-таки в присутствии Ксении мне было чуть-чуть легче. Её остроумное, позитивное, сияющее обаяние снова затягивало меня под власть своих чар, и я, закрывая глаза, вновь слышала искристый перезвон-перешёптывание кроны золотого дерева. Солнце просто вытапливало из души боль и высушивало слёзы, жарко целуя мои намокшие ресницы.
– Слушайте, Лёнечка! – воодушевлённо воскликнула вдруг Ксения. – Вы достойны быть увековеченной на картине… Жаль, я не умею рисовать. Так хотя бы сфотографировать! Встаньте под яблоню, пожалуйста. Пойдёмте, прошу вас! Мне очень хочется вас запечатлеть… Можно?
– Ой… Да я как-то… выгляжу не очень подходящим для фотосессии образом, – засомневалась я, оценивая свой вид: длинное цветастое платье твоей мамы и большой фартук с карманами, уже старый и засаленный, кое-где запятнанный ягодным соком.
– Нет, нет, всё замечательно! – убеждала Ксения, блестя глазами и улыбкой. – Вы изумительны в любом облике, в любой одежде, поверьте.
У меня не получилось сопротивляться её ласково влекущей руке. Овощи остались в мойке, и я вышла под струящиеся с неба потоки солнечного тепла. Для пущей колоритности Ксения наложила мне полный фартук яблок и заставила снова влезть на стремянку, как будто я только что нарвала их.
– Великолепный кадр! – восторгалась она, щёлкая меня на мобильный. – Лёня, вы бесподобно смотритесь… Этакая сельская романтика! А распустите волосы, а? Будет просто потрясающе!
– Ох ты, Господи, – обречённо пробормотала я, убирая зажим-краб и встряхивая окутавшими мои плечи волосами. – Тяжела доля фотомодели…
Стремянка, которую никто не держал, между тем опасно покачивалась подо мной, и мне для страховки пришлось крепко вцепиться в ветку, одновременно пытаясь принять эффектную позу.
– Может, достаточно? – с опаской спросила я. – А то мне тут как-то… не очень устойчиво.
– Сейчас, сейчас, одну секундочку, подержитесь ещё, – отозвалась она, увлечённо продолжая меня снимать. – Эх, надо было нормальный фотик взять – качество было бы лучше!.. Ну, что уж есть. Так, чуть назад подайтесь и голову чуть поверните на меня, пожалуйста.
Выполняя её указания, я отклонилась назад, стараясь придать голове кокетливый поворот. И допозировалась: стремянка угрожающе качнулась подо мной, и я, выпустив край фартука, схватилась за ветку второй рукой. Яблоки со стуком посыпались на землю, а мои ноги начали неумолимо терять под собой опору.
– Ай, ай, ай, я падаю! – истошно завопила я, изо всех сил цепляясь за яблоню.
Стремянка, побалансировав пару секунд в положении Пизанской башни, всё-таки решительно брякнулась вслед за яблоками. Я непременно повисла бы на ветке в глупейшем положении, если бы руки Ксении не обхватили нашедший на себя приключения нижний сантиметраж моей фигуры.
– Тихо, всё! Я держу! Отпускайте ветку.
– Ой, нет, я упаду! – зажмурившись, пищала я.
– Да нет же, я вас крепко держу! – успокаивала Ксения. – Тут совсем не высоко! Разжимайте руки, я вам помогу спуститься.
О да, держала она меня крепко – ниже талии. Как только я разжала руки, её объятия ослабели, и я с визгом соскользнула вниз.
Когда я открыла зажмуренные глаза, мои ноги чувствовали землю, а Ксения обнимала меня уже более традиционным способом – за верхнюю часть тела.
– Ну, вот и всё, – сказала она с улыбкой.
– Уфф, ну и фотосессия, – пробормотала я. – Травмоопасная…
Фотосессия закончилась, но фотограф не спешил опускать меня из объятий. Я осторожно попыталась высвободиться, но руки Ксении держали меня железно, а из её зрачков на меня веяло жаром.
– Э-э… – Я снова сделала движение, намекающее, что я хотела бы оказаться на свободе. – Я уже стою на ногах, можете отпустить.
– Мм… А я вот не уверена, что стою, – касаясь меня дыханием, проговорила Ксения. – По-моему, я где-то летаю… в облаках.
– Ну, тогда поскорее спускайтесь, потому что пора обедать, – сказала я.
Ещё никогда в жизни я так не рвалась к огурцам и помидорам, чтобы порезать их для салата. Я чувствовала себя… грязно, потому что позволила до себя дотрагиваться чужому человеку спустя ничтожно малое время после твоих похорон. «Башмаков ещё не износила…»* Нож неистово и зверски рубил ни в чём не повинные овощи, а Ксения с виноватым видом стояла напротив, скрестив на груди руки и озадаченно теребя подбородок. Нас с ней разделял кухонный стол – и хорошо, что разделял, на мой взгляд.
– Простите, Лёня. Вам сейчас и так тяжело, а я слишком много себе позволяю… Всё это оттого, что вы мне безумно нравитесь. Но я постараюсь держать себя в руках.
В морозилке обнаружились голубцы, сделав лёгкий салатный перекус полноценным обедом. Тем временем настала пора сливать сок в банку. После этого тяжёлую и горячую ёмкость с яблочной мякотью нужно было освободить, но у меня отчего-то ослабели руки, и я не смогла её даже приподнять.
– Давайте, я помогу, – предложила Ксения.
Распаренные яблоки шмякнулись в тазик, исходя чудесным, тёплым и уютным ароматом, напомнившим мне о тебе. Сентябрьский день, наша годовщина, яблочный шашлык. И снова – ком в горле.
– А из этого вы что-то тоже будете делать? – спросила Ксения, кивая в сторону тазика с горячей яблочной массой.
– Протру лопаточкой через сито, и получится замечательно вкусное повидло, – ответила я.
Солнце лилось в кухонное окно прямо на мои руки: роковой август задабривал, прося прощения. Обшитые деревом стены, впитывая рассеянный солнечный свет, наполняли кухонную атмосферу янтарным теплом. Протирание яблок – работа монотонная и скучная, молчать во время которой просто невыносимо тошно, и мы с Ксенией снова разговорились. На неё невозможно было сердиться: её ясная и лучистая улыбка с ямочками на щеках могла растопить любой лёд и прогнать самую лютую обиду. Неловкость понемногу уходила, и вот – я уже рассказывала ей о том, как увольнялась.
– И тут она такая выходит, вся облитая кофе, трясущаяся… «Сама овца!!!»
Глаза Ксении от смеха сузились до блестящих щёлочек, и она, откинувшись на спинку стула, захлопала в ладоши.
– Браво! Просто браво… Вы неподражаемы, Лёнечка. Я-то думала, что вы ангел, а вы, оказывается, умеете быть и чертёнком!
– Ну, так терять-то мне было уже нечего, – смущённо усмехнулась я. – Вот и оторвалась напоследок.
Яблочное пюре оставалось только прогреть на водяной бане, помешивая, чтобы растаял сахар. Ксения с любопытством наблюдала, как я водружаю трёхлитровые кастрюли с пюре на пятилитровые – с кипящей на медленном огне водой.
– Интересная технология… А почему не просто на огне?
– Просто на огне – пригорает, – объяснила я. – А на водяной бане хоть и чуть дольше готовится, но зато можно не бояться, что пригорит.
Сидя на стуле верхом и облокотившись на спинку, Ксения смотрела на булькающее варево на плите. Помешивая пюре, я спросила:
– Вам не скучно? Все эти заготовки – довольно нудный процесс…
– Нет, что вы! – заверила она. – Честно говоря, мне всё это в новинку: у меня дачи нет.
– Что, и не видели, как варит варенье мама или бабушка? – удивилась я.
– Бабуля умерла, когда мне было полтора года, – сказала Ксения. – А мать ушла из семьи ещё через два… Дачи своей у нас не было. У матери, видите ли, любовь великая на стороне приключилась… Морской офицер, бравый красавчик… Вот она за ним во Владивосток и укатила. Отец через два года женился. Богатую невесту отхватил: её отец был подпольным дельцом, из цеховиков… В восьмидесятые годы дело было, в СССР ещё. Мачеха моя была единственной дочкой, вот мой новый дедуля отца в свой бизнес и припахал – в качестве наследника. Удачно. Дела пошли в гору… В лихие девяностые – сами знаете, что творилось: бандитская кровь лилась рекой. Но отцу везло: не только жив остался, но и выплыл как-то, преуспевал. Мачеха белоручкой была, для домашних дел постоянно нанимали экономок. Какой уж там сад… Кто бы в нём стал работать? Даже если бы отец и купил дачу, она бы там только отдыхала. Детей она отцу так и не родила, потом начала выпивать… Развелись они с отцом, в общем. Сейчас он с новой, молодой женой живёт, а два года назад у них родился сын. Ну, а я… Сама по себе. После того как отец узнал, что меня интересуют только девушки, мы с ним перестали общаться… Сейчас, правда, снова потихоньку наводим мосты.
– А с вашей родной матерью вы так больше и не виделись? – спросила я.
– О, там целая история вышла, – усмехнулась Ксения. – Пару лет назад я ездила в Сочи. Ну, и познакомилась там с девушкой… Нет, не в плане романтики, а просто разговорились. Хотя мне, конечно, она очень понравилась. Восемнадцать лет, хорошенькая… И имя сказочное – Настенька. Признаюсь, очень большой был соблазн. Она там с матерью отдыхала… Когда я их вместе увидела, то обалдела слегка… Я свою маман только по фотографиям помнила, да и изменилась она очень – растолстела, постарела, но это была она, вне всяких сомнений. Ну, а она меня, конечно, не узнала… Да и как бы ей меня узнать, если после её ухода мы вообще никак не пересекались? Пообщались мы. Я ей раскрывать свою личность не стала, а перед отъездом только Насте рассказала всю правду и координаты свои оставила на всякий случай. Встреча с маман моих чувств, по правде сказать, не особо затронула, а вот знакомству с сестрёнкой я была рада. Очень милая девчонка, светлая такая…
