Питер Уайброу - Мозг Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки
Делани — очень увлеченная и энергичная женщина, но в то же время очень практичная. Те, кто давно с ней знаком, говорят, что она всегда была такой. Она выросла в долине Сан-Фернандо еще до того, как ее захватил разросшийся Лос-Анджелес, любила лошадей и открытые пространства, но эта жизнь неожиданно закончилась, когда ее отец сменил работу и переехал с семьей в город. После колледжа у Делани началась многообещающая карьера в Голливуде, но потом в киноиндустрии случился очередной экономический кризис, и дела сразу пошли хуже. Стремясь обезопасить себя, она сбежала в округ Вентура (у ее семьи там был домик) — и влюбилась в Охай и его сады. «Я училась садоводству по книгам, — честно признается Делани, — и наделала кучу ошибок. Но это были полезные ошибки. Такие неудачи помогают вам осознать, насколько сложно на самом деле производить продукты питания. Это заставляет вас уважать плоды чьих-то трудов». Итак, она обрела свое призвание, и даже очередной подъем экономики не заставил ее вернуться в Лос-Анджелес. «Моя дочь, — гордо добавляет Делани, — начала вместе со мной заниматься садом и готовить еду, когда ей было два года».
Вдохновленная своим новым увлечением, Делани вернулась к режиссуре и сосредоточилась на документалистике. Первый ее фильм был о сохранении сельскохозяйственных угодий. «Если сформулировать кратко, — говорит Делани, — то решение этой задачи заключается в совершенствовании городского планирования. Нужно расти вверх, как Европа, а не вширь». Ее второй фильм был о фермерах, третий — об управлении земельными ресурсами. А потом она познакомилась с Майклом О'Горманом, основателем Сельскохозяйственного союза ветеранов, некоммерческой организации, цель которой — возродить мелкое фермерство, привлекая для этого ветеранов войн. Делани, как режиссеру, этот проект показался даром Небес. «Я накинулась на эту идею как одержимая». Итогом стали «Наземные операции».
Серия показов, прошедших в Калифорнии и на северо-западе, помогла объединить ветеранов друг с другом, с местными производителями пищевых продуктов и с бизнесменами. «Мы всегда начинаем с ужина, приготовленного из местных продуктов. Потом выступают ветераны, а потом уже мы показываем фильм, — объясняет Делани. — Это незабываемый опыт. Истории, которые рассказывают эти молодые мужчины и женщины, одновременно ранят и вдохновляют. Они служат живым свидетельством того, что оставленные войной шрамы — травматический стресс, последствия контузий — можно излечить и вернуть себе радость. Я уж не говорю о тех замечательных вещах, которые они приносят к столу. Недавно в Санта-Монике один молодой фермер принес медовуху из собственного меда; другой делает кетчуп из помидоров, которые его семья растит много лет. Аудиторию впечатляют и такие перемены — от воина к фермеру, от штыков к садовым ножницам, — и их деловая хватка».
Америке нужны батальоны таких земледельцев. Из 320 с лишним миллионов жителей США меньше 1% считают себя фермерами, и большая их часть — уже немолодые люди. Фермеров старше 65 лет в восемь раз больше, чем тех, кому нет 35. Производство продовольствия все больше концентрируется в секторе индустриализованного сельского хозяйства. По данным министерства сельского хозяйства США за 2007 г., всего 187 816 ферм из зарегистрированных в Америке 2,2 млн производят 63% всей продаваемой сельскохозяйственной продукции. Жизненно необходимая для Америки база мелких ферм, снабжающих местные рынки (доходы таких ферм колеблются в пределах 100 000–250 000 долларов), разрушалась на протяжении десятилетий. И вероятно, печальнее всего то, что вместе с ней разрушаются традиции и передаваемые из поколения в поколение знания о сезонных работах, устойчивом севообороте и других естественных практиках.
«Чтобы удовлетворить растущие потребности в местных рынках, нам нужно, чтобы каждый год в течение последующих десяти лет появлялось примерно по 100 000 новых фермеров, — объяснила Делани во время нашего разговора за завтраком. — И вот как раз здесь ветераны могут помочь. Это замечательный союз. Для мелкого фермерства нужны разнообразные таланты и способность получить результат, пользуясь тем, что есть. А это ветераны прекрасно понимают и умеют делать, они постоянно тренировали эти навыки под огнем. Они разбираются в технике, умеют заставить любой механизм исправно работать. К тому же они владеют оценкой риска и стратегическим планированием. Вот такие люди и нужны нам на местных фермах — люди, которые не спасуют перед неудачами. А для пожилых опытных фермеров это прекрасная возможность передать свои знания, их привлекает увлеченная и энергичная молодежь. Да, это замечательный союз: молодежь из сельскохозяйственного пояса возвращается домой».
Такая передача опыта молодым фермерам соответствует давней американской традиции. 4H-клубы (head, heart, hands and health — голова, сердце, руки и здоровье) существуют уже как минимум сто лет. Это движение, поддерживаемое местными колледжами, властями округов и семьями энтузиастов, сохраняет сильные позиции на Среднем Западе и в других сельскохозяйственных районах. Я знаю это на собственном опыте: мои дочери Кейт и Хелен, выросшие на маленькой ферме в Нью-Хэмпшире, сами зарабатывали себе на колледж, занимаясь уходом за телятами, и в итоге Кейт стала ветеринаром, специализирующимся на крупных животных, а Хелен — овцеводом.
Скорее всего, корни американской страсти к биотехнологическим инновациям, увеличению урожаев и дохода нужно искать в агрессивной пропаганде новых методов сельскохозяйственными колледжами и 4Н-клубами во время освоения земель северо-запада в конце XIX в. В США, в отличие от многих европейских стран, к продовольствию всегда относились как к товару, который требует максимизации производства и торговли, а не как к продолжению культуры, источнику изысканных блюд и застольных бесед. Поэтому, если гибридные сорта кукурузы давали больший урожай, чем традиционные, это считалось полезным достижением. Это иной способ мышления, которым, вероятно, и объясняются индустриализация и разделение сельского хозяйства Америки на крупные и мелкие фермы во второй половине XX в.
Я спросил Делани, что она думает по этому поводу. «Возможно, это правда, — быстро ответила она, — но здесь не может быть или — или. Нам все равно нужно крупномасштабное земледелие. Мы же не будем растить пшеницу или сою на ферме в пять акров. И скоту нужны большие пастбища. Но должен быть баланс между крупным и малым. Главная проблема сегодня в том, что крупные сельхозпредприятия определяют американское законодательство в этой области. Закон о сельском хозяйстве был принят в период Великой депрессии, когда начались проблемы с продовольствием, и его целью было удержать фермеров на их землях и спасти людей от голода. Но с тех пор многое изменилось, и сейчас этот закон, по сути, поддерживает крупный сельскохозяйственный бизнес и практически ничем не помогает мелкому фермеру. Например, — продолжала Делани, — знаете ли вы, что на фермерском рынке в Охае нельзя использовать продуктовые талоны? Какой в этом смысл при наших проблемах с ожирением? Получается, что федеральная политика вынуждает малоимущих использовать талоны только для покупки ненатуральных переработанных продуктов».
Делани ненадолго замолчала. «Нам нужно достичь верного баланса между индустриализированным монокультурным сельским хозяйством и разнообразным, устойчивым местным фермерством. Центры наших крупных городов превратились в продуктовую пустыню. Почему бы не вернуть производство настоящих продуктов поближе к городам и не работать на благо тех, кто там живет? Наши ветераны могут в этом помочь, нужно только отдать им часть рынка и обеспечить их политической поддержкой. У подростков нет летней подработки — мы можем это изменить. Многие американцы питаются неправильно — изменить это тоже в наших силах. Поэтому моя работа с ветеранами — это лишь небольшой вклад в решение целого ряда проблем. Мы должны восстановить непосредственные связи между фермером и потребителем; это принесет пользу как экономике, так и здоровью нации».
* * *
Восстановить такие связи в Америке сейчас становится возможным. После более чем полувека государственной поддержки интенсивного монокультурного земледелия, которая была направлена на перепроизводство и снижение цен, стоимость продовольственных товаров вновь стала расти. Это вызвано целым рядом причин: экспорт мяса в Китай увеличился вдвое; движение за использование биотоплива привело к тому, что треть американского урожая кукурузы теперь идет на его производство (чтобы наполнить бак вашей машины этанолом, требуется столько же калорий, сколько нужно одному человеку на целый год); стоимость и доступность водных ресурсов для крупных хозяйств постоянно растет, как и затраты на добычу ископаемого топлива. Но парадокс состоит в том, что такое увеличение издержек как раз и открывает путь для мелких производителей, заинтересованных в развитии устойчивой бизнес-модели обеспечения близлежащих городов свежими продуктами.
