Стивен Кинг - Конец Смены
5
У «Найдем и сохраним» общая уборная с турагентством, расположенным в соседнем офисе, но прямо сейчас Ходжес в мужском туалете один-одинешенек, за что и благодарен. Он склоняется над одной из раковин, держится правой рукой за край, а левой нажимает на бок. Ремень у него до сих пор не расстегнут, а штаны свисают на бедрах под тяжестью карманов: мелочь, ключи, кошелек, телефон.
Он пришел сюда справить большую нужду — обычное физиологическое действие, которое он всю жизнь выполняет. Но только поднатужился, как в левой половине живота его прошибла термоядерная боль. По сравнению с ней все те боли, которые у него были ранее, казались легкой увертюрой к предстоящему концерту, и если сейчас ему так плохо, то страшно подумать, что будет дальше.
Нет, думает он: страшно — это не то слово. Его охватывает не страх, а настоящий ужас. Впервые в жизни я страшусь своего будущего, в котором все, чем являюсь или был, сначала начнет тонуть, а потом исчезнет. Если это сделает со мной не боль, то тяжелые препараты, которые её тормозят, они меня точно доконают.
Теперь он понимает, почему рак поджелудочной железы считают коварным и почему он практически всегда смертелен. Он таится, скрывается, собирает войска, готовит диверсантов в легкие, лимфоузлы, кости, мозг. А потом начинает блицкриг, в собственной алчности не понимая, что победа принесет ему только смерть.
Ходжес думает: а может, ему именно это и надо? Может, это ненависть болезни к себе самой и действует она так не от желания уничтожить носителя, а от жажды самоуничижения? Вот потому рак и является настоящим князем самоубийства.
Он громко, долго срыгивает, и ему становится немного легче — не известно почему. Это ощущение долго не продлится, но каждое облегчение ему дорого. Он вытряхивает три таблетки обезболивающего (которые наводят его на мысль о стрельбе из игрушечного ружья в разъяренного слона) и запивает их водой из-под крана. Потом умывается холодной водой, пытаясь немного устранить бледность. Это не помогает, и он хлопает себя по щекам — две пощечины по каждой. Холли и Джером не должны знать, как ему плохо. Ему пообещали этот день, и надо им воспользоваться — каждой минутой. До полуночи, если надо.
Он выходит из уборной, напоминая себе выпрямиться и не хвататься за бок, — и тут гудит его телефон. Пит хочет поделиться результатами своего «сукотлона», думает он, но нет: это Норма Уилмер.
— Я нашла папку, — говорит она. — Ту, что покойница, большая Руфь Скапелли...
— Я понял, — сказал он. — Список посетителей. И кто же там?
— Нет там списка.
Он прислоняется к стене и закрывает глаза: «Ой, бл...»
— Но есть одна записка на бумаге с «шапкой» Бэбино. Там сказано, цитирую: «Фредерика Линклэттер должно допускаться и во время посещения, и по его окончании. Она способствует выздоровлению Б. Хартсфилда». Это понадобится?
«Какая-то девушка, стриженная под ежика... — думает Ходжес. — Страшненькая девушка с кучей татуировок».
Пока что это ему ничего не говорит, но что-то в памяти шевельнулось, и теперь он понимает, в чем дело. Он встречал худенькую девушку с «ежиком» в «Дисконт Электроникс» в 2010 году, когда они с Холли и Джеромом шли по следу Брейди. Даже через шесть лет он может вспомнить, что она сказала про своего сотрудника по «Киберпатрулю»: «Это что-то с его мамашей, могу поспорить. Он просто завис на ней».
— Эй, вы еще здесь? — Норма, кажется, раздражается.
— Да, но сейчас должен идти.
— А мы разве не говорили о дополнительных деньгах в случае...
— Да, конечно, я позабочусь об этом, Норма. — Он завершает разговор.
Таблетки свое дело делают, и теперь он на средней скорости может дойти до офиса. Холли и Джером стоят у окна и смотрят на Нижнюю Мальборо, и по лицам, с которыми они оглядываются на звук распахнутой двери, Ходжес понимает: они только что говорили о нем. Но задумываться над этим некогда. И рассуждать тоже. Сейчас у него на уме перепрограммированные «Заппиты». Вопрос с того самого момента, когда они начали складывать факты воедино, стоял так: как мог Брейди хоть как-то модифицировать те устройства, если лежал прикованным к кровати в палате и едва мог ходить? Но ведь он был знаком с кем-то, кто мог бы такое сделать для него, не так ли? Кто-то из бывших коллег. Кто-то, кто мог навещать его в «Ведре» с письменного согласия Бэбино. Девушка-панк с татуировками и с выпендрежными манерами.
— Посетительница Брейди — единственный человек, который к нему приходил, — это женщина по имени Фредерика Линклэттер. Она...
— «Киберпатруль»! — почти кричит Холли. — Они вместе работали!
— Точно. Там еще был третий — наверное, босс. Кто-то из вас помнит, как его звали?
Холли и Джером переглядываются и качают головами.
— Это давно было, Билл, — говорит Джером. — Да и мы тогда были сосредоточены на Хартсфилде.
— Да. Линклэттер я только и помню, потому что она какая-то незабываемая.
— Можно воспользоваться вашим компьютером? — спрашивает Джером. — Вдруг я смогу этого чувака найти, пока Холли ищет девушку?
— Конечно, пожалуйста.
Холли уже за своей машиной, она сидит с идеально прямой спиной и стучит по клавиатуре. При этом она, как с ней часто бывает от сосредоточенности, говорит вслух: «Черт. На «Белых страницах» нет ни номера, ни адреса. Хотя маловероятно: много незамужних женщин сюда не внесены... Стоп, черт, здесь телефон... а вот страница в Фейсбуке».
— Меня не очень интересуют фотки летнего отпуска и количество друзей, — говорит Ходжес.
— А ты уверен? Друзей у нее только шестеро, в частности Энтони Фробишер. Я почти совсем уверена, это и есть...
— Фробишер! — кричит Джером из кабинета Ходжеса. — Энтони Фробишер — вот кто третий в «Киберпатруле»!
— Что, Джером? — говорит Холли. Вид у неё самодовольный. — Опять я первая!
6
В отличие от Фредерики Линклэттер, Энтони Фробишер существует в телефонных справочниках: и как таковой, и как «Ваш компьютерный гуру». Номера одинаковые (наверное, мобильный, думает Ходжес). Он сгоняет Джерома со своего кресла и садится туда сам, медленно, осторожно. Тот болевой разряд, который он получил, сидя на унитазе, еще не забылся.
Трубку берут после первого гудка.
— Компьютерный гуру Тони Фробишер слушает. Чем могу вам помочь?
— Мистер Фробишер, это Билл Ходжес. Может, вы меня не помните, но...
— О, я вас прекрасно помню, — голос у Фробишера осторожен. — Что вам нужно? Если вы о Хартсфилде...
— Я насчет Фредерики Линклэттер. Не знаете ли вы ее действующей адреса?
— Фредди? А зачем вам хоть какой-то ее адрес? Я не видел ее с тех пор, как «ДЕ» закрылись.
— В самом деле? А на Фейсбуке вы друзья.
Фробишер недоверчиво смеется:
— А кто у нее там еще? Ким Чен Ын? Чарльз Мэнсон? Послушайте, мистер Ходжес, у этой сучки с ее приколами друзей нет. Ближайшим к ней существом был Хартсфилд, но мне только что пришло на телефон пуш-сообщение, что он умер.
Ходжес не знает, что такое пуш-собщение, да и не хочет знать. Он благодарит Фробишера и вешает трубку. Он понимает, что среди той горстки друзей Фредди на Фейсбуке настоящих друзей нет, она просто их добавила, чтобы не чувствовать себя совсем одинокой. Холли тоже могла бы сделать что-то подобное когда-то давно, но сейчас у нее есть друзья. К счастью для нее и для них. Отсюда вопрос: как найти Линклэттер?
Поисками «того, что упало» контора Ходжеса занимается давно, но большинство их методов все же направлены на поиски плохих людей с плохими друзьями, длинными досье и выразительными лицами для объявлений «Разыскивается». Он может выйти на нее, в эту компьютерную эру мало кто оказывается абсолютно вне доступа, но найти ее надо быстро. Как только какой-то ребенок включает один из «Заппитов», она загружает розовых рыбок, начинаются синие вспышки — и, как свидетельствует опыт Джерома, далее идет подсонтельный призыв посетить сайт зизеэнд.
Ты же детектив. Да, больной раком, но все-таки детектив. Поэтому отбросим всю лишнюю фигню и вернемся к непосредственным обязанностям.
Но сложно все-таки. Сама мысль обо всех тех детях — которых Брейди тогда не удалось уничтожить на концерте «Здесь и сейчас» — все время мешает. Среди них была и сестра Джерома, и если бы не Дерис Невилл, то Барбара была бы сейчас не в гипсе, а в могиле. Может, у нее была лишь испытательная модель. Может, и у Эллертон тоже. В этом есть определенный смысл. Но вот теперь все эти «Заппиты», жуткое их количество, куда же они ушли, будь они неладны...
И тут его озаряет.
— Холли! Мне нужен телефон!
7
Тодд Шнайдер на месте, и он настроен компанейски:
— Как понимаю, вы там работаете штурмовыми темпами, мистер Ходжес?
— Это так называют.
