Shay Savage - Survivng Raine
— Поверишь во что?
— Что я достоин этого, — пояснил я. — Не имеет значения, что ты говоришь, я просто не вижу, что это произойдет.
— Бастиан... в определенный момент...
— Перестань, — сказал я спокойно. На этот раз я не кричал, хотя хотел этого. Я сделал глубокий вдох, потому что мне нужно было подумать об этом некоторое время, и около тысячи различных вариантов появились в моей голове. Все они были отстойными, поэтому я выбрал наименее отстойный. — Я никогда не смогу поверить в это, но... Рейн...
Я смотрел в ее глаза и пытался выдержать ее взгляд, надеясь, что не потеряю контроль и снова не скажу что-нибудь мудацкое.
— Я люблю тебя, и мне нужно, чтобы ты любила меня. Я хочу этого... так, так сильно... мне нужно это. Даже несмотря на то, что я думаю, что тебе будет лучше не заботиться обо мне, ты мне нужна слишком сильно, чтобы отказаться от этого. Я никогда не уйду от тебя, Рейн, клянусь — я буду с тобой, пока ты будешь со мной. Если любой ублюдок попытается забрать тебя у меня, я буду, черт побери, биться до смерти за тебя.
Я тяжело задышал, и мое сердце начало биться быстрее. Я чувствовал, как будто это была паника, но не понимал почему.
— Я никогда не сдамся, — сказал я ей. — Я буду бороться за тебя, не имеет значения с чем. Я не достоин тебя... Я никогда не поверю в это... но я хочу тебя так сильно... Мне нужно быть с тобой. Я просто хочу быть, Рейн... Я не думаю, что смогу жить по-другому.
— Бастиан, — прошептала она. — Я всегда буду любить тебя, и ничто не сможет это изменить. Перестань беспокоиться — я с тобой.
— Покуда в людях есть душа и зренье,
Ты жив пребудешь — как мое творенье.
— Я отдаю тебе мою жизнь, мою любовь, мою душу, — я клялся ей. — Пока я дышу — я твой. Даже когда я никто, кроме как облажавшийся мудак, я все еще люблю тебя.
Она обвила руки вокруг моей головы и прижала к себе. Я бы хотел сказать больше, но мои мысли просто не были готовы сформироваться в слова. Я любил ее, но слов было недостаточно, я понятия не имел, что сказать после этого. До нее у меня не было цели, не было жизни, причин чтобы жить — просто существование в пустоте, бессмысленная оболочка. Я был бесполезен, бесцелен, неадекватен... список можно продолжить. Тогда я ненавидел себя и все еще ненавижу. Различие в том, что я знал, что она хотела меня. Я знал, что она любила меня. Одинокая, яркая точка во вселенной любила меня.
— Ты думаешь, кто-нибудь найдет нас? — Рейн вдруг совершенно неожиданно спросила.
— В конечно итоге да, — сказал я машинально, и затем задался вопросом, верил ли я в это. Я думал об этом в течение минуты и решил, что верю в это. Учитывая, что ублюдки, которые напали на нее, были в небольшом катере, мы не можем быть далеко от цивилизации. Мы явно далеко от какой-либо судоходной линии, но в конечном итоге кто-нибудь, кто не будет таким придурком, проплывет достаточно близко, чтобы увидеть нас. И тогда кто-нибудь приплывет сюда и спасет нас.
И что?
Я могу купить другую шхуну, и Рейн сможет жить на ней со мной, но захочет ли она этого? Я провел годы на воде, а Рейн оказалась всего лишь на каникулах. Учитывая, как это обернулось, она может никогда не захотеть снова подняться на другой корабль, и я не смогу винить ее. Так что мы будем делать? Вернемся в штаты и обустроимся в каком-нибудь доме где-нибудь? И что? Она вернется в колледж, но что, черт побери, буду делать я?
Куплю огромную бутылку водки, вот что. Отлично.
Вот тогда меня осенило.
Я не хочу быть спасенным.
Находиться здесь на острове с Рейн было полным и абсолютным раем. Все в чем мы нуждались было на расстоянии вытянутой руки, и здесь было множество всего, чтобы жить комфортно оставшуюся часть жизни. Это не был пятизвездочный «Хаятт», но кто, черт побери, на самом деле нуждался в этом дерьме? Мне не нужно было ничего, что я не смог найти в получасе ходьбы. Я не хотел больше ничего. Если нас спасут, все изменится. Тот факт, что я не мог предложить Рейн ничего другого, кроме как заботиться о ней в физическом смысле, в чем она, черт побери, не будет нуждаться, когда нас спасут.
Она не застрянет со мной. У нее есть еще варианты. Варианты получше. И их до хрена.
Черт.
Даже если мы будем вместе некоторое время, она довольно быстро поймет, какой я на самом деле мудак, потому что первое, что я собираюсь сделать — это надраться до чертиков. Она вернется в колледж и в конечном итоге будет с каким-нибудь однокурсником, которого я убью. Только при мысли о том, что она будет рядом с другим парнем, я взвинчиваюсь и начинаю испытывать желание ударить что-нибудь.
Рейн взяла меня за руку, и мы вместе пошли в хижину, когда солнце начало садиться. Она о чем-то говорила, но на самом деле я не слушал ее. Я просто кивал и ворчал, пока гасил огонь на ночь. Рейн отряхнула песок с циновок. Она сказала что-то о своей подруге Линдсей, шопоголике, и ее выходках в торговом центре в Кливленде, когда мы устроились на матрасе для сна. Мои мысли были слишком далеко, чтобы понять детали ее монолога.
Не было никакого способа, что возвращение в приличное общество с Рейн сработает. Здесь был идеал. Здесь я мог быть всем, в чем она нуждалась, потому что в этом месте ее потребности не были сложными. Вернувшись в нормальный мир, я буду ничем, кроме как социальным неудачником, как гребаная игрушка в мультике «Олененок Рудольф». У Рейн есть подруги, что берут ее на шопинг, и люди, что заботятся о ней. У нее есть потенциал, интеллект, деньги и внешность. Я буду больше ей не нужен.
Это, возможно, была та мысль, от которой кошмары вернулись с удвоенной силой.
— Тебе нравится это? Да? Ты покричишь для меня снова? — он держал ее за волосы одной рукой, прижав голову к земле. Другая рука держала нож, который он прижал к ее боку...
Я стиснул челюсть и на мгновение почувствовал, что могу прокусить свои собственные зубы. Потолок из пальмовых ветвей было первое, что я увидел, когда открыл глаза. Я, должно быть, откатился от Рейн, после того как уснул, потому что ночной кошмар были довольно ужасен, у меня не было их некоторое время. Ну, несколько дней. Сцена был та же самая — они напали на нее на пляже, и я не смог добраться до нее во время — но лица, лица были другими.
Мой желудок свело, я обхватил себя руками на мгновение, тяжело сглотнул и сказал себе не быть такой киской. Это был сон, ради всего святого. Я заставил свое тело расслабиться и уставился на умиротворенную спящую Рейн. Я пытался заставить себя сосредоточиться на ее лице, так чтобы в моей голове не было больше ничего, но это не срабатывало. Я коснулся ее пальцами, думая, что, может, физический контакт поможет, но не было большой разницы. Я продолжал видеть его лицо — того ублюдка, который забрал развалины жизни, что у меня были и чертовски разрушил их. Гюнтер Дарк. В этот раз его лицо было в моем сне вместо лица парня с дредами. Фрэнкс держал Рейн, пока Гюнтер насиловал ее, подставив нож к ее плоти.
Я не мог выносить это больше, вышел, спотыкаясь, из хижины и упал на колени, меня вырвало. Когда я закончил, то подумал о том, чтобы пойти к воде помыть лицо, но я не хотел уходить от нее далеко, определенно не сейчас.
— Она в безопасности.
Я сказал это вслух, хотя себе под нос, чтобы не разбудить Рейн.
— Он, черт побери, никогда не трогал ее.
Воспоминания о лице ее отца, так непохожего на нее, когда Гюнтер расправлялся с ним, затопили мой мозг.
— Тебе нравится это? Да? Тебе нравится это, свинья? Покричишь для меня снова?
— У тебя был еще один кошмар? — ее мягкий голос донесся до меня по ночному ветерку. Я тяжело сглотнул, прежде чем кивнул. Мгновение спустя Рейн была рядом со мной, и ее маленькая рука лежала на моем плече, другая предлагала мне чашку воды. Я промыл рот, попил немного и затем отбросил ее в сторону на песок. Я вытянул рук и притянул Рейн ближе к себе, упав на колени рядом с ней и уткнувшись лицом в ее живот. Я вдохнул ее запах и попытался заставить свои руки не дрожать.
— Я хочу чертов алкоголь, — сказал я в ее кожу.
— Я не могу дать тебе его, — сказала Рейн, ее руки были в моих волосах. — Я могу дать тебе только себя.
— Я люблю тебя, — прошептал я. — Мне жаль, что я не помог ему... Я должен был... если бы я знал тебя тогда, я бы, черт побери, умер, чтобы спасти его.
Рейн перестала дышать, и я ощутил, как ее колени немного подогнулись.
— Ты расскажешь мне сейчас? — я едва расслышал ее.
Время пришло? Могу я рассказать ей? Я не мог дать ей деталей — я не сделаю это. Но должна ли она знать? Должна ли она знать, что я не сделал ничего? Заслуживает ли она знать, каким чертовым бесполезным ублюдком я был?
— Я только что выиграл свой последний турнир, — я начал говорить. — Всегда был большой праздник в честь победы — ужин и всякое подобное дерьмо после большого боя. Турнир длился четыре дня посреди пустыни где-то в Неваде. Я вышел едва поцарапанный и был чертовски доволен собой. Я думаю, что принес свыше двух миллионов в этом турнире. Бог знает сколько Лэндон и Фрэнкс получили с этого. После этого они отвезли нас на большой курорт в Сиэтле. Там были роскошные балконы, с которых открывался вид на танцпол, бар и дерьмо подобное этому — живая музыка, множество столов, шлюх и просто тусующихся людей. Я стоял рядом с краем, просто наблюдая за людьми и получая хлопки по спине от парней, проходящих мимо, которые выиграли что-то от моего выступления. Со мной был еще один парень — Гюнтер. Фрэнкс был его дядей.
