Андрей Дай - Поводырь - 4
Александр Иванович, который Деспот-Зенович - Тобольский губернатор, тут же вскинулся, словно уральский богатей, когда власти в бездействии обвинял, в него пальцем тыкал. Прорычал что-то вроде: "ты Альфонс Фомич, чем вином хлебным народишко травить, лучше бы человека нашел знающего". А вот Николай Васильевич Родзянко, мой приемник по Томскому начальствованию - он промолчал. Улыбался только многозначительно.
Вообще, интересный он человек, этот Родзянко. Какой-то весь из себя... непритязательный. Как приехал, в гостинице поселился, у Тецкова, да и принялся усадьбу искать в аренду. В присутствии и подлизуны мигом нашлись, помогать кинулись. Только фиг, что у них вышло! У нас теперь чай не что попало, а Сибирская столица. С Николаем тьма народа приехала. Цены на ренту жилья раза в три поднялись. Гостиницы переполнены. Да что уж там говорить! В карантинном лагере - это который для ссыльных строили - к осени народа собралось больше чем во всем Бийске постоянно проживает. А ведь таких центров распределения только в Томской губернии - три. Еще в Колывани и Каинске. К будущей весне такие же должны в Тюмени, Ишиме и Омске достроить. Средства летом еще выделили, и инспекторов туда послали.
Так вот. Жил себе наш новый губернатор в "Сибирском подворье" и не тужил. Чиновнички по городу бегали, высунув языки, землю рыли носами, а ему, казалось бы, хоть бы хны. Да только, когда он однажды узнал, что кто-то из подлизунов с хозяйки дома взятку требовал, за то, чтоб новый губернатор к ней не вселился "в приказном порядке", осерчал очень. Так орал, что у меня в усадьбе слышно было:
- Я вас, канальи, всех по третьему пункту! В кандалы закую! В шахту! Уголь кайлом рубить!
Тут только томское присутствие и догадалось, что из себя наш Родзянко представляет. И все как один с тоской посмотрели в сторону моего дома. При мне-то их канальями никто не обзывал...
А Николая Васильевича я к себе жить зазвал. Временно. Пока Гинтар новый дом не достроит на Большой Садовой. Главный фасад прямо на будущую резиденцию наместника смотрит. Элит-класс, едрешкин корень.
Это я к тому, что раз офицеры-гидрологи тоже у меня пока остановились, то Родзянко об их прибытии прекрасно осведомлен. И о моем желании сделать пароходовладельцам сюрприз.
А вот о том, что сюрпризов будет два - об этом он не ведал.
Лейтенанта Нила Львовича Пущина прислал начальник отдельной гидрографической съемки Каспийского моря, капитан первого ранга Николай Алексеевич Ивашинцов. Наилучшие рекомендации не забыл присовокупить. А в качестве помощника, с лейтенантом прибыл мичман Ипполит Ильич Чайковский. Такая вот маленькая у нас страна, получается.
Илью Петровича я пока тоже в известность о приезде сына не ставил. Он у нас генерал-то - генерал, но человек импульсивный, взрывной. Наверняка бы не сдержался и мой маленький секрет кому-нибудь выболтал. Хотя бы той же супруге - Елизавете Михайловне. И через сутки о флотских офицерах на каждом перекрестке бы судачили.
Только второй мой сюрприз не для генерала Чайковского был предназначен, а для пароходников. Дело в том, что я прекрасно себе представлял - какой именно отрезок бесконечных сибирских рек наши транспортники хотели бы исследовать в первую очередь. От Томска до Ирбита - конечно. По этой магистрали у нас девяносто процентов грузопотока идет. К весне кяхтинский чай уже в амбары и склады не вмещается. А с началом навигации, по высокой воде, первые баржи именно в Тюмень и Ирбит уходят. Только следующей весной, как только льдины в океан унесет, офицеры отправятся фарватер искать от села Самарово - это который в моем мире уже Ханты-Мансийском стал, и до конца Обской губы. И главной их задачей станет поиск ответа на один единственный вопрос: пройдут ли морские грузовые корабли из Карского моря хотя бы до Самарово? Хватит ли им глубины?
Потому как от этого вся наша, с Михаилом Константиновичем Сидоровым, авантюра основывается на двух теоретических допущениях: что испытания первого в мире, построенного в Кронштадте, ледокольного корабля, которые должны пройти этой зимой в Финском заливе, окончатся успешно, и что глубины вод Обских хватит, чтоб зафрахтованные в Англии корабли, груженые закупленной генералом Лерхе техникой, смогли дойти хотя бы до Самарово.
Вот так-то! Такие вот у нас с этим удивительным красноярским купцом наполеоновские планы. Если его "Ермак Тимофеевич" на балтийском льду себя покажет, то поздней весной из порта Кингстон-апон-Халл выдут четыре морских парохода, курсом на Норвегию. Ледокол отправиться туда же на месяц раньше, чтоб успеть разведать ледовую обстановку в Баренцевом море. Встреча назначена на рейде маленького городка Вадсё, что в Северной Норвегии, километров сто к западу от будущего Мурманска. И дальше уже - все в руках Господних. Останется тяжелый лед в проливе между Новой Землей и островом Вайгач до начала августа - придется развернуться и идти в Архангельск. Будут морские ворота чистыми - станем ждать их в Оби.
Не хотелось бы конечно, чтоб наша совместная северная экспедиция окончилась разгрузкой в Архангельске. Даже не денег жаль - хотя средств мы с Михаилом Константиновичем уже туда ввалили целое состояние - времени! Как представлю, что придется из города на Северной Двине десятки тысяч ящиков со станками и оборудованием, и несколько десятков паровозов лошадьми тащить - плохо становится. А ведь Густав Васильевич еще и несколько сотен мастеров в Англии навербовал. С семьями. Пока на десятилетний контракт, но кто знает - может быть им понравится, приживутся. Русское подданство испросят.
У нас тут вообще какое-то заколдованное, как ругается фон Мекк, место. Осенью, как дожди зарядили, все работы по строительству железной дороги остановили. Зимой тоже рельсы укладывать нельзя - предсказать никто не брался, как путь себя поведет весной. Почти три тысячи рабочих, которых мои подрядчики из-за Урала в Сибирь с собой привезли, должны были бы по домам отправиться...
Только мало кто поехал. Большинство - люди тертые, опытные. И грамотных среди них много. Газетку нашу, где объявления с приглашениями на разные работы, разобрать смогли. И выяснили, что за тот труд, за который в Москве и окрестностях едва-едва рубль в день дают, у нас - полтора. И продукты дешевле. И ссуды на строительство жилья банки охотно дают. А рук рабочих везде не хватает. И в Никольской, и Тундинской, и в Яе. Грузчики в Черемошниковском порту всегда потребны и строители. Шахтеры в дефиците - и в Судженке и на Ампалыке.
Так что брали люди расчет в конторе фон Дервиза и тут же письма домой писарям диктовали. В губернию жить зазывали. Сам Павел Григорьевич за Урал так и не нашел времени выбраться, а вот главный инженер и распорядитель - Карл Федорович фон Мекк весь сезон у нас. С нашими реалиями успел ознакомиться. И прекрасно понимал, что весной люди, устроившись, обжившись, и избаловавшись высокими заработками, уже дорогу строить не пойдут. Придется им новых в России искать. И учить.
Кстати. На счет учить, тоже на симпозиуме много споров было. Я, в рамках своего прожекта Торгово-Промышленной палаты, и техническое училище предусматривал. Где-то же нужно было готовить специалистов, которых пока еще в регионе почти и не было вовсе. Машинистов для паровых машин, как для паровозов, так и для пароходов. Всяких сцепщиков вагонов и ремонтных мастеров в депо. А начнем строить дорожную технику?! Ей тоже должен кто-то уметь управлять, а при необходимости и чинить. Да мало ли, каких еще спецов нужно будет. Главное, чтоб учебное заведение было, а количество специализаций можно будет потом менять по мере надобности.
Но основным, так сказать - камнем преткновения, стали телеграфные классы.
В середине октября телеграфная линия дошла, наконец-таки, до Барнаула. Степан Иванович Гуляев отправил в столицу, в Российское Императорское Географическое Общество первую депешу, и на том развитие сети проводной связи окончилось. Приобщать окружные городки и селения западной Сибири к благам сверх быстрой связи никто и не собирался.
В середине прошлого года, стараниями, кстати, директора Сибирского комитета, старого моего знакомого - Владимира Петровича Буткова, почтовый департамент, вместе с телеграфной частью, был выведен из состава МВД, с образованием нового - Министерства почт и телеграфов Империи. И тогда же, новенький портфель получил давний приятель и союзник Буткова, в апреле текущего года даже получивший титул графа, Иван Матвеевич Толстой.
Оба, что Владимир Петрович, что Иван Матвеевич, в совершенстве умели держать нос по ветру. И в нюансах придворной политики разбирались так, что даже завидно. Вот и рассудили, что пока нынешний император здоров, и намерен царствовать еще лет этак десять как минимум, то и держаться следует в рамках Его Императорского Величества приоритетов. Которые, к слову, Александр Второй и не скрывал. Полагал, что, кроме всяческих на пользу стране реформ, наипервейшей его задачей является возвращение Российской Империи былого при Николае международного авторитета. То есть - отмены Парижского трактата и активного участия в европейской политике. Восточное и Среднеазиатское направления считались... ну, как бы - побочными. Не на втором месте, а где-то на третьем-четвертом. Между новостями о новом восстании в Китае, и донесениями о Большом ежегодном бале в Гессен-Дармштадте.
