Саманта Тоул - Жажда скорости
— Съездили к Базилике святого Иштвана, а также посетили мемориал "Туфли на набережной Дуная", — отвечаю я.
(Памятник воздвигнут в 2005 году в память о жертвах Холокоста. На берегу Дуная из чугуна отлито 60 пар женской, мужской и детской обуви. Во время Второй Мировой Войны евреев увозили на баржах в неизвестном направлении, чтобы расстрелять, а перед этим приказывали им снимать обувь и оставлять ее на берегу, чтобы затем использовать по своим нуждам.)
— О, да, я был на набережной Дуная. Нашел мемориал невыносимо трогательным.
— Да, это так.
Официантка вернулась с нашими напитками.
Я беру меню и начинаю знакомиться с предлагаемыми блюдами.
— Что порекомендуешь? — спрашиваю Каррика.
— Мясо теленка. Я обычно заказываю его.
— Но... разве это не ребенок коровы? — хмурюсь я.
— Ага.
— Иисусе, я не буду есть ребенка коровы. — Я кривлю лицо от отвращения. — Вместо этого закажу стейк.
Каррик взрывается смехом.
— Ты не станешь есть детей коров, но согласна на взрослых? Где логика, малышка?
— Но они же дети! — Я активно жестикулирую. — Это неправильно!
— Но есть их мамочек нормально?
Черт. Он подловил меня.
— Ладно. Я буду речных раков.
— А если это их детишки?
Мерзавец.
Глаза Каррика полны веселья. Даже Оуэн смеется, отбросив голову назад.
Я смотрю на Каррика, сузив глаза, затем мой взгляд возвращается к меню, быстро его сканируя.
— Я буду равиоли со шпинатом. — Я захлопываю меню, выпячивая губу.
— Эй, малышка, я просто дразню тебя. Заказывай стейк.
— Нет, как ни странно, сейчас я его не хочу.
— Не дуйся. — Большим и указательным пальцами он одергивает мои дрожащие губы.
Как будто я могу злиться на него.
— Я не дуюсь. Обещаю. — Я мягко улыбаюсь. — Равиоли хороший выбор.
Он мне в ответ улыбается с такой теплотой, что возникает ощущение, будто моя кожа укрыта ею, как если бы меня осветило солнце. Он закидывает свою руку за спинку моего стула.
Когда я поворачиваю свое лицо, то вижу, что Оуэн наблюдает за нами с нескрываемым интересом.
От этого я задаюсь вопросом, всегда ли Каррик такой ласковый с женщинами перед его отцом. Оуэн не выглядит удивленным, так что может я и права.
Затем в голове возникают мысли о том, вел ли он так себя с Сиенной, и мне внезапно становится плохо.
Я рада, когда передо мной появляется бокал вина. Я делаю долгий глоток.
— Вы готовы заказать? — спрашивает официантка.
Каррик ухмыляется мне.
— Да, готовы.
Мы делаем заказ и возвращаемся к спокойной беседе.
Оуэн спрашивает меня о семье, и я с помощью Каррика изящно уклоняюсь от любых расспросов о моем отце. Затем Оуэн спрашивает меня о времени, когда я работала на гонках серийных автомобилей. Кажется, ему действительно интересно.
И я расслабляюсь. Может в этом и был смысл. Отвлечь жертву, а потом напасть на нее, чтобы убить, когда та совершенно не будет этого ожидать.
— Мне нужно отойти в уборную, — говорит мне Каррик со злобным блеском в глазах.
Если он думает, что я покину этот стол, чтобы присоединиться к нему, то ему следует подумать еще раз.
Не то чтобы я отрицательно относилась к сексу с Карриком в общественном туалете. Я отношусь к этому отрицательно, пока мы ужинаем с его отцом.
— Ладно. — Я мило ему улыбаюсь. — Не задерживайся.
Он игриво сужает глаза, а затем удивляет меня тем, что рукой берет меня за подбородок и нежно целует в губы.
— Скоро вернусь.
Я наблюдаю за тем, как он уходит, а ощущение его поцелуя все еще остается на моих губах. Затем я поворачиваюсь обратно к столу.
Оуэн наблюдает за мной. И что-то в выражении его лица изменилось. Оно стало жестче. В области желудка образовалось нехорошее предчувствие.
— Ты нравишься ему. Сильно.
— Я рада этому. Он мне тоже сильно нравится. — Я улыбаюсь, но улыбка получается вымученной.
Оуэн наклоняется вперед, локтями опираясь о стол.
— Знаешь ли ты, что мать Каррика оставила его, когда он был еще мальчиком?
— Да, он рассказывал мне.
Он выглядит удивленным.
— Ну так из-за того, что она ушла, он не может с легкостью довериться людям. Он не попускает их близко. Особенно женщин. Оттуда и его образ жизни, его перебежки от одной женщины к другой. До тех пор, пока не появилась ты. По каким-то причинам ты отличаешься от остальных. Он доверяет тебе. Он подпустил тебя к себе. И я этому очень рад — честно говоря, испытываю облегчение — потому что все, чего я хочу для него, это чтобы он остановился на одной единственной хорошей женщине. А ты милая, Энди. Ты не такая, как прочие девушки. Ты умная и красивая, но...
И вот оно. "Но", которого я ждала.
— Я вижу в тебе то, что было в моей бывшей жене. У тебя тот же самый взгляд, который всегда был у нее — взгляд беглянки. Ее взгляд был обусловлен мыслями о том, что в жизни она может достичь гораздо большего, чем если останется со мной и с Карриком. Она всегда стремилась к большему и лучшему, бежала туда, где, ей казалось, она может этого достичь. Но у тебя... — Он качает головой, смотря на меня оценивающе. — У тебя взгляд такой, словно ты предпочитаешь бежать не к чему-то, а от чего-то.
Я почувствовала головокружение. Он может видеть меня насквозь, и на данный момент я чувствую себя беззащитнее, чем когда-либо.
— Оуэн...
Он поднимает руку, чтобы остановить меня.
— Полагаю, я знаю, что ты собираешься сказать, и тебе не нужно этого делать. Все, чего я прошу, это если ты не уверенна, что сможешь построить с Карриком длительные отношения, оставить его прямо сейчас. Разбей его сердце, пока он еще способен это пережить, а не годы спустя, когда будет слишком поздно, когда он будет не в силах что-то исправить.
Ощущение такое, словно он только что ударил меня под дых. Я борюсь за воздух.
И что мне говорить?
Что он прав. Что каждый раз, когда я смотрю гонку с участием Каррика, мой страх растет по экспоненте. Что вскоре в один из дней он возьмет надо мной верх, и я сбегу от Каррика.
Что, просыпаясь каждое утро, я смотрю в лицо Каррику и осознаю, насколько я слаба. Осознавая, что однажды я причиню ему боль и не буду способна остановить себя.
Что я знаю, что недостаточно хороша для Каррика и никогда не буду.
— Все в порядке? — Каррик стоит у столика.
Я стремительно убираю все эмоции с лица и натягиваю улыбку, прежде чем посмотреть на него. Я сочиняю на месте.
— Конечно. Твой отец рассказывает забавные истории из твоего детства.
— Ох, боже, — рычит Каррик, падая в свой стул. — Что ты рассказал ей, чтобы я быстро смог исправить нанесенный тобой ущерб?
— Ничего плохо, сынок. — Оуэн бросает на меня взгляд. — Ничего, о чем тебе пришлось бы беспокоиться.
Я поднимаю бокал вина и осушаю его.
Остаток ужина проходит для меня словно в тумане. Я присоединяюсь к беседе, когда это нужно, и смеюсь в правильных местах, но все, что занимает и грызет мой мозг, это слова Оуэна.
Мы только что закончили с десертом, и я более чем готова уйти.
— Останетесь на кофе? — спрашивает Оуэн. — Или на бренди после ужина?
— С меня хватит, — отвечаю я.
— Каррик? — спрашивает Оуэн.
Я смотрю на него, когда он не отвечает на вопрос своего отца сразу же. Он пристально смотрит на меня, и я вижу это в его глазах. Он знает, что я не на сто процентов искренняя.
— Ты устала? — спрашивает он меня.
— Немного. Но ты можешь остаться и выпить. Я не возражаю.
Он смотрит на меня несколько долгих секунд. По его голубым глазам видно, что он взвешивает что-то в уме. Он отрывает взгляд от меня и смотрит на своего отца.
— Нет, достаточно. Спасибо, па.
Обожаю, когда он так делает: опускает второй слог и называет отца просто "па". Это так мило.
— Полагаю, сейчас мы направимся в отель. — Каррик зовет официантку, чтобы попросить счет.
— Я оплачу этот, сынок. — Его отец поднимает руку, когда Каррик тянется за кошельком.
— Хорошо. Спасибо, па.
Оуэн единственный человек, которому Каррик позволяет заплатить за что-то. Наверно это фишка отца и сына.
Как только счет оплачен, я поднимаюсь со стула. Каррик помогает мне надеть пальто.
— Поедешь в отель с нами? — спрашивает Каррик Оуэна, когда мы покидаем ресторан.
— Нет, у меня есть кое-какие дела. — Он кивает в направлении ожидающей его машины. — Но увидимся завтра.
— Ладно.
— Энди, было мило провести с тобой время вне рабочей обстановки. — Оуэн целует меня в щеку.
— Да, мне тоже. — Моя улыбка натянута.
Как только мы начинаем идти, Каррик рукой обнимает меня за плечи, а я свою кладу ему на спину. Свободной рукой он держит мою руку, переплетая свои пальцы с моими, и прижимает наши руки к своему бедру.
— Уверен, что у отца в каждой стране, в которую мы отправляемся, есть пассия — либо это, либо у него проблемы с азартными играми. — Он улыбается самому себе.
